| Vladimir Polkovnikov AAR-мастер  Нижний Новгород Старейшина Генерал-поручик (12) 4424 сообщения  |
Итак, в сентябре 1168 года до Мендосы докатилось известие о безвременной кончине королевы Эвы. Рамон тут же засобирался в Валенсию. Прощались с хозяином по-обычному, ожидая, что вернется он максимум через неделю-другую. Однако вышло немного не так… *** Отпевание, похороны – все прошло как надо. Собравшиеся выразить королю соболезнования начали разъезжаться по своим герцогствам, графствам, поместьям. Начал собираться и Рамон де Мендоса. И, как оказалось, зря. Спустя неделю после похорон к его величеству королю Арагона, Литвы и прочая изволили подойти сестры (канцлер и управляющая) с компрометирующим предложением: - А не желаете ли вы, братец, жениться? - И не совестно вам? Земля на могиле почившей королевы еще не просохла. - Нет, конечно, можно и подождать, - деловито заметила Гюндюз, - однако и женитьба дело не быстрое. Пока невесту подыщем, пока согласятся там, пока то да сё, глядишь – и могила просохнет. - Да, братец, - заметила управляющая Аделаида, - вы уж не забывайте, что отродясь у Хименесов лучшим способом пополнить казну была именно королевская свадьба. - Вот пиявки приставучие. Признавайтесь, уж и невесту присмотрели? - Гм, не без этого, конечно, - скромно проговорила Гюндюз. - И? - Дочь короля Польского Аделаида Пяст. - Поди страшна али стара? – с подозрением прищурился король. - Никак нет, братец. 16 лет, миловидна аки ангел божий. - Такую, может, и не захотят отдать, - засомневался Понс, цепляясь за последнюю возможность побыть холостым. - Еще чего! – развеяла все сомнения Аделаида. – Чай, Якуб Польский тоже не дурак. Такую возможность, как обстричь своих придворных налогом на замужество старшей дочери, он не упустит. По крайней мере, я о Пястах лучшего мнения. Эти свою выгоду никогда не профукивали. - Ладно, - вяло махнул король, - шлите посольство. Кого слать-то думаете? - А чего тут думать? Сама и поеду, - обрадовалась Гюндюз. – Дюже любопытно посмотреть, что это за Польша такая. Вот таким образом и было отложено возвращение Рамона в Мендосу. Так как он оставался едва ли не единственным, кто мог сопровождать канцлера Гюндюз в этом путешествии. Полтора месяца добиралось испанское посольство до Кракова. В пути канцлер Гюндюз все расспрашивала Рамона о своих крестниках. Однако тот мало, чем мог удовлетворить женское любопытство. Детей видеть ему пока доводилось не часто. С гораздо большим удовольствием он поделился бы с королевской сестрой охотничьими историями или байками о походе на Аль-Мурабитидов. Наконец, Гюндюз сообразила, что совершенно напрасно тратит свое время (ну что взять с этих бестолковых мужчин?) и решила по возвращении из Кракова выкроить время для визита в Мендосу. На территорию Польши испанское посольство вступило уже в ноябре. Гюндюз высовывала голову из возка, все пыталась рассмотреть, что это за Польша такая. Однако что-либо рассмотреть за сплошной стеной дождя было ужасно трудно. Только личико запачкала грязью, летевшей из-под конских копыт. Наконец, посольство прибыло в Краков. Утомленные испанцы, предварительно прочавкав по грязи до дворца сотни две метров, вошли резиденцию польского короля Якуба. - Между прочим, там написано «Вытирайте ноги», - строго заметил им дворцовый маршалок. «Не такое это простое занятие – ездить с посольством в Польшу», - подумали гости, послушно швыркая ногами о ветошь. Ясновельможный пан король принял посольство сразу же. Узнав о цели визита, он было вскочил с трона с криком: - Избавители вы мои… - но немедля стушевался под строгим взором своей жены-канцлера. По началу уже было ясно, что паны торговаться не будут. И верно. Столковались быстро. Через день по этому поводу был устроен пир с истинно пястовским размахом, а еще через три дня (очень тяжело приходили в себя гранды после пира) посольство с невестой двинуло обратно. Говорят, что дорога обратно всегда короче дороги туда. Только не в этом случае. Поведение в пути избалованной принцессы очень быстро прояснило значение фразы польского короля об «избавителях». И подушки, по ее мнению, в возке были жесткие, и послы, такие-сякие, не говорят по-польски, и вообще вылезайте все из возка – мне хочется побыть одной (а на дворе конец ноября); короче, вскоре Гюндюз начала с опаской подумывать, что «братец» вряд ли поблагодарит за этакий подарочек. А несчастный Рамон все больше начинал скучать по дому и по своей покладистой женушке. Долго ли, коротко ли, а к рождеству 1168 года невеста была доставлена в Валенсию. Свадьбу решено было справить 26-го числа. Опять начали съезжаться гранды со всей Испании. Однако наш Рамон решил, что с него хватит дорожных приключений. Кроме того, платить традиционную складчину на свадьбу монарха не очень-то и хотелось. В общем, решил под шумок исчезнуть из столицы. Новый год он встречал дома. *** Следующий, 1169 год, в Мендосе прошел на редкость спокойно. До счастливых провинциалов лишь глухо доносились известия из столицы. Поговаривали, что король Понс был сильно недоволен поведением молодой супруги, даже устроил по этому поводу разнос своей незадачливой сестре-канцлеру. Парнишки подрастали. Хуан показывал себя все более непоседливым ребенком. Носился по двору, лез буквально в каждую щель, храбро сражался с домашними животными типа кота или петуха, постоянно прошмыгивал в ворота мимо Хорхе, за что тому изрядно попадало от сеньоры Санчи. Эстебан напротив вел себя тихо, предпочитал возиться с игрушками в своей комнате, слушался няньку и исправно кушал кашу. Симпатии слуг резко разделились. Вся женская часть прислуги души не чаяла в смуглом Эстебане, а мужчины обсуждали, какой добрый рыцарь получится из Хуана. Родители к детям старались относиться ровно, но это не всегда получалось. Рамон чувствовал в подрастающем Хуане родственную душу и даже иногда снисходил до общения с мальчиком, сажал его на коня и катал по двору. Санче больше нравилась чувствительность Эстебана, который всему предпочитал общество матери. Однако эту идиллию вскоре разрушила война. В течение 1168-1169 гг богомерзкие Аль-Мурабитиды воевали с вассалом испанской короны герцогом Азовским Обри Капетом. К концу 1169 года Обри был на грани поражения, а его герцогство на грани уничтожения. Арабы сумели занять провинции Азов, Тана и Кубань. Благородный король Понс не мог бросить вассала в такой беде (кроме того, он никак не мог упустить шанса отдохнуть от своей взбалмошной жены). В начале 1170 года Рамон де Мендоса получил предписание явиться в Валенсию в полном вооружении и с оруженосцем. С наступлением весны сеньор Рамон в сопровождении верного Диего отправился в Валенсию. *** 30 марта 1170 года Понс Испанский предупредил короля Аль-Мурабитидов о возобновлении боевых действий. В тот же день армия Понса погрузилась на корабли и отплыла в Африку. На Кавказ и в Крым было послано грозное предписание тамошним герцогам выступать на помощь Обри Капету. Только теперь арабы осознали, что разбудили зверя. Наступление по всем фронтам немедленно дало прекрасные результаты: 2 мая Обри отбил Кубань, 24 мая – Азов, 26 июня королевская армия вошла в ворота Тлемсена, 7 августа Обри Капет вернул себе Тану. За Аль-Мурабитидами оставалось всего три города: Ифни, куда был послан неизвестный полководец, Каир и Керак. Именно в Каир и отправилась королевская армия. Воины оживленно описывали друг другу диковинки Египта. Складывалось впечатление, что минимум половина армии уже не раз бывала в тех краях и лично беседовала с двухголовыми людьми, арапами с песьими головами, каждый третий божился, будто бы видел своими глазами, как человекопсы справляют нужду, подняв левую (правда, кто-то уверял, что правую) ногу, едят мясо крокодилов в Великий Пост, а на Рождество приносят в жертву самую красивую человекосук… т. е. человекопесиху. Все эти россказни вначале крепко подбадривали Рамона в жажде принести свет христианства этим заблудшим душам, научить их справлять нужду, как подобает истинно верующим. Однако спустя месяц утомительного путешествия ему начало казаться, что «фиг с ними с этими маврами, раз до них так трудно добираться, пусть задирают хоть обе ноги – папе Римскому это, кажется, не может повредить». Надо сказать, что уже подавляющее большинство крестоносцев разделяло эту точку зрения, около двух процентов сомневающихся даже как-то сумели дезертировать с кораблей (на радость акулам). Король держался молодцом. Его часто видели гордо стоящим на возвышенности кормы и с презрение поплевывающим на сопровождающих флотилию акул. Тем более что в пути армию нагнало известие: 19 сентября 1170 года неизвестный полководец занял Ифни, с чем и шлет свои поздравления обожаемому монарху, а также интересуется, что именно хотелось бы видеть его величеству на гербе нового герцогства Марокко. Этот вопрос (а заодно и само герцогство) его величество король Понс переадресовал сопровождающему его Святополку Константиновичу. Наконец, в октябре 1170 года армия испанцев высадилась в дельте Нила. Крестоносцы торопливо выгружались с кораблей, желая поскорее убедиться, что человекопсы, а еще лучше человекопесихи, о которых они так много рассказывали, существуют на самом деле. Каково же было разочарование богоизбранного воинства, когда никаких человекопсов в Египте не оказалось. А были самые обыкновенные арабы, каких и в Испании еще хоть пруд пруди. «Боятся, прячутся» - утверждали самые опытные. Однако это было слабым утешением. С досады и скуки ради испанцы принялись вырезать на стенах пирамид забавные фигурки, кто-то с озорства умудрился запустить из тяжелого арбалета по носу сфинкса. Меткого стрелка король приказал прилюдно выпороть. Лишь 29 октября 1170 года подошли испанцы к Каиру. Замок на удивление оказался большой. Всю зиму простояло крестоносное воинство под его стенами. И лишь 5 марта 1171 года Каир сменил владельца. Оставалось взять Керак. Где находился этот самый Керак, испанцы представляли себе очень смутно. Было только известно, что сразу после Иерусалима надо свернуть то ли направо, то ли налево. «Там видно будет» - решил король Понс и дал приказ выступать. Армия, было, заупрямилась, но обещание прощения грехов тем, кто пройдет под стенами Святого Города и преклонит колена в Храме Гроба Господня, вдохновило христиан на путь долгий. Заодно было решено до самого Гроба Господня погрешить так, чтобы было что прощать. Поэтому путь крестоносцев был отмечен сплошным развратом и дебошами. В 21 веке исследователь биографии Понса Испанского Владимир Полковников лично нашел дорогу армии на Керак. Кстати, это оказалось не так уж и трудно. Все дело в антропологии и генетике. И в наши дни узкая полоска земли от Каира до Керака заселена в основном жителями с явными преобладанием европейских признаков (сомбреро, усы, имена типа хуанов-педро-гомесов) – знак того, что армия в пути погрешила на славу. Только 9 мая 1171 года на горизонте показался Керак (свернули, кажется, правильно). Ну уж там-то точно прячутся человекопесихи - решили очищенные от грехов крестоносцы и поднатужившись одолели вражеские стены 25 июня 1171 года. Человекопсов, конечно, там не оказалось, но, что интересно, именно с этого дня нигде больше не осталось и Аль-Мурабитидов. Поход, а вместе с ним и вторая война Конкисты были успешно завершены. *** Наконец, хозяин вернулся домой! Радовались дети возвращению отца, радовались кони и собаки предстоящей охоте, радовалась и сеньора Санча снятию пояса верности. Радовался и сам сеньор Рамон возможности поесть не полусырую пищу, выпить не гнилой воды, поваляться вдоволь в тени, сбросив надоевшие доспехи. Но больше всех радовался, конечно, маленький Хуан. Шестилетний мальчуган прямо-таки не отставал от отца, преследуя его буквально по пятам. А Эстебан продолжал сидеть затворником в своей комнате, лишь изредка выбираясь на берег замкового пруда. Он печально сидел на берегу, бросая в воду камешки. Легенда, связанная с этим прудом, произвела неизгладимое впечатление на мальчика. В Мендосе рассказывали ее так. Давным-давно, когда еще хозяином Мендосы был арабский шейх Абдула Мендос, привезли ему прекрасную полонянку, красавицу Гюльчатай. Богомерзкие мавры отметили это дело запрещенным вином. А когда гости упились, начали они требовать от хозяина, чтобы красавица Гюльчатай открыла им свое личико. Пьяной ватагой вломились они в комнату наложницы, заполнив царившую там тишину криками «Гюльчатай, открой личико!» Однако несчастная девушка, видимо не совсем понимая язык похитителей, поняла их не совсем правильно и бросилась в ужасе к двери. Придя в себя от неожиданности, арабы метнулись за беглянкой, но ее и след простыл. Всю ночь несчастную искали по всему поместью, но не могли найти ничего, кроме туфельки, валявшейся на берегу пруда. И с тех самых пор по ночам стали замечать одинокую женскую фигуру в парандже, проплывающую над гладью пруда. Раз в год кто-нибудь из местных парней непременно тонул в пруде. Это, как говорят местные крестьяне, Гюльчатай забирает его к себе, чтобы не было ей так одиноко. Еще говорили, что перед смертью жертва обязательно видит ее личико. И вот что обидно. Сколько ни сидел на берегу Эстебан, так никогда и не сподобился увидеть призрака несчастной Гюльчатай. Но он не терял надежды. Только Хуан замечал грусть брата и пытался хоть как-то расшевелить его. Звал поиграть с дворовыми мальчишками, подшутить над Хорхе, да мало ли чего. Но Эстебан лишь отнекивался и снова отправлялся на берег пруда. На вопросы брата «Зачем это тебе надо?» он неизменно отвечал: «Стало быть надо, раз сижу». И ведь не поспоришь. Жизнь потихоньку входила в привычную, тошнотворно провинциальную колею. Хозяин снова начал ездить на охоту, в свободное время пытался прививать сыновьям любовь к военному делу. Санча хлопотала по хозяйству. Эстебан вовсю старался уклониться от занятий с отцом. А привратник Хорхе все также подремывал у ворот замка. Прошел год. И под Рождество 1172 года нагрянули в Мендосу высокопоставленные гости. *** Прибыли крестные мальчиков, канцлер Гюндюз с мужем и аббат Фернандес. Прибыли посмотреть на своих крестников, а при необходимости и помочь. Хозяева не знали, как и угодить таким важным гостям. Шутка ли – канцлер, маршал и духовник самого короля! Мальчиков умыли, одели в праздничное платье и (к великому неудовольствию непоседливого Хуана) заставили их вести себя чинно и благородно, в носу не ковырять, громко не кричать. Муж Гюндюз маршал Бьеви первым делом потребовал показать, воинские навыки. Рамон с гордостью вытолкнул вперед Хуана. Тот ловко вскочил на коня, проехался по двору, ловко ударил деревянной пикой по чучелу, покрутил над головой игрушечным мечом. Маршал остался доволен: - Знатный рыцарь получится из этого мальчика. А ты, парень, чем удивишь? – обратился он к Эстебану. Парень всех удивил тем, что свалился с коня, не проехав и дюжины шагов. Рамон густо покраснел, в то время как перепуганная Санча утешала плачущего ребенка. Настал черед аббата. - А разумеете ли вы, чада, грамоте? – осведомился святой отец. Тут уж враз покраснели оба родителя, так как во всей Мендосе, пожалуй, не было никого, кто мог бы похвастаться этой премудростью. Однако притихший при звуках голоса аббата Эстебан вдруг, поклонившись, ответствовал крестному. Мол, да, разумею немного. Откуда? Приходский священник обучил по библии. О как! Дивный ребенок. Гости были приятно удивлены, а родители еще и ошарашены. Затем Рамон радушно пригласил дорогих гостей на ужин: - Милости просим. Чем богаты, тем и рады. - А чем нищи, тем и дрищ… - хохотнул маршал. И тут же схлопотал от жены локтем в брюхо. - Не обращайте, пожалуйста, на него внимания – солдафон, - извинилась Гюндюз. За столом Гюндюз без умолку рассказывала хозяевам о столичных новостях: - …Я и говорю, когда вернулся братец, то есть его величество из похода, мы ему тут же преподнесли парочку герцогских титулов: Альмерии и Феса. Он их и давай тут же раздавать. Ну тут королева Адалаида опять губки надула. «Матка боска! Совсем по миру пойдем. А что детям нашим останется?» Она как раз беременная была. Король все терпел ее выходки, которые, кстати сказать, с наступлением беременности лишь усугубились. Как же нам всем от нее доставалось. Но, как вы наверняка слышали, избав… то есть отнял ее у нас Господь 28 января 1172 года. Погоревал король дня два… нет, полтора и опять вызвал нас с сестрой. Мол, хочу жениться и казну пополнить. Нет ли еще у короля Якуба дочки? Как нет, отвечаю, есть, конечно, Светослава Пяст. Только, братец, ежели чего, мое дело – сторона. И что? Сладили, конечно. - Да уж, - фыркнул маршал. – Ободрал нас как липку. - Цыц! – цыкнула на него супруга. – Я же тебе говорила, подожди малость, будет король в хорошем настроении, попрошу у него награды за труды мои тяжкие. - Так он тебе и даст? – усомнился Бьеви. - А то нет! Кто, как не я, летом уговорила графа Беарнского на вассальную присягу нашему королю? То-то, мы свое еще возьмем. Кроме того, настроение у него сейчас как раз на подъеме. Сын на той неделе родился, Аньфред. - О наш-то каков! – весело подмигнул Бьеви хозяевам. – Пятый сын. Да дочерей немеренно. Да уж, силен король Понс. Хозяева смущенно опустили глаза, а аббат машинально перекрестился. - А что, сеньоры де Мендоса, - перевел он тему разговора, - не отдадите ли вы мне под опеку сына вашего, Эстебана? Кто знает, может, с божьей помощью выучу его, что сам знаю. Со временем большим человеком в Церкви может стать. Родители не знали, что и сказать на это. - А что? – вмешалась Гюндюз. – И возьмите, святой отец. Мальчик уже в том возрасте, когда самое время вбивать… - Наставлять, - скромно поправил аббат. - Да, наставлять на путь веры христианской. Кроме того, на следующее лето планируется крещение нескольких провинций. Мальчику будет полезно посмотреть на это. Так ведь, святой отец? - Да, наш епископ и его величество король Понс повелели нам, служителям Церкви, провести крещение заблудших душ с любовью и смирением. То есть без огня и крови. - Ну, это не интересно, - бросил слушать аббата маршал и потянулся к бокалу. Ужин продолжался до полуночи. А наутро гости засобирались назад в Валенсию. Аббату Фернандесу удалось убедить родителей отпустить с ним Эстебана. Так судьба впервые разлучила братьев. Было им тогда по семь с половиной лет. Даты, события, люди 26 декабря 1168 г Женитьба короля Понса на Аделаиде Пяст. Налог 1873 монеты. 30 марта 1170 г Объявление войны Аль-Мурабитидам. 19 сентября 1170 г Титул герцога Марокко. 25 июня 1171 г Уничтожение королевства Аль-Мурабитидов. Титулы герцога Альмерия и Фес. 28 января 1172 г Королева Аделаида Пяст умирает родами. 19 февраля 1172 г Женитьба на Светославе Пяст. Налог 2010 монет. 23 июля 1172 г Граф Беарна соглашается стать вассалом. 5 декабря 1172 г Родился сын Аньфред. |
