Nord
EEP Team
( ͡° ͜ʖ ͡°)
Родина слонов
Тайный советник (13)
5638 сообщений
 | - Оборвалась на середине? Да нет, это я ее оборвал. Потом поймешь.
Как же давно это все было! Почти 500 лет назад. Да, тот далекий 1538 год был поистине судьбоносным для Сербии, и многие историки по праву называют его началом «Золотого века» для нашей страны. Тогда рождалась новая колониальная империя, и ее название неразрывно было связано с новой династией. Радичи и Сербия, Сербия и Радичи… Когда-то Людовик XIV сказал «Государство – это я». Мои потомки могли с полным правом говорить то же самое.
Я помню, как в восемьдесят лет скончался первый царь Сербии Георгий, он же патриарх Максим – для меня, как и для многих, его смерть стала символом гибели старой эпохи, когда дворяне еще считали себя чуть ли не равными самому главному дворянину, когда родовая знать еще была богата, хотя крестьяне уже обретали свободу. Старая феодальная Сербия вымирала на глазах. Но на смену ей уже заступала новая страна с молодым и энергичным поколением.
В 1545 году родился Петр Радич – потомок византийских императоров по линии матери, сын царя Сербии и просто мой внук. Естественно, главным его воспитателем стал гордый дед, сиречь я. Забегая вперед, скажу, что такая участь ждала отныне всех моих потомков – до определенного времени.
А год спустя в нашей армии, наконец, появились первые ружья. Тогда наша пехота отставала от пехоты западных стран лет на 30. А сейчас об этом смешно говорить – в военном деле мы уже давно «впереди планеты всей». И все это благодаря тому, что половину тысячелетия назад в Новую Сербию хлынул поток переселенцев. Конечно, вначале это был всего лишь скромный ручеек, те отчаянные молодцы, что в погоне за долгим динаром готовы на многое, если не на все. Но по мере того, как страна привыкала к новым правилам экономической игры, ручей становился все шире и шире, пока, наконец, не стал полноводным Дунаем.
Колонизация шла с севера на юг – ведь к северу было куда больше табака. В октябре 1550 года первые поселения в Новой Сербии уже выросли до размеров первого города. И даже эта глупая война не могла остановить рост наших колоний. Какая война? Да та самая, что приключилась по вине Польши.
Эти придурки напали на Венгрию, от которой к тому времени уже откололась Трансильвания. Спору нет, мы с союзниками честно договорились о сферах влияния, а в предыдущей войне позаботились только о своих интересах. Но нужно же смотреть на два шага вперед! Через неделю за венгров заступилась Саксония, еще через 12 дней Померания с Данией, потом Ливонский орден, и, в конце концов, о своих интересах вспомнила Австрия. А где Австрия – там Испания и немецкие карлики. Хорошо еще, что практически моментально отреагировал Итальянский союз, единым фронтом выступивший против властолюбивых Габсбургов.
В общем, начался большой замес. Он длился недолго, в немалой степени благодаря военным реформам, повысившим качество наших войск. Хотя, конечно, основная причина – проснувшееся благоразумие поляков, заключивших мир спустя полтора года после начала выяснения отношений. Оказалось, что другие страны, в принципе, не так уж и против польско-венгерской войны. Которую Польша, в конце концов, еще умудрилась проиграть, выплатив от имени нашего союза небольшую, но символическую дань. Курам на смех!
А пока шла эта война, в Новой Сербии возник небольшой торговый центр, которым безраздельно заправляла наша Вест-индская компания. И даже захват испанцами этого городка на четыре недели не смог помешать ему стать в дальнейшем центром, как самих колоний, так и торговли в них.
С той поры (то есть с 1554 года) я стал уделять основное внимание именно заморским территориям. Небольшая, но гарантированная прибыль от продажи табака, а впоследствии и хлопка прекрасно служила моим интересам. А значит, и интересам Сербии. Новые технологии, в первую очередь военные, стали внедряться заметно быстрее. Уже два года спустя все наши пушки, наконец, перешли на металлические ядра!
Примерно тогда же небольшой отряд нашей колониальной милиции обнаружил новых индейцев, называвших себя «Чероки». В отличие от уже знакомых нам, эти были как-то более организованы, представляя собой очень крупное племя с зачатками государственного образования. Что интересно, они уже знали о «белых пришельцах» и относились к ним несколько враждебно. Дело в том, что проклятые испанцы взяли себе моду периодически грабить их. Не то, чтобы я был великим гуманистом, но усиление нашего потенциального противника заставило меня надолго задуматься. Впрочем, тогда еще было рано что-либо делать…
Что-либо – это я про геополитику. А вот когда моему внуку исполнилось всего 13 лет, его уже торжественно посвятили в тайну его происхождения, а заодно и мою. После этого я стал признанным ангелом-хранителем нашего семейства или, что то же самое, непризнанным регентом. Своего рода домовым, этаким Кентервильским привидением, Духом предков… Да какая, к черту, разница? Главное, это то, что произошла преемственность. И отныне она была всегда.
Но я отвлекся. Итак, главная цель – колонии. И крайне важен был доступ к ним, который легко могла перекрыть Португалия. К 1558 году отношения между нашими странами настолько потеплели, что я без особого труда смог заключить династический брак с королевской семьей. Не мудрено: за последние 30 лет Сербия не проявила ни малейшего признака агрессии. Мы ж не виноваты, что у нас такие союзники! Тупые, кстати говоря… 6 лет спустя поляки втравили нас в войну с Португальцами! Опять из-за Венгрии. В этот раз союзничкам повезло: мало того захватили Буду, так еще и с Литвой договор подписали в 1567. Самое смешное, что новое королевство было названо Республикой, правда по-польски: Речь Посполита… К чему я? К тому, что мне уже тогда порядком поднадоел наш союз. Польша была слишком прыткой страной, а у нас был свой путь. Но некоторое время я их еще терпел…
В целом рубеж 60-х и 70-х годов все же был удачным: мир с Португалией заключили, католики в Боснии и Хорватии массово переходили в православие (не без нашей помощи, разумеется), в армии вводились первые пистолеты, появился талантливый экономист, росли (медленно, но росли) колонии… Удачное было время – только Польша все портила.
Канун 1576 года – снова полезла к австриякам… Два года прошло – замирились (оказалось, Варшаве нужна всего лишь исконно польская Тюрингия). Византия зачем-то радостно ринулась на Итальянский союз. Нахрена? Мы же к этой глупости были совсем не готовы. Вот и пришлось 3 тысячами солдат оборонять Смирну от 8 тысяч афинян. Между прочим, пехотой против конницы, на открытом пространстве.12 дней тяжелейших боев, но все же выстояли… Сейчас в школах изучают тот подвиг, но разве кто-нибудь думает о том, что величайшие подвиги – результат величайших же глупостей?
В общем, мне надоело, что Сербия постоянно воют без пользы. И я решил поступить как настоящий авантюрист.
В белых плащах с кровавым подбоем шаркающей кавалеристской походкой в угрюмую землю Чероки, что лежала на западе, 1 марта 1582 года отправились без малого 8 тысяч хмурых солдат, за все время службы ни разу не сидевших верхом на лошади. Где-то в Европе еще шла война, но царь Петр приказал своим верноподданным оставить хлопок и табак и пойти, куда Макар телят не гонял и где Сидор козы не драл. Пойти, чтоб надрать не козам, но индейцам места, скрываемые за набедренными повязками.
Это была самая, что ни на есть несправедливая война. Во всей Сербии, наверно, очень немногие понимали ее цели. А цели были таковы: во-первых, Испания и так уже порядком разжирела на грабительстве туземцев; во-вторых, Сербия, в свою очередь, совсем не разжирела за последние полвека. И в-третьих, эти дети природы прямо-таки напрашивались на то, чтобы кто-нибудь взял на себя «бремя белого человека». Короче говоря, мы прониклись своей цивилизаторской миссией.
Противник превосходил нас многократно, но перед нашим огнестрельным оружием и боевым духом он был бессилен. Свободолюбивые фермеры (уже 5 лет единственным авторитетом для них был только царь всея Сербии), обладая к тому же хорошей подготовкой, легко принуждали врага к отступлению, как в открытом бою в чистом (или нечистом) поле (а также в лесу, на холме и в болоте), так и при штурме немногочисленных укреплений.
2 сентября 1583 года чероки признали верховенство Великого Белого Отца из-за океана. На этом война закончилась. Царь обязался не трогать внутренний распорядок индейцев, а те в свою очередь пообещали регулярно пополнять казну, признавая себя подданными наравне со всеми остальными народами Сербии.
Армия, оставшись без дела, кинулась на поиски очередных неудачников. Год спустя таковые были найдены. Взяв Шауни на заметку, мы приступили к освоению старых территорий. Тем более что в Европе мы как раз заключили мир со всякой мелочью. И целых шесть лет наслаждались им, пока Польше опять не взбрело что-то в голову.
Но в тот раз война нас не коснулась. И я пребывал в состоянии полного спокойствия, пока в конце 1593 года на мой стол не легла депеша от наместника Новой Сербии.
Наместник писал: «Среди чероки уже несколько лет ходили слухи об одном человеке, который, будучи на половину их крови, является, тем не менее, потомком белых людей. Иными словами, он – полукровка. Как бы то ни было, он очень уважаем среди своих соплеменников, не в последнюю очередь благодаря тому, что обладает несомненными лидерскими качествами и превосходным ориентированием на местности. Зная, как важны для Сербии такие люди, я приложил все усилия для того, чтобы разыскать его и предложить ему службу на благо родной страны и Его Царского Величества. Однако, я напрасно уповал на сербские корни этого человека: не испытывая никакого чувства долга перед отчизной, наглец осмелился требовать сумму, которую в состоянии выплатить только Его Величество. Мои попытки, направленные на то, чтобы он поумерил свои аппетиты, оказались тщетны. Тем не менее, памятуя о наказе Вашего Превосходительства, я не осмелился самостоятельно принять решение и, изложив в этом письме суть дела, смиренно ожидаю Вашего ответа по данному вопросу…»
Вообще-то, сумма и впрямь была внушительной: сотня у. е. На эти деньги можно было бы сделать многое (например создать небольшую армию). Но в казне были деньги, а наша страна нуждалась в первопроходцах. Сам понимаешь: знания – сила. Знания о ничейных землях – сила вдвойне.
Поэтому-то в Новую Сербию была отправлена зарплата этого вымогателя. Вместе с золотом туда отправился и я – очень хотелось поглядеть на его алчную физиономию. Поглядел. Что б ты думал? Теория менталитета и впрямь непрошибаема. Конечно же, это был мой правнук. Он не слишком скрывал тот факт, что его дедушка был предводителем белых людей из-за океана, иными словами, открыл Америку. За те несколько дней, что капитан Йованович провел на новом континенте, одна индианка получила от него «подарок», который впоследствии вырос, зная правду о своем отце, но оставаясь верным своему племени. Верным до определенного момента времени: жажда странствий увлекла его на запад, к чероки, где он и нашел свою избранницу. И если б не война с Сербией, то моя кровь быстро угасла бы в этой ветви потомства, растворившись в буйном море индейских генов. Но после покорения чероки, в жизнь моего правнука стала вторгаться цивилизация, от которой ему захотелось уйти подальше. В результате начались его странствия, итогом которых и стал интерес со стороны властей.
Почему он заломил такую цену, также было ясно: неприязнь к правительству, кинувшего его деда на произвол судьбы, преданность своим индейским корням, да и простая гордыня управляли его поведением. Вместе с тем, он был бы не прочь смотаться куда подальше, да еще за чужой счет. Поэтому, получив требуемую сумму, он стал капитаном сербской армии Георгием Йовановичем с полной свободой действий, при условии соблюдения договора. Так началась Великая экспедиция, заложившая основы для последующего покорения Америки. За 8 лет он дошел до Аляски (между прочим, став первым европейцем, посетившим эту землю) и вернулся обратно, исследовав по пути Тихоокеанское побережье и север Мексики. Затем он отправился исследовать центр Северной Америки.
И тут настало время обратить внимание на Европу. Впрочем, что тут долго рассказывать, все и так написано в учебниках. Но все же напомню: речь сейчас пойдет не о французской реформации, не о восстании в Нидерландах, не о борьбе Польши с Австрией за гегемонию в Германии и с Россией за власть над Литвой. Даже захват испанским королем португальского трона оказался не столь важен для нас, сколь ситуация, сложившаяся в Византии. А ситуация была обычная: к власти пришел идиот - Константин XIV. Необычным было только то обстоятельство, что у него оказалась очень умная и честолюбивая сестра Зоя, а муж этой сестры Александр Макренос – одним из самых влиятельных генералов. В условиях тотальной коррумпированности императорских чиновников и всемогущества тамошних дворян это накаляло обстановку до предела. Византия оказалась на пороге грандиозных событий, назревала яростная борьба за власть. Ситуация явно требовала нашего вмешательства – мы, как-никак, были сюзереном этой страны.
Но, тем не менее, мне пришлось выжидать целый год: самостоятельно влезать в эту свару было бы неблагоразумно. С большой долей вероятности греки лишь объединились бы против Сербии. А вот если бы одна из сторон поискала бы нашей поддержки, у нас появился бы законный повод вспомнить о своем верховенстве над Византией. Естественно, такая мысль раньше пришла в голову Зои. Во-первых, ее позиция изначально была слабее (Закон не допускал и мысли о том, что она сядет на трон. Dura lex, sed lex.), во-вторых, как я уже сказал, она была просто умнее. Перед сербской армией рабочих и крестьян не смогли бы устоять никакие дворяне.
Поэтому 2 марта 1605 года Зоя, а вместе с ней и все ее сторонники (в том числе вся армия) признали за 29-летним Стефаном Радичем право на древний императорский трон. Все как-то разом вспомнили, что он - правнук Андрея II, пусть и по женской линии. Мало того, он же еще и покровитель Константинополя, и царь великого Сербского царства. ( - И разумом не обижен, - мысленно добавляли греки. – И мой правнук, - мысленно отвечал я). В общем, идеальный кандидат. Он и стал новым императором Византии, взамен низложенного Константина. А наместником Стефана в Константинополе стала, разумеется, Зоя. Как я уже сказал, армия поддержала такую комбинацию, купцы были просто счастливы, а у забитых греческих крестьян проснулась надежда. Недовольным дворянам пришлось смириться с таким положением дел, поскольку они остались в одиночестве.
Вот так у Сербии появились новые европейские границы, которые просуществовали без изменений почти два века. После того, как Родос, Македония (к сожалению, все еще католическая), пара африканских торговых пунктов и Константинополь признали власть Стефана, мы надолго забыли про всех наших соседей. 3 марта (прошел всего лишь один день!) Польша начала новую войну с Россией, чтобы поддержать притязания Лжедмитрия I. С каким же удовольствием мы послали их всех - далеко и надолго! С той поры о Европе можно было смело забыть.
И я забыл! И с наслаждением окунулся в американские дела. Кстати, я еще забыл сказать: 13 ноября 1602 года в ряды сербской армии вступил младший брат Георгия – Воислав. Твой тезка, то бишь! Естественно, таково его имя было лишь среди сербов, ну да неважно. Важно то, что он, в отличие от своего брата денег не просил. Таким образом, во всей нашей семье лишь Георгий проявил свою алчность.
А в феврале 1604 у нас объявился еще один исследователь. На этот раз капитан дальнего плавания Маркович моим потомком не являлся. Я все проверил и абсолютно в этом уверен. Кажется, мне все же удалось изменить массовое сознание сербов, а?
Вот. Теперь разведка пошла полным ходом. Маркович бороздил побережье Америки, а мои правнуки скакали по Великим Равнинам. Правда, вскоре Георгию все настолько надоело, что уволился к чертовой матери и осел среди своих. Поэтому исследование Канады выпало на долю братца. Ну ничего, зато оба вошли в историю.
Примерно с того времени и начался наплыв колонистов. Весьма кстати, Франция и Англия тоже стали интересоваться ничейными землями. И даже однажды пути Славки и Самюэля де Шамплейна пересеклись где-то в Канаде. Конфликта, к счастью, не случилось – все равно тогда еще ни мы, ни они не имели возможности удержать эту землю. Но стоило поторопиться.
Вот Англия, в отличие от Франции, уже успела укрепиться – где-то к северу от нас. Причем обращалась она с индейцами не как Испания. Вместо простого грабежа англосаксы захватывали их земли, а это уже угрожало нам потерей наших колоний. Рано или поздно нам предстояло вступить в соперничество.
А пока мы спокойно развивали колонии, обращали индейцев в свою веру и давили редкие восстания греческих магнатов. В результате своей миролюбивой политики Сербия быстро стала популярной среди других европейских держав. Сколько раз нам предлагали военные альянсы – это просто спятить можно! Один раз я даже согласился. Думал, что Папа Римский может дать нам повод повоевать с Афинским герцогом. Какой там! Альянс просуществовал 10 лет, ни разу не проявив себя на деле. Да и хрен с ним. Как раз за 3 месяца до его окончания, в июле 1628 появился отличный повод повоевать с индецами племени, обитавшими к северу от реки Саскуэханна. Они называли себя лениленапе, ничего названьице, да? Как бы то ни было, возникший спор о границе я решил силой полгода спустя. Точнее не я, а наш конкистадор Варгец. Тоже, кстати, совершенно не родной для меня человек, бескорыстно предложивший свои услуги два года назад.
В общем, в марте 1630 тридцати тысячам индейцев пришлось примерить военную форму Сербии. И очень кстати!
26 июня 1630 года Карл Стюарт объединил Шотландию и Англию в одно королевство. Фактически, присоединил первую страну ко второй. А это – не есть хорошо. Это – акт агрессии против соседнего государства. Естественно, мы не могли упустить такой шанс раз и навсегда выяснить пределы территориальных интересов обеих сторон в Америке.
Дело в том, что Англия могла через захваченные индейские земли выйти к нашим практически полностью не освоенным землям. То есть, с легкостью остановить развитие наших колоний. В свою очередь, мы рассчитывали отодвинуть наши границы на север, предупредив рост английского могущества в регионе.
Повод, как я уже сказал, был отличным, изначальная расстановка сил – тоже. Англия в своих колониях с трудом могла наскрести тысячи 3 солдат. В нашем же распоряжении была 38-тысячная армия, правда, состоявшая большей частью из новых подданных царя. Незначительное опережение в технологиях с лихвой нивелировалось нашим численным превосходством и лучшим качеством подготовки.
11 июля 1630 Сербия высказала свое возмущение в связи с неэтичным поведением Англии и начала войну. В Америке все шло, как и планировалось, в Европе – Карл проявил неожиданную прыть. Англия щедро высаживала десанты, а наши европейские войска были слишком немногочисленны. Но два года спустя, 28 января все же был подписан такой нужный нам мир. В ходе войны мы смогли взять под контроль почти все американские колонии противника, в то время как он сам всего лишь уничтожил наши торговые пункты в Африке (которые все равно нам не были нужны) и пограбил наши европейские владения. Поэтому по результатам договора нам удалось не только выгнать англичан за реку Гудзон, но еще и получить небольшую денежную компенсацию.
Однако Карл не собирался так просто сдаваться. Год спустя он напал на ирокезов, живших к югу от реки, ставшей границей меж нами. Тут мы были бессильны. Оставалось лишь надеяться на то, что борьба с парламентом не позволит Карлу сосредоточиться на индейцах.
А пока, мы занимались своей территорией. В 1634 году торговый центр наших колоний сместился к северо-западу, в только что захваченные земли. Дело в том, что в торговле уже давно участвовали индейцы, не имеющие никакого отношения к Сербии, и товары стало выгоднее обменивать дальше к западу от Атлантического побережья.
Примерно тогда же завершилась ассимиляция чероки, которые с того времени стали надежной опорой Сербии в Америке. Наконец, в конце года на службу пришел еще один исследователь океанов, продолживший дело Марковича в изучении Атлантического океана к северу от экватора.
В скором времени война Англии с ирокезами закончилась (Насчет парламента я оказался полностью прав. Впрочем, иначе и быть не могло). Затем, наши торговцы научились-таки формировать монополии. Прибыль резко возросла. Конечно, лучше бы им сделать это намного раньше, но ведь первая задача государства – военная безопасность. Поддержка купцов – вторична. Поэтому-то мы и обратили внимание на торговлю так поздно, когда можно было уже не опасаться слишком резвых соседей.
Вот так мы вели свое мирное развитие, пока в декабре 1643 не был раскрыт заговор. Ирокезы, которых мы отбили у англичан, готовили восстание при поддержке своих соплеменников извне. Мало того, некоторые владельцы плантаций помогали им с тем расчетом, чтобы, во-первых, центр торговли вернулся на побережье, а во-вторых, «эти индейские морды исчезли с глаз долой». Никакой толерантности в то дикое время!
Терпеть этот произвол мы, естественно, не собирались. Я имею в виду – ирокезов нужно было наказать. В марте мы начали свой поход. Возглавил его очередной конкистадор по призванию, пришедший к нам 3 годами ранее. Он и вошел в историю как покоритель ирокезов и шауни, вступившихся за своего союзника. Первые покорились в самый канун нового года, вторые дотянули до октября 1645.
Отныне к югу от реки Гудзон у нас не было соперников до самой Флориды. Правда, за это пришлось расплачиваться программой ассимиляции, растянувшейся на долгие годы. Но Америка стала так популярна в метрополии, что другого пути у нас уже не было.
В апреле 1646 к нам пришел еще один первооткрыватель. Как и мой первый правнук, он жаждал золота за свой труд. Чудак, исследовать и так уже было нечего. А еще платить за это деньги… Он остался для истории безвестным, став простым символом своей эпохи.
Снова потянулось мирное время. Миссионеры делали свое дело, приходили новые путешественники, население росло, а я откровенно скучал: Сербия уже не требовала никакого вмешательства с моей стороны. Небольшие удачи, небольшие неудачи…
Все средства уходили на цивилизаторскую миссию, и лишь небольшой остаток тратился на распространение нашего торгового влияния на запад и юг. Поскольку в Сербии рабство уже давно не приветствовалось, то для работы на плантациях были нужны свободные люди. В их роли выступали индейцы, принимавшие православие и сербскую культуру. Да, на это уходили колоссальные суммы, но именно они заложили основу нынешнего благосостояния.
В конце 1677 года наше влияние дошло до плато Льяно-Эстакадо, как называли эту землю испанцы. И неожиданно для себя нам пришлось стать защитниками тамошних аборигенов. Дело в том, что индейцы племени Навахо раскололись на две части, и восточные жители вспомнили о том, как обычно хорошо живется коренному населению под мудрым руководством Великого Белого Отца. Они добровольно пришли к нам, став, таким образом, нашим будущим форпостом на западе. Форпостом против испанцев: 9 лет спустя между нами не осталось пустых территорий, и наша граница проходила чуть севернее Рио-Гранде.
Примерно тогда же мы, наконец, смогли скопить средства на постройку Большой Винодельни в Далмации, неподалеку от Зары. Откровенно говоря, тут мы тоже несколько опоздали, но лучше поздно, чем никогда.
В 1690 году торговый центр снова переместился и снова на запад (в Огайо) по тем же самым причинам. Ассимиляция к тому времени уже стала подходить к концу, начали высвобождаться деньги. Они теперь уходили на обычную колонизацию, благо, что внутренняя политика все более способствовала ей. А такой политика стала после ряда законов, нацеленных на сохранение традиций в апреле 1668, и после указа, направленного на более свободную торговлю в августе 1681. Первый акт немного усилил давление на общество в метрополии, чтобы принудить к эмиграции большее количество людей, второй – увеличил интерес к колониальному рынку.
Под самый занавес уходящего XVII века мы успели окончательно ассимилировать всех туземцев, проживавших на территории, захваченной нами к 1645 году. Кроме того, наши миссионеры, приободренные таким успехом, даже вернули македонцев к православию. И с учетом того, что в ходе борьбы с многократным неисполнением указов была ликвидирована та небольшая автономия, коей Византия обладала в составе Сербского царства, можно было смело сказать: в новый век – век XVIII - страна вступила единой и могущественной, как никогда ранее.
Забавно, но европейские границы почти не изменились за столетье. Центры силы остались теми же. Разве что Австрия усилилась за счет западной Германии, а Польша и Россия несколько ослабли. Кардинально изменилась лишь Турция: она постепенно поглотила Египет Мамлюков и в результате смогла вторгнуться в Аравию, Персию и Закавказье. Правда, нам они все равно были не соперники. Куда опаснее было то, что я несколько десятилетий вместо военного дела уделял внимание всем остальным отраслям, особенно флоту, который находился в ужасающем положении по сравнению с кораблями других стран. С одной стороны все это было необходимо, с другой стороны теперь нам снова приходилось догонять Запад. Но уже не только для того, чтобы суметь защитить себя.
Я давно примеривался к тому, чтобы объединить Балканский полуостров (под владычеством Сербии, разумеется). А в 1684 году это сделала Португалия, присоединив к себе Афинское герцогство. Естественно, с этого момента я думал только о том, чтобы экспроприировать экспроприированное. Но для этого нужно было качественное превосходство. Все опять упиралось в модернизацию. А, значит, и в Америку.
В 1704 году была построена крупная военная мануфактура неподалеку от рудников в Аллеганах. В 1712 – еще одна в Болгарии и в Смирне винный центр. В 1719 году мы начали реформу местного управления: стали вводить губернаторские должности. Тут еще на редкость урожайный 1721 год…
Развивались! Расширяли колонии, создавали новые торговые компании, реорганизовывали армию, флот… В 1742 мятежные жители плато Эдуардс и северного берега Рио-Гранде отложились от испанской короны в нашу пользу. В 43 году в Косово была создана новая пушечная мануфактура. 46 год стал еще одним шагом к свободному рынку, а в июне 47 к нашей стране присоединились повстанцы Сьерра-Мадре, благо с ними по соседству была наша фактория. Наконец, в 1750-м мы полезли в Дакоту. В смысле, к индейцам племени Дакота.
В отличие от других племен, эти располагались так далеко от Атлантики, что к ним мы вышли только недавно («Вышли» - это построили цепочку городов). «Вышли, увидели, победили». И опять принялись ассимилировать.
Опять нужны были деньги. Проблема решилась радикально: запретом на торговлю в нашем центре. Запретили мы Гуронам – а больше никто и не знал о местонахождении центра. Можно было бы просто завоевать их, как Дакоту, но уж очень не хотелось идти северней Великих Озер. К тому же снова конфликтовать с Англией… Нафиг.
Дальше опять пошло мирное развитие. Развивали колонии, постоянно слали сладкоголосых миссионеров (и к индейцам, и к испанцам). К 1771 году с испанцами было покончено. К тому же времени был создан еще один вино-водочный центр – в Атланте. И примерно тогда же еще один мореплаватель бороздил юг Атлантики. Красота…
В мае 1780 в Белграде открылась Академия Искусств. Со всех концов необъятного Сербского царства туда были свезены величайшие произведения искусства. Творения славянских и греческих мастеров, изделия коренных народов Америки… Что тут сказать? Академия и сейчас остается символом могущества нашей страны.
А тем временем в английских колониях происходили важные события. В мае 1781 собрался Континентальный Конгресс, возвестивший миру о создании САСШ. Была принята первая в мире конституция – безусловное достижение просвещенного человечества.
Естественно, все это было неспроста. В то время как Сербия проявляла всяческую заботу о своих колониях, Англия часто оставляла свои на произвол судьбы. И доигралась: в скором времени от нее отпала большая часть колоний: 1774 – Квебек, 1781 – САСШ, 1787 – Тихоокеанское побережье, отошедшее к нам. Мораль, я думаю, тебе понятна: мы в ответе за тех, кого приручили.
То десятилетие запомнилось еще благодаря одному самоубийственному поступку. Я, конечно же, говорю об Ацтеках. Когда в 1778 они в союзе с Майя смогли отнять у Испании часть Мексиканских колоний, это породило у них ошибочное представление о собственной силе. И 23 марта 1783 нам была объявлена война! Пришлось преподать этим шельмам небольшой урок. Конечно, можно было бы аннексировать к чертовой матери, но мне опять-таки не хотелось влезать в эту испанскую Мексику. Поэтому я ограничился Сан-Диего и всеми деньгами, что смог из них выбить.
Как я уже отметил ранее, в 1787 году нам отошла солидная полоса берега Тихого океана. После этого туда тоже пришлось посылать миссионеров. Но зато к тому времени уже было покончено с Дакотой.
Однако время мирного развития все же заканчивалось. Наступало новое, неспокойное время. Это было хорошо видно на примере Франции: тамошний экономический кризис породил революцию, подарившую человечеству столь разные вещи: декларацию прав человека, гильотину и военное искусство Наполеона. Я же, тем временем, вспомнил про Португалию, благо, что модернизация уже принесла свои плоды: мы стали обгонять соперника в технической оснащенности армии, несмотря на то, что наш флот все еще сильно уступал вражескому.
Изначально я хотел использовать в своих планах Франко-Испанский союз, уже воюющий с альянсом Португалии и Англии. Но Франция вежливо отказалась от того, чтобы обеспечить нам прикрытие. Пришлось положиться на русский «авось».
9 октября 1802 года португальский король получил письмо, уведомляющее его, что Сербия отныне берет православных греков под свое покровительство. В тот же день с небольшой флотилии в Эгейском море состоялся десант на острова Архипелага, а основная армия вторглась в Грецию. Такая синхронность была необходима: Ионические острова в дальнейшем всегда могли бы стать опорной базой врага, и без их захвата война была бы бессмысленна. А высадка могла увенчаться успехом только в случае отсутствия куда более сильного португальского флота, пребывавшего не так уж далеко от Архипелага. На счету был каждый день.
Увы, уже 10 декабря Португалия освободилась от войны с Францией, отделавшись Гибралтаром, и полностью переключилась на нас. Однако это не сильно усложнило нам жизнь.
17 июня 1803 года для Англии война закончилась – наша армия, посланная к северу от Озер, несколько месяцев успешно хозяйничала в их колониях. Поэтому, как только британцы смогли нас выбить оттуда, они сразу же согласились на мир «без аннексий и контрибуций». Еще бы, принятие такого мира до той победы было бы чувствительным ударом по их гордости. Так мы остались наедине с Лиссабоном.
В противоположность моим ожиданиям, противник куда активнее делал высадки у Рио-Гранде и Флориды, чем в той же Греции (хотя почему-то ему также полюбился Родос). По счастью, в колониях у нас также были солидные силы. Но бесконечные десанты врага все же сильно изматывали наши войска. И иногда приходилось отступать, а потом возвращаться и отбивать потерянное.
Поскольку наших прав на Грецию в Лиссабоне все же не признали, то получить желаемое мы могли только при полной оккупации тех земель. Именно от этого зависели сроки окончания войны. И вначале все шло хорошо.
24 мая 1803 нам покорился Архипелаг. Перед самым новым годом – Афины. Оставался лишь гористый Пелопоннес. И тут все застопорилось. В открытом бою одолев португальцев в марте 1804, мы столкнулись с неприятной необходимостью выбивать врага из хороших укреплений. Брать их осадой было невозможно – вся армия вымерла бы раньше сдачи. Оставался штурм. Только с третьей попытки, в октябре 1805 мы добились своего.
В тот же день был подписан мирный договор. Все наши завоевания в Греции отходили к нам навечно, как и очередная винодельня неподалеку от Афин. Но в целом общество осудило эту бойню. И через полгода уже в самом разгаре был политический кризис, вызванный к жизни острым вопросом: какова должна быть степень ответственности правительства перед своими гражданами, может ли оно посылать их на смерть за какие-то неведомые им идеалы? Да, то были уже не подданные, но граждане – столетия свободы не прошли даром, оставшись в менталитете народа незыблемым чувством собственного достоинства.
Перед глазами у меня был пример Франции. Там достаточно долго народ держали в стороне от государственных дел, и чем все закончилось, ты знаешь. Этот кризис значил, что для Сербии настало то самое время, когда я должен был оставить свою ношу сербам. Оставить добровольно, или ее вырвали бы у меня силой.
Началась тщательнейшая разработка законов, которые должны были заложить новые правовые основы нашего государства. Но до той поры, как они вступили бы в силу, у меня еще было время заложить основы нашей внутренней и внешней политики на долгие десятилетия. Продолжение колонизации в Америке, союз с Россией, миссионерская деятельность в Греции (столетия католической власти не прошли для нее бесследно) и многое другое…
В феврале 1811 года мы стали решать вопрос о государственном устройстве. Я выбрал федерацию: унитарное управление многонациональной страны – химера. Так что, федерация, но без права выхода из нее – я слишком хорошо помнил, к чему приводят такие права. Форма правления – конституционная монархия, конечно же.
Разумеется, Георгию Петровичу, моему потомку не помню какой степени, это пришлось не по вкусу. Еще бы, у него был очень грозный нрав; в молодости, когда он гостил в России, туркам настолько не нравились его набеги вместе с казаками, что они даже прозвали его «Кара» - «черный». И прозвище настолько прижилось, что стало частью его имени: Карагеоргий. Но как бы то ни было, мой авторитет был для него непререкаем. И в октябре 1813 года (как раз после возвращения греков в лоно православной церкви) начал работу наш парламент – Скупщина – под руководством премьер-министра Милоша Обреновича.
С той поры я отошел от дел. РУС получило нового начальника, а все мои земли уже давным-давно были собственностью царской семьи. Но некоторое время я еще следил за политикой Сербии.
Увы, ярые монархисты не простили моему потомку этого поступка: 30 июня 1817 года Карагеоргий был убит в театре. Вся Сербия оплакивала его смерть, и радикальные меры, временно принятые правительством, не дали убийцам уйти от возмездия. 3 октября был схвачен стрелявший. Его показания шокировали всех: оказалось, что нить, ведущая к заказчику, несколько длиннее, чем представлялось. Скандал был грандиозный: реакционеры были лишь орудием в руках австрийского императора!
Австрия уже давно готовилась к войне. После того, как под ее властью оказалась почти вся Германия и Польша, она обратила свое внимание на берега Дуная. В декабре 1810 ее жертвой стала Трансильвания, следующими на очереди были мы. Смерть нашего вождя должна была посеять хаос в стране. Но вышло иначе: в своем горе Сербия лишь объединилась.
3 января 1818 года Австрия все-таки объявила нам войну. Оно и понятно, после стольких усилий у них уже не было пути назад. Но, ожидая легкой победы, они жестоко просчитались. Наши войска без особых усилий разбивали неприятеля. Жерла наших пушек пылали огнем, сердца солдат - праведным гневом. И перед этим огнем враг был бессилен. Даже САСШ, бывшие в союзе с Австрией, испытали на себе тяжелую руку сербского воина!
15 августа 1819 года Обренович подписал мирный договор, предложенный противником: Каринтия, и куча венгерских территорий, которые сделали из одной австрийской провинции анклав. Я бы не подписал такой договор, оставлявший армию противника в тылу, но меня уже давно никто не спрашивал. И неделю спустя я оставил Сербию. Надолго…
До сих пор наблюдения показывали, что миллионы раз человек копал картошку; но не исключено, что один раз из миллиарда случится наоборот и картошка будет копать человека. (c) С. Лем
 |
)
опыт. Итак:
)
)
)
Но после такого замечания мне остается только дать обещание запостить завтра продолжение 
Хотя надо признаться, на фоне нового ААРа комрада Vladimira Polkovnikova эта глава будет выглядеть блеклой. 
)
)
? Ибо не хотелось бы )
)
)
)
)
){kind=avatar}
).