| Vladimir Polkovnikov AAR-мастер  Нижний Новгород Старейшина Генерал-поручик (12) 4424 сообщения  |
1237-ой год принес не только радости, но и огорчения. Да еще какие! Как стало известно, к октябрю 1237 года Золотая Орда заняла уже 49 провинций, превратившись в монстра. Правда, это ей стоило 35 тысяч демонов, но и оставшихся 165 тысяч вполне хватало, чтобы наполнить Европу ужасом, кровью, визгом и запахом конского пота. Для решения этой проблемы 17 октября королю Сунифреду II предложили созвать Генеральные Штаты. - Еще чего! Обойдемся без шибко сопливых советчиков, без мужичья поганого, - справедливо рассудил монарх, за что и получил льстивое прозвище Справедливый. И только он распустил «шибко сопливых», как 21 октября пришло известие с далекого Востока: в Бухаре объявилось 200 тысяч демонов ильхана Акутая. Складывалось впечатление, что у великой земли-матушки было что-то не в порядке с пищеварением, и она периодически извергала из себя орды демонов. Шок от этого известия был так велик, что даже когда 23 мая 1238 года Орда напала на герцогства Карелия и Финляндия, Сунифред II послал своим вассалам пламенный привет и твердое обещание: - Мы вас никогда, никогда не забудем. Пусть болота карельские вам будут пухом, а память о ваших страданиях вечно живет в чумах у самоедов. Это нападение на хотя и отдаленную, но все-таки территорию Испанского престола имело еще одно интересное последствие. Говорят, что наступление тартаров на вассалов брата чудесным образом излечило от шизофрении диссидента Феррана. Правда, не сразу удалось отличить его новый зловещий хохот от туповато-шизофреничного похихикивания. Сам же король Сунифред II задумывал очередную авантюру. Хотя «задумывал» не совсем удачное слово. Думал король вообще очень редко, да еще и не тем местом, которое для этой цели предусмотрено природой. Сунифред все больше действовал чувством. Вот и теперь, в 1239 году, вспомнив о своих старых претензиях на герцогство Бретань (еще Сибилла, бабка короля Мартина, деда самого Сунифреда, была из рода бретонских владельцев), заявил: - Почему он? Почему, мать так-разэдак, не я? Маршала ко мне! И принести мне его печень. Сырую! На этот раз бравые гвардейцы уже точно знали, чью именно печень требует король. Конечно же, герцога Бретани Карла. Маршал явился на зов господина немедля. Пока король отдавал приказы своему полководцу, в залу робко вступила канцлер Готлана. Она внимательно выслушивала короля, передвигающего по столу кучки семян и здоровенные яблоки: - …и тогда мы их кэээк! – король стукнул яблоком по кучке семян, и те разлетелись по всему помещению. - Это точно, - подхватил маршал. - Тебе чего? – заметил король Готлану. - Ваше величество, может быть было бы разумно сначала предложить Карлу Бретонскому стать вашим вассалом, - произнеся это, Готлана зажмурилась. - А что, - оживился король, - интересная мысль. Как же это я сам до нее не додумался? Придворные смущенно потупились, явно не желая отвечать на столь провокационный вопрос. - А как же, ваше величество это? – маршал взял второе яблоко на столе и врезал им по другой кучке семян. Брызги ядрышек и скорлупы осыпали всех стоящих у стола. - Хм, - задумчиво пробурчал король, стряхивая с волос шелуху, - в принципе, и это тоже хорошая мысль. Тем более, что я сам до нее додумался. - Браво, ваше величество! – раздались льстивые крики. – Вы как всегда гениальны. - Я знаю. Ладно. Но как же быть? Придворные задумались. - Ваше величество, разрешите? – поднял руку отец Эстебан. Король кивнул. Святой отец подошел к королю и что-то горячо зашептал ему на ухо. Сунифред просветлел: - Готлана, садись, пиши. И король продиктовал канцлеру два письма. После чего отправил ее собираться в дорогу: Готлана отправлялась ко двору Карла Бретонского. Всю дорогу до Нанта несчастная женщина, находившаяся в постоянной депрессии, шептала напутствие отца Эстебана: «Сначала отдашь это, а потом другое. Смотри не перепутай, а то kaput». Что это за kaput такой, она не знала, но ничего хорошего от Эстебана де Мендосы не ожидала. Герцог Карл принял посланницу великого короля сразу, без проволочек. - Что именно велел передать мне мой царственный брат? – осведомился он через переводчика. Готлана развернула письмо и принялась читать: - «Ах ты, паскуд…» Ой, извините, это не то. Это kaput. Вот то, - пробормотала она, распечатывая другое письмо. - «Карлу, герцогу Бретани и прочая от Сунифреда II короля Испании и прочая письмо. Не будет ли любезен многоуважаемый герцог стать вассалом великого короля? Целую. Точка» Пока переводчик переводил эту дипломатическую депешу герцогу, Карл медленно наливался краской. Наконец, он взорвался: - Будет! Капут тебе будет! – тут герцог заметил, что побелевшие пальцы Готланы теребят еще один свиток. - Что-нибудь еще? Готлана развернула то послание, которое kaput: - «Ах ты, паскуда, я так и знал! Ну жди тогда гостей дорогих. Выезжаю с маршалом и армией. С горячим приветом, король Сунифред, будущий герцог Бретани». Тут уж Карлу оставалось лишь побледнеть. Связаться с крупнейшей державой региона. Это вам не это, а очень даже то. - Засим разрешите откланяться, ваше сиятельство, - Готлана свернула оба письма в трубочку и передала их канцлеру герцога. - Куда же вы? – растерянно спросил ее Карл. - Да не волнуйтесь, недалеко. Пройдусь по дворцу, присмотрю себе кабинет. Надо же где-то дожидаться прибытия его величества. - А скоро он прибудет? – не нашел ничего умнее герцог. - Да уж не задержится, будьте уверенны. Король прибыл 28 октября 1239 года. Прямо на побережье его встретил полк герцога. Встретил отнюдь не любезно, арбалетными стрелами. За дерзость такову Сунифред приказал развернуть к атаке все семь с половиной тысяч воинов. Что и было выполнено маршалом Хайме. Карл Бретонский едва успел ноги унесть и укрыться за стенами Нанта. Но и во дворце его поджидал сюрприз. Почуяв запах перемен, его придворные начали оказывать повышенное внимание Готлане, прибравшей к своим рукам власть во дворце. Карлу оставалось лишь плюнуть на это все, сесть на свежего коня и умчаться в Ренн. 7 декабря 1239 года Нант раскрыл ворота и впустил в город Сунифреда II с его армией. Единственное, что попытался предпринять в связи с этим Карл – это предложить испанцам выкуп, по одному золотому реалу за каждого испанского солдата в Бретани. Ответа на это оскорбительное предложение он, само собой, не получил. Вместо ответа король приказал идти на Ренн. Этот город пал 21 января 1240 года. После этого вся Бретань перешла под руку Сунифреда II. Первым с изъявлением покорности прибыл сын экс-герцога Карла Филипп, граф Кемпер, за что и был удостоен титула герцога Бретани. *** Отец Эстебан спешил по коридорам Нантского замка. Спешил на зов короля. Сунифред II после одержанной победы пребывал в благодушном настроении. Благодушие великого короля сказывалось во всем. Прежде всего, его нынешний камердинер занимал эту должность вот уже неделю, и еще не был повешен. Число смертных приговоров резко уменьшилось, провинившихся милостию монарха отправляли на работы: затевалась перестройка и расширение вновь приобретенного замка. Тем же, кому посчастливилось увильнуть от работ, получив смертный приговор, король благодушно даровал замену четвертования – сажанием на кол, повешения – сжиганием на костре. Несмотря на хорошее и безмятежное настроение государя, чувствовалось, что назревает что-то судьбоносное. Маршал Хайме срочно был услан в Испанию, а королевская армия отнюдь еще не распускалась по домам. Вот и отца Эстебана зачем-то срочно вызывают. - Падре, - распростер объятия Сунифред. Гм, начало не предвещало ничего плохого. - Ваше величество, - поклонился Эстебан. - Как жена, как дети? - Я вообще-то не женат, ваше величество. - Замечательно, я очень рад, что с ними все хорошо. Эстебан лишь пожал плечами. - Отец Эстебан, я вот зачем позвал вас. Как вы смотрите на присоединение к моим владениям диких мекленбургских племен? - Владения ваши, как хотите, так и извращ… то есть так и поступайте. - А не хотели бы вы стать епископ этих отдаленных земель? Эстебана аж пот прошиб: - Епископом? Этой жалкой бутафорской фигуркой под управлением посланцев верховного инквизитора? Увольте, ваше величество. Я уж лучше верховным инквизитором. - Вот как раз верховным инквизитором и нельзя, отец Эстебан. Жалуются, знаете ли, на вас. Мол, постарел Эстебан де Мендоса, мол, помягчел. За последние три года ни одного смертного приговора. А у нас, в Испании, еще одна провинция некрещеная ходит. - Ваше величество, но жестокость не есть… - Есть, а особенно вражескую сырую печень, это не жестокость, а насущная необходимость. Да, да, не удивляйтесь, я знаю это слово – «насущная». Так что… - Ваше величество, я как раз сегодня получил известие о смерти брата, Хуана де Мендоса. Может быть, вы позволите мне уйти на покой и поселиться где-нибудь вдали от столицы… Раз я не удовлетворяю требованиям насущной необходимости. - Да, пожалуйста, валяйте. Вот именно так (или приблизительно так) Эстебан де Мендоса в 75 лет покинул двор испанских Хименесов, служению которым он посвятил всю свою жизнь. Перед уходом на покой святой отец раздал все свои богатства, накопленные за годы службы. Часть перепала нищим, часть пошла на устроение сиротских приютов, а на остатки он решил соорудить в Мендосе небольшую церквушку во славу Пресвятой Девы Марии. Церковь должна была стоять на берегу Гюльчатай-пруда так, чтобы отражение ее купола с крестом купалось в тихих водах. Задуманный поход Конкисты на Мекленбург состоялся в том же, 1240-ом, году. 21 апреля король с 7 тыс. воинов высадился в Верле, к июню в Любек подоспел маршал Хайме с вновь набранной армией в 9 тысяч. 3 ноября было образовано герцогство Померания, переданное сыну маршала Хайме. Оставалось отбить каким-то образом ставшие мекленбургскими Оршу, Минск и Мстиславль. В феврале 1241 года была взята Орша, за что король приказал щедро наградить маршала, а 5 апреля армия короля Сунифреда II сошлась с оставшимися силами вождя Клюкиса. Состоялась решающая битва при Минске. Рауль де Мендоса приподнял забрало. От дыхания на легком апрельском морозце металл индевел и покрывался наледью. Это раздражало благородного испанского сеньора. Команда к атаке что-то задерживалась. На равнине уже в течение часа кипела схватка, а маршал Хайме все еще не решался бросить в бой валенсийский полк. Пока на поле храбрые мекленбуржцы громили во всю хуановскую русских вассалов короля Сунифреда. От вида наваленных тел русских союзников становилось как-то не по себе. Черт возьми, что случилось с этими дикарями? Почти год испанцы гоняли их по всей Померании, и ни одного раза не получили более-менее стоящего отпора, но сегодня… - Что-то разошлись мекленбуржцы, - обратился Рауль к своему оруженосцу. Гонсало ерзал в седле и с тоской посматривал в сторону обоза. - Еще бы им не разойтись, сеньор. Вы посмотрите, чем они вооружены. - Палками какими-то, - неуверенно предположил Рауль. - Самыми что ни на есть настоящими дрынами, - уныло уточнил Гонсало. – Видите, как русских отделывают? В этот момент дрогнули ряды черниговцев, за ними бежали переяславцы. - Черт побери, но нас же больше в два раза, - воскликнул Рауль. Ту же самую мысль король Сунифред высказал маршалу. - Но у них вон какие дрыны здоровые, вдвое длиннее наших копий, - пояснил маршал королю. - Русские бегут! – встревожено заорал сидящий на дереве дозорный. - Ура! – завопил маршал. – Догоняй и руби их! - Хайме, - остудил порыв маршала Сунифред, - русские – это мои вассалы. Пора бы уже и запомнить. - А-а-а, - разочарованно протянул незадачливый полководец. – Да разве ж всех ваших вассалов упомнишь, ваше величество? – простодушно польстил он королю. - И не говори-ка, - улыбнулся король. – Я сам порой путаюсь. Так бы вот и казнил кого-нибудь который раз, ан и не упомню, кого именно надо бы. Однако, мы отвлеклись. Какие будут предложения? - Казнить всех трусов! - Правильно, но это мы всегда успеем. Сейчас надо что-то делать с мекленбуржцами. - Это тоже ваши вассалы? – уточнил маршал. - Нет, Хайме, это вон те уроды с дрынами. Маршал задумался. В то же время в рядах валенсийского полка Гонсало махал руками, показывая на обоз. - Трус! – припечатал его Рауль. - Сеньор, поверьте. Выслушайте меня… А маршал продолжал делать вид, что думает. Заложив руки за спину, он прохаживался вдоль опушки березовой рощицы. Внезапно перед ним выросла фигура рыцаря на коне. Рауль де Мендоса спрыгнул на землю и поклонился маршалу: - Ваше сиятельство, выслушайте меня, - и что-то горячо зашептал на ухо военачальника. Хайме просветлел: - А что? Можно попробовать. Он подбежал к своему коню, вскочил на него и отдал громовой приказ: - Валенсицы! За мной! В обоз! И полк валенсицев кинулся за своим маршалом к спасительному обозу. Там благородные рыцари и их оруженосцы бросились выламывать оглобли из саней, подхватывали их и устремлялись навстречу мекленбуржцам. Столкновение двух озверевших толп, вооруженных невесть чем, было поистине страшным. Какое-то время вместо нормальной определенности, кто кого, и благородного истребления побежденных на поле царил сущий хаос. Испанцев было явно больше, однако высокий моральный дух мекленбуржцев также позволял им надеяться на победу. Один за другим с поля боя бежали отряды конкистадоров, но и ряды дикарей таяли неудержимо. Кто кого? К вечеру, стало понятно, что оставшаяся в живых горстка мекленбуржцев не в состоянии обратить в бегство валенсийский полк. Сражение было выиграно испанцами. Но, Боже мой, какой ценой? Такой тяжелой победы еще никогда не одерживали наследники Санчо Великого. Этот день, 5 апреля 1241 года, вошел в историю как день великого дрынного побоища. После этой победы оставались лишь чисто технические моменты: осада и взятие двух городов. 23 июля пал Минск, 30 октября – Мстиславль. Это была последняя война великого испанского полководца маршала Хайме де ла Куэва. 20 ноября 1241 года этот достойнейший муж скончался смертью старых. Его место занял некто Гомес Санчес. Заодно король решил сменить и управляющего. Им стал Хайме де Луна. Несмотря на некоторую шепелявость, этот молодой человек обладал неплохими хозяйственными способностями (13), что могло несколько скомпенсировать идиот… то есть некоторую недальновидность самого Сунифреда II. *** Рауль де Мендоса после славного похода поспешил вернуться домой. Там его встретили не только мать, жена и двое ребятишек, но и ушедший на покой дядя Эстебан. Эстебан сильно сдал за прошедший после отставки год. Все это время он провел в Мендосе, деля досуг между могилой брата Хуана и строящейся церковью на берегу Гюльчатай-пруда. Именно здесь в Мендосе он принял окончательное решение уйти не только от мира, но и от любого напоминания о нем. Сразу после постройки церкви Эстебан решил стать отшельником. - Да, брат, - говорил он на могиле Хуана, - мы с тобой были такими разными, но в то же время такими похожими. Ты всю жизнь старался блюсти рыцарскую честь, не замечая слез и страданий, причиняемых тобой невинным людям. Ну и что из того, что были они язычниками или мусульманами? Не их в том вина, что не ведали они истинной веры. А чья вина? Да моя… и твоя. Наша. Я их огнем, ты их мечом. И что они должны были думать о христианах? Что все они звери, аки мы с тобой. Звери, приходящие в их дом, сжирающие их детей и убивающие их самих. Не того хотел от нас Христос. Не того. Но ничего, брат. Я отмолю, отмолю грехи нас обоих. Вот увидишь. С полнейшим равнодушием воспринял он известие о покорении Померании, о смене маршала и управляющего. Новый управляющий рьяно взялся за исполнение своих обязанностей и проявлял непомерную жестокость в выколачивании недоимок. Поскольку эти меры принесли казне свыше тысячи реалов, король одобрил действия сеньора де Луны. Эстебан рассеянно выслушивал все это и снова уходил к своей церквушке. Страну трясло и лихорадило от событий внутри и за пределами. Вассал Сунифреда герцог Норрланд стал шизофреником, что привело к полному распаду герцогства. Король на это приказал наплевать. Учителя наследника Берната сетовали на его мстительность, но это лишь радовало отца. Золотая Орда и Ильханат продолжали раздуваться. Но если Ильханат при этом не испытывал особых затруднений, нанося поражение за поражением Фатимидам, то Золотая Орда обрела достойного противника в лице Византии. Император продолжал удерживать косоглазых демонов на линии Новгород-Псков. Преемник Эстебана на посту верховного инквизитора рьяно взялся за дело. Воронье разжирело на мертвечине. И результат был налицо – к 1244 году ни одной нехристианской провинции не осталось на Пиренейском полуострове. Весной 1245 года скончался незадачливый брат короля, герцог Севильи Гасти. Даже не подумав явиться на похороны, король Сунифред со своим новым маршалом Оливой замышляли очередную авантюру Конкисты. А здесь, в Мендосе, царили тишь да покой. Церковь на берегу Гюльчатай-пруда была возведена. Отражение купола с крестом купались в тихих водах, успокаивая метущийся дух прекрасной Гюльчатай. Освятив храм в день своего восьмидесятилетия, Эстебан де Мендоса тепло попрощался с родными, взял посох, котомку с минимально необходимым скарбом и отправился «замаливать грехи». Семейство Мендоса со слезами на глазах провожало в путь своего святого дядю. Никакие уговоры остаться в замке не подействовали на упрямого старика. Постояв с непокрытой головой у могилы брата, Эстебан поудобнее приладил на плече котомку, вышел на дорогу, оглянулся в последний раз на родовое гнездо, на церковь, смахнул навернувшуюся слезинку, благословил провожающих и сделал свой первый шаг по дороге покаяния. Даты, события, люди 1 октября 1237 г Золотая Орда – 49 провинций и 165,5 тысяч воинов. 17 октября 1237 г Не созываем генеральные Штаты. Король Сунифред – справедливый. 21 октября 1237 г Появление в Бухаре Ильханата. 200 тысяч воинов. 23 мая 1238 г Карелия и Финляндия воюют с Золотой Ордой. Отказываем им в помощи. 1239-1240 гг Война за герцогство Бретань. 1240-1241 гг Война с племенем Мекленбург. Захват 8 провинций. Создание герцогств Померания и Мекленбург. 1 января 1242 г 8 доменных провинций, 31 герцог-вассал, 11 графов, 34 монеты ежемесячного дохода, 27700 монет в казне, 175 тысяч мобилизационного потенциала. Золотая Орда: 46 провинций, 141 тысяча воинов. Ильханат: 9 провинций, 161 тысяча воинов. 8 февраля 1245 г Золотая Орда: 56 провинций, 123 тысячи воинов. Ильханат: 35 провинций, 140 тысяч воинов. |
