| Vladimir Polkovnikov AAR-мастер  Нижний Новгород Старейшина Генерал-поручик (12) 4424 сообщения  |
- Готлана, - кивнул король. Канцлер подскочила на месте как ужаленная, внутренне собралась и приготовилась говорить. - Что там у нас с Фатимидами? Вот уже третий год подряд король задает один и тот же вопрос: «Что там у него с Фатимидами?» С самого 1245 года Сунифреда неотступно преследовала мысль съесть сырую печень их султана или падишаха – поди разбери. 4 октября 1245 года ильхан Йегу милостиво даровал мир Фатимидам, оставив, наконец, их в покое. По данным маршала Оливы война с демонами полностью обескровила арабов. И если им каким-то чудом удалось временно сдержать натиск с востока, то удара с запада им не выдержать. Отсюда неизбежно вытекала идея о сырой печени падишаха. Будь на месте маршала покойный аника-воин Хайме, не избежать бы неверным крестового похода. Но сегодня во главе армии Испании стоял Олива де Соли, опытный стратег. Он мыслил на перспективу. Сокрушить Фатимидов сейчас не составляло труда. Однако в случае несомненной победы испанская монархия неизбежно должна была столкнуться с ордами демонов ильхана Йегу. Так что стоило взвесить все за и против. В 1246 году к власти в королевстве Фатимидов пришел 13-летний мальчишка. И держава затрещала по швам. Сирийские и палестинские вассалы падишаха начали отпадать от Египетской метрополии один за другим. Этот процесс продолжался весь 1247-й год. Перезрелый плод королевства грозил попасть в чьи-либо другие загребущие руки. Теперь короля Сунифреда не мог удержать даже вечно невозмутимый маршал. И сегодня он повелел собрать королевский совет, чтобы на нем окончательно решить вопрос о начале похода. - Кхм! Готлана! – нетерпеливо окрикнул король задумавшуюся придворную. - Ах, да, сейчас, ваше величество, - принялась она торопливо перебирать свитки. – Ага, Фатимиды. Падишах Абдул-Малик держит в своих руках Тунис, Египет и Синай. Кроме того, у него есть пара городов в Италии и один на Сицилии. Достаточно много сирийских и палестинских вассалов продолжают хранить ему верность. - Тунис, Синай, - задумчиво проговорил Сунифред, которому эти названия не говорили ни о чем. – Чего там названиями-то умными швыряться. Сколько у него городов? - 31 провинция управляется непосредственно наместниками падишаха да еще приблизительно столько же у его вассалов. - Жирный кус, - довольно ухмыльнулся король. – А что имеем мы? Хайме, - король посмотрел на своего управляющего, Хайме де Луну. - Вафе велитефсво, - зашепелявил тот, - по фофтоянию на первое января 1248 года вы имеете 8 доменных провинций, 31 ваффала-герцога и 11 графьев. Ваф евемефятный доход фофтавляет 32 реала, в кавне я наффитал 30,5 тыфять реалов. - Хайме, - поморщился король, - я огорчен. - Фем ве, вафе велитефство? - Тем, что кто-то меня опередил и подрезал тебе язык. Так вот слушаешь тебя, и возникает острое желание подрезать тебе язык, ан опоздал. Сеньор Олива, а вы, - (маршала король уважал и даже немного побаивался, поэтому обращался к нему исключительно на «вы») – что нам скажете? - А все то же, ваше величество. Разгром нами Фатимидов будет иметь своим непосредственным следствие войну с тартарами. - Хорошо, хорошо, это я уже понял. А все-таки, представьте себе. Допустим, я отдаю вам приказ воевать с Фатимидами. Что вы предпримете? - Попрошу отменить его. - Допустим, я тиран и самодур, и не отменю. Как вы будете воевать? - В таком случае я бы рекомендовал собрать три основных армии приблизительной численностью 11-12 тысяч каждая. Первую армию разместить в Алжире для удара на Тунис, вторую в Тобруке, а третью… - Пожалуйста, помедленнее. Я записываю. - …а третью – в Катаре, непосредственно на границе Египта. Плюс три-четыре двух- трехтысячных отряда для действия на окраинах. Например, в Италии. - Спасибо. Хайме. Ты, как управляющий, прикинь, сколько заломят венецианцы за перевозку морем вышеназванных армий. Управляющий что-то по быстрому чиркнул на пергаменте и ответил: - Около тыфяти реалов, вафе велитфство. - Ну и ну, совсем обнаглели. С крестоносцев и так заламывать. Ну да ничего, приползут еще на карачках. Ну, о приятном хватит, теперь о насущном. Сеньоры! Честь имею пригласить вас на свадьбу моего сына Бермона, которая состоится 3 апреля. А непосредственно после нее на войну с Фатимидами. Да, да, сеньор маршал, никаких возражений. Вы приглашены, и отказа я не приму. Нельзя обижать короля отказом. К тому же такая невеста, сестра английского короля. Так что жду. *** Отгремели свадебные торжества. Молодые получили в подарок герцогства Толедо и Мурсия и отправились в свадебное путешествие инспектировать свинарники и прочую хозяйственную дребедень. Тут же, на свадьбе, было объявлено о подготовке похода на Фатимидов. Маршал Олива аж застонал от такого пренебрежения элементарной скрытностью. И потянулись со всех концов земли испанской (из Кастилии, Валенсии, Арагона, Мавритании, Алжира и др.) рыцари, лучники, арбалетчики и пехотинцы. Купцы действительно заломили с короля Сунифреда не менее тысячи золотом за перевозку всего этого сброда, сиречь армии крестоносцев. Маршал уверял короля, что тот отделался бы значительно дешевле, если бы оставил в порту всех проституток и спекулянтов. Однако король справедливо рассудил, что армия без них, что собака без блох, и не стал нарушать славные военные традиции испанского оружия. Всевозможные герцоги и графы с радостью и удовольствием грузились на корабли. Конечно же, они рассчитывали приобрести в походе новые владения (и, чуть не забыл, прощение всех грехов). Однако пыл их заметно уменьшился с получением приказа короля Сунифреда: «Ежели какая гнида без моего на то повеления осмелится прибрать к рукам хоть один городишко, повешу как последнюю собаку.» И все тут. К 24 сентября 1248 года армии согласно гениальному плану короля Сунифреда II (лишь по чистой случайности совпавшему с мыслями маршала Оливы) заняли исходные позиции. Абдул-Малику, королю Фатимидов, было послано объявление войны. Опешившие от неожиданности арабы не смогли поначалу оказать более-менее организованного сопротивления. И орды (конечно же, надо было написать «отряды») крестоносцев обрушились (вступили) на земли Туниса и Египта. На королевскую ставку обрушился поток донесений от неизвестных полководцев о взятых городах: 29 октября – Александрия, 21 ноября – Бухейра, 9 декабря – Габияха, 11 декабря – Гиза. Поскольку ни один герцог или граф не отважился рискнуть здоровьем своей печени и не вступил ни в один из взятых городов, 11 декабря 1248 года в королевской ставке было торжественно объявлено о создании герцогства Александрия, кое тут же было пожаловано придворному Бермундо, ниже всех поклонившемуся королю. Прибытие в декабре в Египет крупной армии Фатимидов грозило прервать ряд победных реляций. Однако маршал падишаха предпочитал войне отдохновение в тени оазисов в окружении чудесных гурий (и можно его понять). Поэтому испанцы продолжали беспрепятственно громить арабские города. К 19 января 1249 года у Абдул-Малика оставалось 24 города из первоначальных 31. И только-только падишах приготовился нанести мощный контрудар, как 30 января 1249 года ему объявил войну ильхан Йегу. Опасения маршала Оливы начали обретать вполне реальные очертания. Но король совершенно потерял голову и рассылал приказы ни на минуту не приостанавливать нажима на Фатимидов. 27 февраля было создано герцогство Дамиетта (в дельте Нила), 8 апреля – герцогство Асван (пожалованное наследнику престола Бермону), 11 июня – герцогство Калабрия (Италия была очищена от Фатимидов), 13 июня – королевство Тунис и одноименное герцогство. Этот последний успех совпал с известием о рождении у герцога Толедо Бермона сына Матеу – будущее династии было обеспечено. - А, не говорил ли я? – подмигивал Сунифред маршалу на пиру, заданном в честь провозглашения королевства Тунис. - Говорили, ваше величество, - соглашался с ним маршал. - Подождите, маршал, то ли еще будет. Я сам, лично дойду до столицы этого абдул-надула, сам лично вырежу у него печень и съем ее. - Если еще раньше ее не схлопают тартары. Послушайте меня, ваше величество, ограничьтесь титулом короля Туниса, оставьте вы этому несчастному падишаху его остаток в 15 провинций. Поймите, нам нужен буфер, отделяющий нас от Ильханата. - А зачем? Печень ильхана, думаю, будет не хуже, чем у падишаха, - весело ответил король и заржал. - Ваше величество, ваше величество, - пытался возразить маршал, но Сунифред его уже не слушал. Наступление продолжалось. После ряда тяжелых сражений в Египте испанцам удалось отшвырнуть армию Фатимидов на Синайский полуостров. Началось покорение коренных египетских городов, завершившееся 4 октября 1249 года провозглашением создания герцогства Каир и королевства Египет. До тартаров оставалось всего восемь фатимидских провинций. Говорят, что вечером 29 октября маршал Олива дошел до того, что ползал в ногах у короля, умоляя его остановить войска. Верным союзником маршала выступил изнуряющий африканский зной, изрядно утомивший Сунифреда. Король сдался и послал Абдул-Малику предложение перемирия, за которое тот с радостью схватился. 16 ноября 1249 года крестовый поход на Фатимидов закончился полным их изгнанием из Европы и Африки. Крестоносное воинство повернуло домой. *** Оставшиеся годы правления десятижды короля Сунифреда II не омрачились ничем. Внутри державы господствовал мир. За ее пределами привычно расширялся Ильханат, а Золотая Орда буксовала в болотах новгородчины. 10 августа 1250 года граф Корсики Карл принял предложение испанской короны и стал вассалом короля Сунифреда. Брат-диссидент Ферран так и не порадовал своего царствующего родича собственной смертью. Однако все три его сына остались неженатыми, и эта линия Хименесов обещала вскоре пресечься. 58-летний Сунифред приобрел привычку объезжать свои доменные владения и, разумеется, по ходу отнимать у встречных-поперечных все то, что приглянется завистливому монарху. Зависть его приобрела поистине карикатурный характер. Он завидовал буквально всему. И дозавидовался. Как-то сидя в придорожной харчевне он услышал разговор двух нищих: - И что, правда, ты теперь счастлив? - Да, теперь абсолютно счастлив. Хоть у меня нет ничего из земных благ, кои все одно пойдут прахом, зато есть вера в милосердие Божие. И только ее вполне достаточно для счастья. Сунифред повернулся к своей охране: - Вы слышали? У него что-то есть, чего нет у меня. И он счастлив. Взять! Гвардейцы кинулись к нищему, грубо схватили его за плечи и принялись трясти. Тот им что-то сказал и побледневшие сеньоры вдруг отпустили нищеброда, поклонились и растерянно отошли к королю. Тот не стал даже слушать оправдания своих снусмумриков и в бешенстве ринулся к обладателю счастья. - Да кто ты такой? А ну!.. – король вцепился в одежду бродяги и сдернул с него капюшон. На короля уставился лысый череп обтянутый сморщенной кожей. - Я – вестник твоей близкой кончины, сын мой. Покайся в грехах, пока не поздно, и даровано будет тебе прощение. Сунифред покачнулся, выпустил из рук капюшон бродяги и схватился за грудь. Глаза его тупо смотрели на вестника, а рот судорожно хватал воздух. - Ннет, - сумел выдавить из себя король. - Да, сын мой, да. Покайся, пока жив, и будет даровано тебе счастье. Нищий мягко прикоснулся к королю, усадил его на лавку и что-то зашептал ему на ухо. Лицо Сунифреда исказилось гримасой, он опять выдавил из себя «нет» и умолк. Через минуту нищий встал, взял свою котомку, посох, перекрестил короля и вышел вон. Домой короля привезли едва живого и тут же уложили в кровать. Он метался в бреду и выкрикивал: «Нет! Не верю! Почему он? Почему не я?» Доктора буквально сбились с ног, пытаясь привести его в чувство. На рассвете 27 июня 1252 года Сунифред внезапно пришел в себя. Твердым голосом он позвал епископа и спокойно исповедался ему в грехах. Причастился. Попросил подвинуть кровать поближе к окну и около часа смотрел на улицу. Лицо его было светло и спокойно. Затем внезапно ему стало резко хуже, и он снова впал в забытье. - Будет агония, - предупредил родных лекарь. Но он ошибся. Король умер тихо, на закате солнца. Перед самой смертью он открыл глаза, улыбнулся и отчетливо произнес: - Отец Эстебан, ты был прав. Его так и отпели, улыбающегося. А отец Эстебан брел, опираясь на посох, по обычной испанской дороге. За плечами его болталась тощая котомка бродяги. Его старые ноги привычно дрожали под тяжестью тела, но старик не унывал. Он шел и шептал: - Господи, прости рабам твоим прегрешения их вольные или невольные. Рамону, Санче, Понсу, Мартину, Сунифреду и… Эстебану. И да будет вечно славиться имя твое. Эпилог Шел шестой год правления короля Берната. Это был суровый, трудный для страны год. Сначала на землю обрушились небывалые морозы, затем бурная весна повлекла за собой наводнения, а затем сразу наступила засуха. И в довершение всех бед на страну надвинулась новая угроза – из бескрайних просторов Азии на государство Хименесов хлынули полчища тартаров ильхана. Боже, спаси Испанию, шептали в каждой, даже самой убогой лачуге. По широкой валенсийской дороге ехал на коне молодой, лет шестнадцати, человек. Явно не рыцарь, но и не похоже, чтобы чей-то оруженосец. Он ехал в столицу великой Испании. Единственным побуждением парня было желание послужить своему королю в этот нелегкий час. И кто знает, возможно, маршал Олива де Соли признает своего дальнего родственника и возьмет оруженосцем к себе. Конь резко встал и захрапел, выведя хозяина из витания в облаках. У дороги трое крестьян рыли могилу. Мертвое тело лежало рядом, и было накрыто какой-то рогожей. - День добрый, - кивнул парень крестьянам. те с явным удовольствием оторвались от своей работы и посмотрели на проезжего. - И вам того же, сеньор. - Кого это вы хороните? - Да деда нищего, почитай, бездомного. Ему уж лет сто было, а он все бродил по деревням. Воистину святой был человек. Успокаивал одним лишь словом. Вчера вот попросился заночевать у меня. Утром гляжу – а он и не дышит. Вот, похоронить бы надо поскорее, жара-то какая стоит. А священник наш заупрямился. Не пойду, мол, за так какого-то нищеброда отпевать и все тут. Ну, мы рассудили, что отец Эстебан был и так святой человек. Его Господь и без отпевания примет к себе. А вы, сеньор, не на войну ли едете? - Да, на войну с тартарами. - Ну, дай вам Бог живым вернуться. - Спасибо, - парень тронул поводья, и конь пошел дальше, кося глазом на тело умершего. Мрачные мысли, навеянные встречей, быстро улетучились из головы юноши, и уже через полчаса он принялся насвистывать какую-то веселую мелодию. И чего ему было печалиться? Впереди перед ним лежала вся жизнь. Столетний старик, не просто ушел из жизни и из мыслей парня, он унес с собой в могилу целую эпоху Конкисты. И возможно, именно этому юноше, проводившему старика в последний путь, предстояло узреть зарождение новой эпохи, эпохи Противостояния. Даты, события, люди 1 января 1248 г 8 доменных провинций, 31 вассал-герцог, 11 графов, 32 монеты ежемесячного дохода, 30,5 тысяч монет в казне. 202 тысячи мобилизационного потенциала. Золотая Орда: 57 провинций, 105 тысяч воинов. Ильханат: 56 провинций, 122 тысячи воинов. 3 апреля 1248 г Король Сунифред женит сына Берната на сестре английского короля Бонне. 1248-1249 гг Война с королевством Фатимидов. Получение титулов короля Туниса и Египта. 1 января 1250 г 7 доменных провинций, 35 герцогов-вассалов, 7 графов, 30 монет ежемесячно, 26 тысяч монет в казне, 185 тысяч солдат. 10 королевских титулов. 10 августа 1250 г Граф Корсики соглашается стать вассмалом. 27 июня 1252 г Смерть короля Сунифреда II. 58 лет, 10104 престижа, 579 благочестия и 10 королевских титулов. Конец Второго Тома |
