| Cheslav Europa Universalis ) Великий Адмирал (10) 1891 сообщение  |
Игра за Эфиопию, ЕЕР 1.05 Сложность/агрессивность = 5/5 Цель игры: проверить, насколько может развиться Эфиопия в ЕУ. Критерий – отличие итоговой ситуации в игре на 1819 год от реально исторической “в разы” с последующим анализом причин. ...Шок прошёл. 400 лет жизни – и сколько устремлений можно реализовать! Молодой негус был полон энергии и оптимизма. Однако первая же прогулка по улицам Аксума внесла в его душу большое смятение. Ленивые жители медленно передвигались по городу, явно не спеша чем-либо заняться, сонную стражу с вооружением времен заката Римской империи не боялись даже тощие голокожие коты. Лишь суетливо хлопотали заезжие торговцы, руководя погрузкой каравана мешками с кофе – товар уходил далеко, в Александрию или Маскат, там и вращались большие деньги, а аксумитам от такой торговли доставались жалкие гроши. Бюджет всей страны исчислялся в 20 дукатов... “Может, загрузиться по новой за хотя бы Венецию?” - вдруг мелькнуло где-то в спинном мозгу негуса. “Это что еще за наваждение! Бесы, не иначе! И не мудрено – от увиденного еще и не такое могло причудиться”, - негус внутренне собрался и решительным шагом пошел на встречу со своими советниками. После долгих препираний и обсуждений на все предстоящие 400 лет решено было следующее: 1) Различия между православными(пусть и монофизитскими) христианами и мусульманами – надуманные. Это равные религии, требующие одинакового уважения. 2) Но Африка – для эфиопов! По крайней мере, сколько возможно из той Африки... Исключения не должны мешать правилу. 3) Война с любой державой потребует от эфиопов слишком много усилий, которые не смогут окупиться даже при победе. Не воевать. Но нейтралитет должен быть подкреплен силой. Репутацию не портить. “Благородная” должна быть нормой жизни. 4) Народом своим будет богата Эфиопия и землей своей, и плодами её. 5) Сам негус видел древнюю книгу с рисунками кораблей и втайне мечтал о плавании по морям, поэтому настоял, чтобы Эфиопия стремилась стать морской державой. Поскольку никто из министров моря никогда не видел и даже не слышал о таком, предложение не встретило никакого сопротивления – все сочли негуса молодым мечтателем, а мечтать ленивые эфиопы любили. Пусть мечтает – вреда никакого не будет. Негус начал действовать. Восстановление стабильности страны после разных неурядиц не стоило и пережаренного кофейного зерна – этим преимуществом негус собирался пользоваться долго. Постепенно, из десятилетия в десятилетие, армии прививались новые традиции качества и морали. Они стали дикими леопардами! – восхищенно оценивал негус результат спустя столетие. Но пока еще были так же голы, как и леопарды... Почти сразу армия с энтузиазмом поддержала негуса пятью тысячами пехоты - единственная сила негуса, увеличить которую удавалось крайне медленно. Эфиопия была окружена туземцами. Это были многочисленные(5-10 тысяч в одной провинции) дикие племена, высоко или даже крайне агрессивные, как стая голодных гиен. Для эфиопской армии это был сверхсерьезный противник, который иногда давал молодой армии очень горькие уроки. Но время шло, и гиены были побеждены леопардами. На совершенно пустых землях поселялись эфиопские колонисты, которых поначалу приходилось насильно выселять на захваченные у диких племен территории. Дипломатических успехов не было, как, впрочем, и неудач – единственно возможным был династический брак с Нубийским владыкой. Эфиопию окружал белый туман неведения о всем остальном мире, который был представлен Мамелюками, Оманом и Аденом. Последние двое были отъявленные агрессоры, абсолютно не имевшие привычки улучшать отношения с Эфиопией. Мамелюки больше всего на свете не любили Турцию. Нубия не хотела становиться вассалом, и даже больше того, почему-то не просила помощи Эфиопии в своих безнадежных войнах. Трепали мусульмане нубийцев и в хвост и в гриву – но нубийцы каким-то чудом еще держались. Такие друзья нам не нужны, подумал негус... но тогда с кем дружить? Мамелюки! Эфиопию приняли в альянс. Золотые десятилетия для бюджета, и черные дни народа, обложенного перманентным военным налогом. Практически ни один эфиопский солдат(за одним исключением, о котором ниже) не воевал ни в каких экспедиционных корпусах – во всех этих мамелюкских войнах против Турции, Туниса, Персии, Польши... Не было ни малейшего желания. А если б и было – доступный мир заканчивался на Синае. Картами задарма не менялся никто, даже союзники, а денег у эфиопов “и самим не хватало”. Да и деньги не помогли бы... Но, участвуя в союзнических войнах, эфиопы смогли освоить навыки морского дела, периодически лихими галерными атаками истребляя проходившие мимо персидские военные и транспортные суда, отбирая разные карты, которые, на проверку, ровным счетом ничего не показывали. “Обидно то как”, – ворчал негус. Но славное было время! А потом Мамелюки уменьшились до размеров видимой эфиопам территории – их обгрызла Турция. Из альянса пришлось выйти. Случилось во время альянса, что Оман, обитавший в гордом одиночестве, совершил неслыханный по своей дерзости поступок – основал на сомалийском побережье один торговый пункт. “Африка – для эфиопов!” - было высечено на больших каменных стеллах-транспарантах, установленных по приказу негуса на главной площади Аксума. Война была малозаметной для страны – войска стремительно уничтожили оманскую факторию, перебили туземцев и пару малочисленных(до 5-8 тыс.) десантов. Эфиопский флот состоял из большого(по местным масштабам) отряда “санитаров” в полтора десятка галер и пяти “энтузиастских” военных кораблей, базировавшегося в Красном море, а только что построенные три галеры(больше не успели) охраняли побережье со стороны Индийского океана. Временно неразрешимая проблема была в том, что эти два флота разделял белый туман прямо напротив мыса в Северном Сомали, и взаимопомощь флотов исключалась. Оманцы свои эпизодические десанты высаживали, естественно, на менее защищенном “индийском” побережье. Именно тогда и произошла эпохальная битва, после которой Оман прекратил свои колониальные замашки на территории Африки – три эфиопские галеры атаковали при слабом ветре(5 м/с) десантную армаду из четырех военных судов и трех транспортов. Лихие эфиопские гребцы, напевая “Эх, хухнем” и “Ыз-за остора на скяжен”, вывели галеры на абордаж. Лишь один транспорт ушел от недавних “сухопутных крыс”. Народные гуляния в столице по поводу победы продолжались три дня. Негус был в восторге, и повелел изготовить мемориальную позолоченную галеру в половину величины настоящей. Эфиопский народ гуляния любил. Впрочем, любил он и восставать против нововведений негуса. Недовольные крестьяне то и дело собирались в большие толпы и потрясали восстаниями одну или несколько провинций; пролетавшие метеоры смущали неокрепшие умы; стабильность в государстве то и дело падала на 2-3 пункта... Да негус и сам любил “потормошить” ленивых эфиопов, порой принимая революционные порывы в сторону инноваций или приоритетов нарождающейся буржуазии даже ценой трехпунктового падения стабильности, благо восстановление ее по-прежнему стоило очень дешево. Стратегическая линия выдерживалась, насколько это было возможно – несмотря на 100%-но качественную армию с максимальным наступательным порывом, эфиопские крестьяне были очень сильно закрепощены. Помогала и постепенность в освоении новых земель – ядро из “родных” провинций было окружено поясом из колоний, население которых увеличивалось медленно. Новые колонисты стоили дорого, и не всегда государство могло себе позволить финансировать массовые переселения. Период затишья в колонизации был вызван еще и накоплением денег на строительство столичной Академии искусств. Флот становился гордостью Эфиопии, и наконец, дал родине славного исследователя. Белые пятна в окрестностях страны стали исчезать, были открыты южные соседи – мусульманский Занж и торговый центр на Занзибаре. Эфиопские купцы превратили сначала оманский, а потом португальский Занзибар, на двести лет в крупнейший филиал стремительно растущей “Эфиопиан-африкан глобал трэйдинг корпорейшн”. Португальцы лишь однажды воспротивились такой настойчивости эфиопов и наложили эмбарго на сделки, которое, впрочем, скоро было отменено. Сыграло ли свою роль посланное португальскому королю письмо с угрозами, или португальский король сам устыдился своего необдуманного решения?.. Открытие Занжа принесло и некоторые проблемы, над решением которых негус(в то время Сарса Дэнгел) корпел денно и нощно. Были колонисты, появился первопроходец, еще был полон сил и энергии исследователь, казначейство увеличивало объем золотохранилищ, не вмещавших золотые слитки с печатью негуса, армия жаждала подвигов... Появился и повод для войны. Да, это была агрессивная война, преследующая далекие стратегические цели. Сарса Денгел осадил и взял Кению, отбивая вылазки деблокирующих армий Занжа. Но не Занж интересовал негуса. Первопроходец с крупным отрядом кавалерии смел торговые фактории Занжа, располагавшиеся в глубине материка, и вышел к югу от этой узкой прибрежной полосы. Путь на юг был свободен – туда, к мысу Доброй Надежды! Занж трусливо уплатил контрибуцию в 275 дукатов, и Сарса Денгел с конной армией отправился на помощь первопроходцу в борьбе с многочисленными агрессивными туземцами. Некоторые провинции приходилось зачищать полностью. Время летело незаметно. Ни в какие альянсы Эфиопия не вступала, колонии на юге Африки давно уже превратились в цветущие провинции, урожайные годы помогали скоротать ожидание мэров, слошная полоса прибрежных провинций продвинулась до Конго (за исключением португальской фактории в Луанде, невесть как затесавшейся в этот блистающий ряд крепостей и цветущих земель). Эфиопы освоили производство, построив в итоге к 1819 году 8 торговых, 4 оружейных (+ 5 возникли самостоятельно), 5 товарных мануфактур. На востоке была открыта Малакка, нагло отказавшая(как и Дели) эфиопским купцам в праве торговать. Но Занж с лихвой окупал эти неприятные издержки - более 1000 дукатов ежегодно! Эфиопы открыли Россию – посреди белого тумана, по-прежнему покрывавшего практически весь мир, были найдены братья по вере! “Братья” отдавали шведам провинцию за провинцией, бои с переменным успехом постоянно шли под Москвой... Осознавая свой долг перед технологически развитой в военном отношении державой, постоянно незримо помогавшей Эфиопии развивать военные технологии, эфиопы сразу же отправили в Россию полторы тысячи дукатов. Было бы отправлено и больше, но в привыкшей к изоляции Эфиопии в тот момент не нашлось больше дипломатов, рискнувших поехать в столь далекое и опасное путешествие. Но, по мере возможностей, помощь продолжалась. Деньги у Эфиопии по ее скромным масштабам скапливались немалые. Месячный бюджет к 1819 году превысил 300 дукатов, на главной площади Аксума была установлена золотая галера в натуральную величину взамен предыдущей. Уровень инфраструктуры к концу игры был максимальным 10-м, уровень торговли – 9. По экономике страна занимала 3-е место в мире после Испании и Нидерландов(эти штаты немного отставали по хозяйственным техам). Уровень военных технологий Эфиопии даже к концу игры не мог, конечно, сравняться с европейским (сухопутные 39 против 55, морские всего лишь 18-го уровня), но Эфиопия за счет последних двух веков мира смогла построить мощную экономику, которая позволила ей к концу 18-го века стремительно сократить существоваший все время огромный разрыв. Поскольку с эфиопами, лишь пару раз соблазнившимися испробовать силу своего оружия против беззащтного Зимбабве и Нубии, воевать никто почему-то не хотел, армия существовала исключительно для выполнения представительских и парадных функций. Война с Зимбабве – это досадный просчет, о котором негус долго сожалел – было решено, полностью захватив все провинции, потребовать от Зимбабве всего лишь приобщения к духу православия... Не тут то было! “Нету такой опцыи” - сказал забывчивым эфиопам апостол Павел. Ну и ладно – забрали четыре провинции и получили репутацию с благородной на плохую. Восстанавливать пришлось долго, поскольку в процессе восстановления пришлось еще забрать две провинции у неразумных Нубийцев, являвшимися вассалами Турции. Негус вполне логично рассчитывал на явное “фе” со стороны турков, и был готов к серьезной войне. Но туркам было наплевать на своего вассала... И эфиопы просто проглотили и медленно пережевали свои новые завоевания. Вообще, негус первые 100 лет постоянно озирался в сторону мусульманских соседей, один раз даже поучаствовал в десантной вылазке против Адена во время очередной самоубийственной мамелюкской войны – цель была совершенно не корыстная, даже просто гуманитарная – эфиопам была открыта лишь столица Адена напротив места базирования флота в Иссе – и было решено попытаться захватить эту столицу, чтобы немного приоткрыть “белый железный занавес”. План почти удался – столица должна была пасть через три месяца, но пришедшие из белого тумана толпы аденцев выбили осадный корпус, ретировавшийся на корабли. Сказалось превосходство по техам(по морали эфиопы превосходили своих мусульманских соседей) и полное отсутствие даже возможности составить хоть какой-то стратегический план кампании, отсекая или задерживая подкрепления аденцев. Ну и хрен с ними – решил негус, тем паче что через некоторое время появился первопроходец и исследователь. Интересно, что за последние сто лет игры флот Эфиопии, видимо, совершенно увлекшийся охотой на проплывавших мимо мыса Доброй Надежды китов, почему-то не дал родине ни одного исследователя, которых ждала закрытая белым туманом Австралия... А приоритет флота стоял на максимуме, за что негусу постоянно приходилось выслушивать нытье и причитания армейских высших чинов на заседаниях генштаба. Стояло наготове около 100 военных кораблей и транспортов, но все время “вождя им не доставало” и так и не досталось... Крепости отстраивались до 5-го уровня из интереса и “чтоб было как у всех”. Паровые двигатели чадили в бескрайнее небо суахилийского побережья и эфиопских плоскогорий, Россия после оприходования третьей тысячи дукатов открыла карты и стало видно, как глупые европейцы избивают друг друга... Расползшаяся клякса Швеции упиралась в Самару и Астрахань, Венеция превратилась в мировую колониальную державу, обглоданная Франция держалась исключительно своими канадскими владениями, Россия по-прежнему упиралась своей кормой в Сибирь и Чагатай... Везде, кроме Эфиопии, царил разброд и шатание, мирный люд страдал от неразумных правителей и бедствий войны, в то время как негус частенько бросал свою чересчур спокойную империю на несколько минут в реал тайме и отправлялся заваривать себе ароматный эфиопский кофе, почему-то до сих пор нагло именующийся “Арабикой”... Небольшой анализ получившегося маразма: 1) Крайне пассивные мусульманские страны вели свои войны в стороне от Эфиопии. Это позволило Эфиопии самоустраниться от возможных проблем с севера и востока от Нубии. Даже Занж после проигранной войны, построив арми, так и продержал их оставшиеся 200 лет без дела – к концу игры эти армии, даже не перегруппировавшиеся и навечно, как памятники, застывшие в четырех провинциях Занжа воспринимались как составная часть окружавшего ландшафта. 2) Большой положительный прирост населения на колонизированных территориях позволял вести масштабную колонизацию, колонии развивались сами по себе. 3) Стоимость техов для Эфиопии была относительно низкой, но даже эти техи Эфиопии не пригодились ввиду отсутствия вооруженных конфликтов. 4) Как ни странно, “белая карта” для эфиопов несправедлива – они знали об окружавшем их мире достаточно много. Странной является позиция Португалии, 200 лет терпевшей эфиопскую монополию на Занзибаре – одно из немногих мест в мире, где вообще была постоянная монополия. Отсутствие этого огромного торгового дохода серьезно пошатнуло бы бюджет эфиопов. 5) Угроза со стороны христианских стран была устранена крайне просто – лишь португальцы могли пробраться от Луанды до Сокотры на кораблях, остальным в регионе Индийского океана просто нечего было делать. Даже колониальный монстр Венеция, оттяпавшая у кого-то в качестве компенсации мадагаскарские колонии, не пыталась проводить абсолютно никакой активной политики. 6) Есть и плюс - несмотря на вышесказанное, игра за Эфиопию все-таки значительно уступает по маразму игре за Дэлаваров... Но вспоминать и описывать этот игровой процесс – выше моих сил  Вячеслав. [Ветка автоматически закрыта] |
)