| Gen Кладец ) руководитель, режиссёр Тюмень Принц (13) 6481 сообщение  |
Уже к весне Давид с Рогвальдом ливонские полки побил, собирался на Юрьев идти, да тут Куроняне поднялись и из Корси в тыл русским войскам вышли. Давид Глеба на помощь вызвал и тот, пока куроняне Давида преследовали, Корсь захватил. В ноябре объединенные войска Ливонии и куронян встретились в чистом поле с армией Давида и Рогвальда. У русских 6 тыщ, у ливонцев 3. Куда им? Все в поле и легли. Куроняне тут же мир подписали, а ливонцы еще с месяц посопротивлявшись, сдались. У Давида сын, Святополк, еще совсем маленький был, потому земли только меж братьями пришлось делить: Ростиславу к Минску Ятвяги достались, Роману к Самбии - Судовия, Ярославу Юрьев и Колывань, ну а Глебу, князю Полесья - Корсь. Рогвальд же, получил Ливь и титул светлого князя Ливонии, все ж его заслугами война вышла, значит, ему ливонцами и править. Сама же Литва в полную бедность окунулась. Еще война и можно пожитки собирать, да в чисто поле. От того Давид решил начать с соседями дружить. Отправил послов во все стороны, о Великом княжестве Литовском рассказывать, да грамоты дружелюбные собирать. Однако ж добрых вестей гонцы не принесли. Киев и Новгород под ударами печенегов пали, Переяславль с басурманами в союз вступил, Польша Литве отказ в союзе дала, только Генрих IV, император немецкий, послов прислал. Ему и не ведомо про Литву было, а гонец такого наплел, что Генрих решил на всякий случай подружиться. Но самые страшные вести опосля пришли. Матерь веры православной, Царьград, под ударами сельджуков пал. Патриарх сначала в Киев бежал, потом, когда тот пал, в Новгород. Там на Ладоге патриарха басурмане и нагнали, на крест прибили, и через павшие русские города пронесли. Переяславль было объявил себя наследником Византии, а нового патриарха, русского, посадил в Москву - городок такой маленький, на окраине. Московский удельный князь от чести такой себя великим князем возомнил и от Переяславля отошел. Давид от таких вестей в грусть впал. - Как же это? – думал князь, - я народ русский к единству веду, справедливости, под одну руку хочу всех собрать, законы общие и чтобы врагам противостоять, а тут на те! Собирать то уж некого! Так бы и впал в депрессию Давид, да только дочь любимая Розе не дала. Посольство императора германского прибыло, а с ними саксонские князья. Один из них, Галиндо Хеменес, на Розе глаз положил, да и не только. Та, не устояв перед европейской галантностью, отдалась влечению и согрешила. Как честный немецкий вельможа, Галиндо предложил свою руку и союзный договор был скреплен браком. Галиндо, осчастливленный согласием Давида, пообещал помочь деньгами и слово свое сдержал. Финансовые дела Литвы поправились, и Давид, получив средства, начал реформы. Во всех городах княжества началось великое строительство. Возводились церкви каменные, строились суды, укреплялись городские стены, школы, библиотеки. Дабы князья, правившие своими уделами, не отставали, Давид регулярно посылал им деньги на обустройство. За пять лет Литва словно преобразилась. Всюду каменные строения на манер Германских, замки, мануфактуры, чистые мощеные дороги, в общем мир и благодать. К 1091 году повзрослел и окреп Святополк, сын Давида, и вознамерился жениться, да удел от отца в княжения получить. Невесту нашли в Кракове, Грапеллу. Не изменив традиции, кривая, косая, но за то здоровая. Свадьбу сыграли там же, в Польше. В наследство Святополку Давид передал Земиголу и титул князя Курляднского, дабы ума набирался в делах управления. Младший сын, Август, до того в зависть впал, что умом тронулся, благо никого поранить не успел. Что ж, сумасшедшему положено буянить, не сажать же его на кол? Пущай сидит себе в чулане, да на луну воет. Зимой 1098 года пришли на двор к Давиду два путника, тощие, слабые и пыльные, издалеча видать шли. - Ох, великий князь, - начал один из них, - беда пришла на русскую землю! Печенеги совсем озверели, последний оплот киевского стола взяли – Псков. - Жгут степняки города наши, - продолжил второй, - того и гляди весь народ русский изведут… - А что же сам князь киевский ко мне не пришел? – удивился Давид. - Да как же он придет то? – запричитал путник. Затем подошел к князю поближе и начал шептать, - вишь ли, великий князь, наш-то, князь Олег, к переяславскому столу на поклон пошел, а потом в Москву и тамошнему князю кланялся. Те его приняли, помочь пообещали, но только если он к тебе не пойдет, а потом обманули… Печенеги князеву дружину побили, самого князя угробили, и народ псковский нас к тебе послал, не хотят они больше за переяславскими князьями посылать. Слова эти не мало огорчили Давида. Впал в думу князь, вече собрал, да знатных дружинников, совет держать. Печенеги весь юг держали, вот на север пришли, коли их здесь бить начать, как бы они все свое войско сюда не привели. Долго спорили, но все ж решили, если на корню басурман не задавить, потом по шапке получить можно. Под усыпанным звездами небом, по мощеным дорогам городским, через просеки лесные, по волокам деревенским, пришла в Псковскую землю дружина Давида. Печенеги из города в поле вышли, ждали; разложили огни, шатры разбили. Давид рассвета ждать не стал, так с ходу войска на печенегов и бросил. Долго хлестались, то русские печенегов теснят, то наоборот. В пылу боя Давид вражескую стрелу словил, но не сильно поранился. К утру стало видно, не удержатся иноверцам. Побросав раненых, разбежались печенеги кто куда. В Пскове горожане последних печенежских воинов побили и на встречу Давиду вышли, ключи от города вынесли. В ноябре пришли послы из Старой Руссы, печенеги от туда на юг ушли, город сожгли, народ еле спасся и теперь на поклон к Давиду. Великий князь посланцев принял, обещал защиту и покровительство. Как не просили дружинники своих над Псковом и Старой Руссой поставить, Давид на их уговоры не пошел, в городах приказал выбрать старших и вече, печенегами разогнанное, восстановить. Рана Давида так и не зажила, более того, еще сильнее разболелась. Пока домой в Полоцк шел, совсем слег и с первым снегом умер. В Полоцке мертвого князя со слезами встречали, вспоминали его дела ратные, добродетели, в церквях панихиду по всей Литве устроили, но, как это и бывает, вскоре позабыли. Безвластие в княжестве не долго длилось. Вече поначалу хотело Глебу престол отдать, да тот уж староват был, Давидова сына, своего племянника на престол предложил. Старики посовещались и решили – так тому и быть. |
