101043 - After Action Reports

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

11.11.2005 15:34

Книга 1. Исповедь короля Санчо

Глава 1

- Вроде бы в тот день, - добросовестно начал свою исповедь король Санчо, - 26 декабря 1066 года, выйдя из храма, я не грешил. 27 декабря 1066 года тоже прошел спокойно. Правда, под вечер я ущипнул за мягкое место служанку, но это как бы не считается. Так ведь, Гомес? Ты же знаешь, каким верным супругом своим женам я был. 28 декабря случайно помянул Бога всуе. 29 декабря…
- Ваше величество, - перебил короля епископ, - нельзя ли перейти поближе к деяниям большей важности? Уверен, что мелочи Господь вам простит и так.
- Ну, хорошо, - согласился Санчо. – 1 января 1067 года собрал я придворных в центральной зале замка.
- Какого замка? У вас их много.
- Эх, молодежь, - горько усмехнулся король. – Это сейчас их много. А тогда весь Арагон состоял из одной лишь Хаки. В гарнизоне числилось 286 солдат, а управляющий с трудом вышибал с земель два с половиной реала в месяц. Моя первая жена Изабелла в ожидании арабского нашествия держала наши скудные пожитки в тюках. На этих тюках мы, бывало, и спали. Тоже молодые тогда были, - мечтательно полузакрыл глаза Санчо, - шаловливые. Прямо на тюках и…
- Так что там 1 января-то было? - заерзал в кресле Гомес.
- А, да, - распахнул Санчо глаза. - Было тогда первое совещание нового Королевского совета.

***
1067 г.
В центральной зале замка Хаки собрался Королевский совет. Не все из нас любят своих родственников (они иногда такие гадкие), а вот король Арагонский Санчо Хименес любил. Поэтому и назначил в состав совета исключительно родню. Сестры короля Санча и Тереса – управляющая и тайный советник, брат-маршал Санчо-Рамирес и канцлер-жена Изабелла.
Совещались не помпезно, по-родственному.
- Итак, что ты хотела сказать, Изабелла? – Санчо посмотрел на жену.
- Не кажется ли уважаемому собранию, что спать на тюках с шмотками не совсем королевское занятие. Я, конечно, ни на что не намекаю, но, быть может, именно из-за этого судьба династии под угрозой.
- То есть, под угрозой? – маршал Санчо-Рамирес подался вперед.
- Несмотря на все попытки, у нас с его величеством до сих пор нет детей.
- А может дело не в тюках, - хихикнул маршал.
- Ага, конечно, не в тюках, - ехидно парировала находчивая Изабелла. – Чего же тогда за тебя, братец, ни одна даже самая завалящая графская дочка замуж не идет?
Никогда не блиставший остроумием Санчо-Рамирес открыл было рот для ответа, но коварный ответ никак не желал приходить в заждавшуюся его голову маршала. Король решил выручить брата:
- Изабелла, пожалуйста, будь поконкретней.
- Хорошо. Ваше величество, существует опасность перехода короны Арагона к вашим кузенам Наваррскому и Кастильскому королям.
Санчо поморщился:
- Только не этим выскочкам.
- Но, я уверена, этого не произойдет, - успокоила мужа Изабелла. – Скорее всего, наше несчастное королевство поглотят арабы. Мужчин вырежут, а женщин раздадут по гаремам, - маршал и король напряглись, а Санча и Тереса лукаво переглянулись.
- И есть какие-нибудь предложения? – все взоры устремились на канцлера.
- Конечно, есть! Нужно что-то делать! – Изабелла победно повела взглядом.
Собственно, на том и порешили.

***
- Ваше величество, - епископ все нетерпеливее ерзал в кресле. – Если мы с вами так будем перебирать вашу жизнь, боюсь, не успеем поужинать.
- Какой же ты торопыга, Гомес. Знаешь, как четко сейчас вся жизнь проходит перед глазами? Вспоминается все до мельчайших подробностей. Что подавали на стол в тот день, какими словами Санча гнала крестьян осушать болота, какой тюк подвернулся в ту ночь…
- О, ну тогда ваше величество особо четко может припомнить и все свои прегрешения.
- Вспомнить-то могу, да не очень хочу. Ну да ладно. Дело было в 1068 году. Знаешь, что тогда произошло?
- Конечно, - Гомес наконец оживился. – Папская курия в том году избрала понтифика Богумила Польского.
- Ну, нам-то в Арагоне от этого было ни холодно, ни жарко. Богумила или арианина, их тараканы нас не касались. А вот то, что Санча заставила-таки крестьян осушить болота, стало приятным известием. В апреле я женил брата Санчо-Рамиреса на придворной Тоде Альменаре. Пили всю ночь напропалую, попадали спать кто где. А через неделю Изабелла меня порадовала известием о беременности.
- Ваше величество, но это – не грех, - возразил епископ, а про себя добавил: «Хотя если и грех, то не ваш».
- Сейчас будет и грех, - успокоил его король.

***
1068 г.
16 ноября прибывал посол от герцога Каталонского Педро Рамона. С чем едет, секретом не было. Знамо дело, заключать союз перед черным лицом мавританской угрозы. Секретом пока оставалась возможная реакция на предложение короля Санчо. С одной стороны, такой сильный союзник никому еще лишним не был. Но взамен увеличивалась вероятность вовлечения Арагона в нежелательный конфликт с маврами. Как поступит король, до самого конца не знала даже Изабелла.
Посол начал с раскланиваний, подпрыгиваний и прочей церемониальной чепухи. А затем перешел к главному:
- Мой господин, герцог Педро Рамон, предлагает вам вечный союз против общих врагов, покуда смерть не разлучит вас…

***
- «Покуда смерть не разлучит вас», - повторил епископ Гомес. – Надо запомнить. Красиво звучит. Куда-нибудь вставлю на службе.

***
- …Согласны ли вы, ваше величество?
Король Санчо широко улыбнулся послу, шагнул к нему навстречу, обнял, поцеловал.
- Передай все это в точности своему герцогу. Так и скажи, мол, король Санчо клянется в верности нашему сердечному альянсу… покуда смерть не разлучит нас.
Посол радостный и счастливый тотчас отбыл радовать своего герцога. Взоры придворных обратились в сторону короля. Общий немой вопрос озвучила Изабелла:
- Но почему? А арабы?
- А король Наваррский? – ехидно парировал Санчо. – Против него-то Каталонский герцог самое то, что нужно.
- Да, но если он потребует объявить войну арабам? Что тогда?
- А пошлем его на… carajo.
Присутствующие дамы зарделись от этакой откровенной грубости. Даже Изабелла не сразу нашлась, что сказать. Не сразу, но нашлась:
- Но клятва? «Покуда смерть не разлучит нас».
- Э, видишь ли, дорогая, дело в том, что клятва эта не совсем считается. Я же не виноват, что посол такой лопух и не заметил, как я во время объятий и произнесения клятвы сложил крестом пальцы на правой руке. Так что вот так! – король поднял вверх правую руку со скрещенными пальцами и потряс ею, видимо, на устрашение маврам. Надо сказать, что в те времена все делалось на устрашение маврам. Правда, они не всегда устрашались, да, на самом, деле почти никогда о таких устрашающих деяниях даже и слыхом не слыхивали.

***
- Ну как? Такой грех подойдет? – король с надеждой воззрился на епископа.
- Мда уж, не знаю, что и сказать. Теперь понятно, почему вас за глаза называют хитрым интриганом.
- Кто? – оживился Санчо.
- Зачем вам это? Сейчас не об этом надо думать, а о душе, - Гомес назидательно погрозил указательным пальцем. – Но я так понимаю, греха клятвопреступления вы так и не совершили?
- Да как сказать. Тогда еще не успел. А вот попозже… Но перед тем был еще поход.
- Поход? На кого?
- А на половцев. Хоть дело это и не грешное, а даже богоугодное, но все равно расскажу (пусть на том свете и это зачтется). Выступили мы зимой 1069 года, сразу после рождения моего первенца Альфонса…

***
1069-1070 гг.
В поход выступать, конечно, было еще рановато. Казна была скудновата, да и с солдатами негусто – вместе со всеми дворянами и с королем лично 330 человек. Но время робких не ждет (а русские князья, крушащие половцев, тем более), и если король Санчо хотел успеть к разделу куманских степей, надо было поторапливаться. Заплатив судовладельцам за перевозку 20 реалов, арагонцы 13 февраля отправились в неведомое (по ходу объявив войну тамошнему хану).
Рассказывать о всех перипетиях трудного путешествия к таинственным берегам Таврии Санчо не стал, сославшись на то, что без ругани о морской болезни и вспомнить не может, не то, что рассказать. А грешить перед смертью сквернословием не очень хочется.
Только 7 ноября 1069 года ступили нетвердой походкой ноги арагонцев на негостеприимную землю Низовий Дона. Некоторое оживление вызвали с полсотни диких кочевников, ошалевшие от вида высаживающихся с кораблей людей в металлических кольчугах. На всякий случай аборигенов попросту помолясь прирезали. Всех, кроме одного, которого король велел отослать на забаву своему маленькому сыну. Так окончилась эта первая встреча двух культур. А вернее, одной культуры и одного бескультурья. И, судя по результатам встречи, кто культурный, а кто нет, вопрос довольно спорный.
Всю зиму 1069/1070 отряд христиан блуждал по степям в поисках подходящего пристанища. Русские князья (Киевский и Новгородский) по незнанию кастильского наречия никак не могли взять в толк, что король Арагона повыше будет какого-то там князя Киева, и никак не желали уступать чести первого въезда в половецкие крепости. С досады король Санчо повелел 17 января 1070 года атаковать и уничтожить небольшую группу кочевников в Саркеле.
И только 7 марта 1070 года изрядно поредевшее воинство арагонское сумело своим пышным видом внушить должное уважение русскому удельному князьку Ярополку Изяславичу. Тот потом очень долго пытался объяснить отцу, как так получилось, что 6 сентября 1070 года в сдавшуюся половецкую крепость Хопер первыми въехали иноземцы, крестящиеся не по-православному.

***
Санчо умолк, взглядом показав Гомесу на кувшин с водой. Тот дотянулся до него и подал королю.
- Ваше величество, это поистине достойно удивления. Не иначе, как свет истинной веры, носителем которого было ваше воинство в диких степях, повлиял на схизматика.
- Да какой там свет? В степях вообще темнеет быстро. А что повлияло? Ты бы видел, какой мы там турнир 28 июня устроили. Эти русские варвары ничего подобного и не видывали. Они только мутузить друг друга на масленицу умеют. Синяки, шишки, ссадины – никакого благородства. То ли дело на коне, с копьем в живот противнику…
- Дядя, а что такое «масленица»?
- А это когда русские перед великим постом неделю пьют и жрут как лошади.
- О, поистине варвары. Но мы отвлеклись от главного. Значит, тогда у вас появился хоперский замок?
- Да, тогда. Только это был еще не совсем замок, а вернее совсем не замок, а так, фигня какая-то посреди степи. Но зато перед уходом русских мой брат Санчо-Рамирес выведал у ихнего воеводы, что Ярополк Изяславич отправляется в Низовья Дона. Такого шанса упускать было нельзя…

***
1071 г.
Весна 1071 года выдалась в Степи на славу. Все было как надо – птички поют, цветочки пахнут, половцы мертвые валяются еще с прошлого года и тоже пахнут.
Русский воевода Нестор с уксусными затычками в носу страдал от зловония. Мало разлагающихся трупов половецких, так еще осажденные чтобы досадить осаждающим принялись швыряться со стен экскрементами.
- Ну, погодите, ужо всех вас в дерьме по уши уделаю, - пообещал воевода.
Каждое утро он обходил стан, проверял дозорную службу и т. п. Вот и сегодня Нестор шел вокруг вражеской крепости. Вдруг алый сафьяновый сапожок воеводы с маху погрузился во что-то мягкое.
- …твою мать! – только и сумел произнести этот благородный воин. – Кто им разрешил гадить здесь? – заорал он на шагавшего рядом гридня. – Я же велел выкопать нужник вон там, за лесом.
- Дык, батюшка-воевода, це ж не мы, це ж воны! – и указал пальцем на жалкую кучку иноземных воинов, человек тридцать, жавшихся у костра в тени раскидистого вяза.
Воевода Нестор резко направился к чужакам. Те даже и не подумали привстать при виде военачальника.
- Кто такие? И почему гадите где ни попадя?
Мало-мальски обыркавшиеся за полтора года арагонцы (а это, конечно, были они) кое-как поняли вопрос.
- Скажи этому благородному сеньору, - пробурчал брату король Санчо, - что я – величайший из величайших королей мира и гажу, где захочу. Да, и кстати, сообщи ему, зачем мы сюда пожаловали.

***
- Ну и? – епископ даже забыл о своей малой нужде.
- Ну что и? 9 мая 1071 года мы взяли Низовья Дона. Все что досталось Нестору – это позволение вывалять в дерьме половцев. Это ведь не очень большой грех? А дальше, как я слышал, Нестор подался в монахи. Сейчас летописи в Киево-Печерском монастыре пишет, «Повесть временных лет». Читать – не читал, да думаю, что врет он там безбожно.
- Что же вы, дядя, делали дальше?
- А что я мог делать с двадцатью дворянами (рядовые к тому времени все от нас поразбежались)? Сидел в Низовьях Дона и ждал.
- Чего ждали?
- Послов от половецкого хана с предложением о мире.
- Да Господь с вами, ваше величество, разве христианский монарх может помириться с врагами христовыми? Это же грех.
- Ну, слава Господу, вот и нашли мы подходящий повод покаяться, - вздохнул король с облегчением. – Каюсь, грешен. 17 апреля 1072 года замирился с куманским ханом Аепой на условиях «каждый да держит вотчину свою» (от Нестора научился).
- Да, отпускаю тебе, сын мой, то есть дядя, этот грех. Надеюсь, он не погубит твою, то есть вашу душу.
- Душу – не знаю, а вот Арагону помог. Теперь у нас было три города и восемь с половиной реалов в месяц.
- Так мало?
- Да, пока мало. Много было еще впереди! Чего это ты все время ерзаешь?
- В туалет хочу, дядя. Можно?
- Беги, только быстро – мне еще много тебе нужно рассказать.

***
2005 г.
А пока епископ Гомес бегает в туалет (не будем ему мешать), мы немного передохнем. Возьмем, так сказать, тайм-аут. Мне это… тоже надо сбегать, чего и вам желаю.

Даты, события, люди

26 декабря 1066 г. Последняя исповедь короля Санчо Хименеса. Старт кампании.
16 ноября 1068 г. Союз с Педро Рамоном, герцогом Каталонским.
14 января 1069 г. Рождение наследника престола Альфонса.
13 февраля 1069 г. Объявление войны Куманам.
6 сентября 1070 г. Захват провинции Хопер.
9 мая 1071 г. Захват провинции Низовья Дона.
17 апреля 1072 «Белый мир» с Куманами.[Исправлено: Vladimir Polkovnikov, 13.11.2005 09:43]

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Глава 2 (1072-1081)

15.11.2005 08:56

Глава 2

Извините, что без анонса

Гомес стрелой промчался мимо придворных и с грохотом хлопнул дверью в туалете. «О, видать, дело плохо» - покатился по толпе шепоток, напряжение нарастало. Наконец епископ покинул пристанище нуждающихся. Камарилья вопросительно молчала.
- Кается, - многозначительно произнес Гомес. – Совсем плох, заговариваться начал, несет всякую околесицу, - и вновь шагнул в покои короля.
Санчо лежал не шевелясь с закрытыми глазами. Епископ замер на месте и машинально перекрестился.
- Рано радуешься, - не открывая глаз пробормотал король. – Я тебе своими грехами кровушку-то еще попорчу. Садись – продолжим.
Епископ устроился поудобнее в кресле:
- Ваше величество, только, пожалуйста, поближе к грехам.
- А мы и так с ними всю жизнь рядом. Куда уж ближе? На чем, бишь, закончил?
- На мире с половцами и 8,5 реалах в месяц.
- Да, точно. По тем временам для Арагона деньги немалые. Спрашивается, куда их потратить? Кто-то предлагал сварганить королевский суд. Этим торопыгам я прямо сказал, что покамест суд для них – их обожаемый король! Санча-управляющая, мать твоя, предлагала лесничество организовать. Ну не дура ли? Какое в степи лесничество? И решил я послушать брата Санчо-Рамиреса. Выделил ему сотню реалов на обустройство в Низовьях Дона учебного лагеря для молодежи. Ибо на тот момент армия Арагону была нужна более всего, а ее-то как раз и не было.
- А что арабы?
- А что им сделается? Жили и процветали, мерзавцы нечестивые. Со дня на день ждал, когда же они на Хаку нападут. Во избежание тюки с рухлядью перевезли в Низовья Дона, а сами оставались в Хаке. Спали порой прямо на полу. Холодно было. Вот жена в марте 1073 года и заболела. А была она тогда Беатрисой беременна, думали, помрет родами. Ан нет, в апреле родила дочку. Брат аккурат заканчивал строительство лагеря.
- А помог лагерь-то набору войск?
- Еще бы! Знаешь, какие высокие заборы вокруг лагеря Санчо-Рамирес отгрохал? Хрен сбежишь. Так что донской полк начал пополняться гораздо быстрее. Что бы на Хопре построить забор еще выше, нужно было дерево, ну и дал я твоей матери сотню реалов на лесничество. А она, жадюга, через год выпросила еще сотню на рыбачью пристань. Дескать, рыбки дюже хочется.
- Дядя, а грехи-то были?
- Конечно, были. Эти канальи ведь легко до греха доведут.

***
1074 г.
Король Санчо, нежась в лучах вечернего августовского солнца, смотрел, как конюхи объезжают молодых жеребцов. За спиной раздалось знакомое покашливание (с тех пор, как болезнь жены перешла в воспаление легких, Изабелла все больше сдавала). Санчо повернулся. Изабелла держала пальцами сына Альфонса за ухо:
- Вот, твое величество, полюбуйся на это высочество.
- Допустим, я на него уже пять лет любуюсь. Сегодня что, особый повод?
- Да, вот учителя наговорили мне про этого неслуха всяких ужасов.
- Какие еще учителя? Я его, кажется, не велел еще учить.
- Ну не сердись. Лучше выслушай. Это чудо, - королева крутанула ухо, чудо заревело, - оказывается никому и ничего не прощает.
- Одобряю, - кивнул чуду Санчо.
- Ну это – ладно, но вот кошек-то зачем из окон замка швырять?
- Хм, действительно, зачем?
- Сме-е-е-шно-о-о же-е-е, - чудо уже начинало поскуливать всерьез.
- Хм, может, и правда, смешно, - Санчо попытался освободить ухо сына от пальцев королевы.
- Да? Смешно? И твоего любимого Мурзика?
- Что-о-о? И Мурзика? – король молниеносно вцепился во второе ухо сына одной рукой, а другой воспользовался для вящего воспитательного эффекта. – Я тебе покажу, змееныш, как моего кота в окно швырять, - приговаривал король, шлепая наследника престола.
Сзади неслышно подошла сестра короля Тереса с мужем.
- Ваше величество, позвольте отвлечь вас на минутку.
- Чего еще? – Санчо повернулся к ним, тяжело дыша.
- Ваше величество, - королевский зять слегка замялся. – Не могли бы вы по-родственному назначить меня на должность управляющего?
Воспользовавшись моментом, Альфонс резко крутанулся в родительских руках и вырвался на свободу. Только его и видели.
- Да ё!.. – король грязно выругался. – Катитесь вы все со своими запросами, попрошайки придворные. Может, тебе еще задницу вареньем помазать, bicho raro? Ну вот, ввели-таки во грех. Довольны?

***
- Очень, - епископ Гомес откинулся на спинку кресла. – И этот грех сквернословия отпускается вам, дядя. По идее, сами виноваты. Надобно было к сыну учителей приставлять.
- Ишь ты, один, думаешь, такой вумный? С того случая я и отдал Альфонса учится твоей матери, управляющей Санче. Чтобы у нее забот было побольше, а то заладила: лесничество, рыбачья пристань, лесопилка – совсем застроила Низовья Дона. Где же я столько денег возьму? И брату Санчо-Рамиресу надо выделять на обустройство учебного лагеря на Хопре – опыт лагеря в Низовьх Дона был признан удачным, и его было решено внедрять и углублять (а вернее – повышать высоту заборов).
- А все-таки, я смотрю, ваше величество, уважали вы мою мать, - довольно проговорил епископ.
- Кого? Санчу? Хе-хе, не столько уважал, сколько терпел. Знаешь, как трудно найти подходящего управляющего? Но в 1076 году подсидел ее один фрукт. Примазался к Альфонсу купчишка Матеу. Сынишка возьми да и упроси меня взять его ко двору. Взял, смотрю, а малый-то неглупый, даже, я бы сказал, даровитый. Вот и назначил этого безродного, но одаренного Мидасом, купчишку на смену твоей матери. От она рыдала.
- И что, семья не воспротивилась такому небреженью?
- Им скоро не до того стало – у брата Санчо-Рамиреса жена Тода умерла. Мы ему принялись новую подыскивать.

***
1077 г.
На семейном совете Хименесов на повестке дня был лишь один насущный вопрос: где взять новую жену Санчо-Рамиресу? Канцлер Тереса ощущала на себе нетерпеливо-любопытствующие взоры братьев и сестры.
- Что это вы на меня так уставились? Думаете, раз я канцлер, то всех невест в Европе знаю?
- А что, нет что ли? – король многозначительно усмехнулся. – Тогда скажи мне, на кой фиг нам вообще канцлер нужен? Так что давай, предлагай.
- Только покрасивше, - попросил Санчо-Рамирес.
- Щас, покрасивше, - передразнила его Санча. – Вдовцу на четвертом десятке лет любая хромоногая горбунья сойдет.
- Ну, зачем же горбунья? – Тереса любила и жалела младшего брата. – Достаточно просто хромоногой. Вот, например, племянница саксонского герцога…
- Фигушки, - отказался от племянницы герцога маршал, - Пущай в своей Саксонии хромоногает. Вот красивая француженка бы была в самый раз.
- Нет, Франция сейчас не подходит по политическим причинам. Английский король уже захватил Париж и вот-вот лишит французского короны. Может, придворная шведского короля?
- Не, шведку не надо, - поморщился Санчо-Рамирес. – У них, в Швеции, я слыхал, что-то не так с семьями. Не люблю, когда народу много в постели суетится.
- И то не так, и это не этак, - рассердился вдруг король. – Вон тогда женись на Беренгере Гуалх, которая нам напитки на стол подает, - несчастная девушка сорока лет аж обомлела от нежданно свалившегося счастья.
- О, точно! – подхватила Санча. – Смотри, какая у нее пикантная родинка на верхней губе.
- Да это, поди, болячка, - пробовал отбояриться маршал.
- Ни фига подобного, брат! – король хлопнул кулаком по столу. – Женись – и весь сказ!
Как была осчастливлена засидевшаяся в девках Беренгера, и так всем понятно. А вот как разочаровался Санчо-Рамирес, когда понял, что пикантная родинка была даже не болячкой, а попросту засохшей козявкой, я и описывать не хочу. Скажу только, что в качестве свадебного подарка брату, король выделил сотню золотых на учебный лагерь в Хаке.

***
- Стало быть, ваше величество, осчастливили вы дядю Санчо-Рамиреса? Это же прекрасно.
- Да, но сам через полгода овдовел. Изабелла, моя первая супруга, покинула меня 9 августа 1077 года, - Санчо всхлипнул. – Скоро и я к ней пойду. Вот тогда она за все с меня и спросит.
- Дядя, не переживайте. Мы еще с вами не разобрали до конца тяжесть ваших грехов, поэтому не известно, куда ТАМ вы направитесь. Может, и не встретитесь.
- Точно, - Санчо утер глаза. – О грехах. Вот тут-то мы и подходим к греху.
- Замечательно, - епископ потер ладони. – Давайте, рассказывайте. Я готов.
- Началось все с того, что 10 ноября 1077 года этот подлый наваррский кузен объявил мне войну. Это событие стало началом конца христиан в Испании. Да падет божий гнев на головы наваррских нечестивцев.

***
1077 г.
Посол герцога Каталонского Педро Рамона на аудиенции у короля Санчо заверил арагонцев в верности своего господина данному слову:
- …и сам герцог с полками уже выступил на Наварру.
- Замечательно, - король Санчо впервые за время со дня объявления войны улыбнулся. – А то у нас всего 600 человек против их 800. Да и те на две трети находятся на Дону. А тут – полки вашего герцога.
- Ваше величество, но мой господин волнуется. Дело в том, что в ответ на него напал король Кастилии, а вы до сих пор не прореагировали на это. Мы начинаем сомневаться…
- Что-о-о? Вы сомневаетесь в искренности моих чувств? О, я глубоко оскорблен.
- Нет, нет, ваше величество, мы не сомневаемся, но ваши отношения с Кастилией…
- Ни слова больше! – Санчо гордо выпрямился. – Ступайте и передайте вашему герцогу, что король Санчо Арагонский лично встретится с Педро Рамоном под стенами наваррской столицы и обговорит все неясности.
Посол откланялся. Тереса так и метнула пару молний глазами в сторону августейшего брата:
- Что же нам теперь, объявлять войну Кастилии? Это же чистой воды самоубийство.
- Правильно. А я похож на самоубийцу? То-то же. Никакого объявления войны Кастилии.
- Поднимать донские полки? – Санчо-Рамирес горел желанием блеснуть полководческим талантом.
- Не надо, все равно доплыть не успеют. Либо к тому времени наваррцы возьмут Хаку, либо я с каталонскими союзниками займу Наварру. Поднимай полк Хаки и дуй кружным путем в Наварру. Посмотрим, кто проворнее.

***
- Мда, проворнее оказались мы с Педро Рамоном, упокой, Господи, его душу. 14 сентября 1078 года наваррская столица пала. Педро ускакал к себе бодаться с кастильцами. А я замирился с наваррским тезкой. Этот гад, упокой, Господи, его душонку грешную, выплатил мне 57 реалов и отказался от притязаний на все мои титулы.
- А как же кастильцы?
- А кастильцы честно и благородно много лет подряд рубились с каталонцами, пока не пришли арабы и не порубили их всех.
- То есть, я так понимаю, вы, дядя, совершили грех клятвопреступления? Это очень серьезно.
- Ой, да ладно. А если бы не совершил, то где бы мы все были, а? Правильно, там же, где и Педро Рамон с Санчо Наваррским, на помойке истории. Мое вступление в ту войну было бы чистым самоубийством. Это ведь еще более тяжкий грех. А я вместо самоубийства на вырученные и скопленные денежки велел управляющему Матеу заложить королевский суд в Низовьях Дона и лесничество на Хопре. К тому времени Матеу уже наловчился выжимать из трех моих провинций 10 реалов в месяц. Вот это я понимаю – работа. Не то что твоя мать. Ничего путного в жизни не сделала, окромя сына (да и тот Гомесом оказался).
- Как же развивались события далее? - поспешил перевести разговор на другую тему епископ.
- Далее? А далее в феврале 1079 года арабы напали на королевство Леон. Не то чтобы мне было жаль тамошних выскочек, но, все ж таки христиане. Мне же тогда предложили подорвать хозяйство врага. А я ответил, что врагов на данный момент у Арагона нет, и подрывать я ничего не буду.
- А они?
- Распустили про меня грязную клевету, мол, король-то у нас – трус. Гниды казематные! Надо же им было на кого-то свалить ответственность за гибель Леона в 1081 году. Но ты им не верь. Я же не верю. Какой я трус?
- Я тоже не верю, - поспешил успокоить короля Гомес. – А когда же появилась ваша вторая супруга, наша обожаемая королева Ода?
- Ода? Эта фройляйн? Все в том же 1081 году.

***
1081 г.
С утра весь дворец ходил буквально на ушах – ждали прибытия невесты короля Санчо. Сестра-канцлер Тереса приискала ее в герцогстве Мейсен. С минуты на минуту должен был показаться кортеж будущей королевы. Все гадали, хороша ли собой, добра или будет как покойная Изабелла хуже собаки. Санчо-Рамирес с затаенным злорадством ждал, что Ода не уступит в уродстве его Беренгере. Сам Санчо пытался изо всех сил выглядеть равнодушным, уверял, что на благо державы готов разделить ложе даже с хромоногой горбуньей, но маршал ему почему-то не верил.
Наконец, терпение (и нетерпение тоже) ожидающих было вознаграждено. Карета герцогини подкатила к ступеням замка, дверца распахнулась и… Нет, словами не передать. Лицо Санчо-Рамиреса надо было видеть. Конечно, хорошо бы сделать скидку на неприглядность внешности его супруги, но даже при таком условии надо признать – из кареты вышел, нет, даже выпорхнул ангел.
- Ааахх! – толпа умиленно вздохнула как один человек.
- Гутен таг, - ангел вежливо кивнул белокурой головой.
- Хоть бы поздоровалась что ли, - пробурчал недовольно король. – Здравствуйте, герцогиня… э-э-э…
- Ихь хайсе Ода.
- Как ее звать-то? – шепнул король Тересе.
- Ода, ваше величество. Она же вам сказала.
- Ага, сказала… Протявкала там чего-то по-своему. – И герцогине: - Ну, дражайшая Ода, как говорят русские, милости прошу до нашего шалашу. Почтите своим присутствием мой скромный замок.
- О, я, натюрлих.
- Кто-кто вы, простите?
- Ихь ферштее, нах хаузе,- продолжал улыбаться ангел из далекой Германии.
Король вопросительно взглянул на Тересу:
- Это куда она меня только что послала? Нах… простите, куда?
- Проходите, проходите, ваше высочество, - поспешила радушно разрядить обстановку канцлер Тереса.

***
- Да, как была ни бельмеса по-кастильски, так и сейчас ни бум-бум, - Санчо тяжело вздохнул. – Ладно хоть налога от женитьбы на ней хватило на черепичный заводик в Низовьях Дона. Гомес…
- Слушаю, дядя, - очнулся начавший было задремывать епископ.
- Ты это… Не хочу над гробом моим тявканье немецкое слышать. Научи ее стандартному набору по-кастильски «ой, да родненький мой», «ой, да на кого ж ты меня покинул».
- Сделаю, ваше величество. Дядя, а что же вы не говорите о еще одном важном событии 1081 года?
- О каком? Как твой папашка Рамиро Какамес, тайный советник, выклянчил у меня 20 реалов?
- Нет, ну как же, в августе того года я родился.
- О, помню, как не помнить. Я тогда еще сказал: «Хм, Гомесом назвали? Не знаю почему, но чем-то не нравится мне это имя. На всякий случай, пущай ко мне сзади не подходит». Потом было Рождество, а вот Новый год испортил напрочь папа Богумил, пакостник эдакий.
Епископ Гомес, услышав такой эпитет по отношению к почитаемому им папе, рухнул на колени и мелко-мелко быстро-быстро закрестился, отбивая земные поклоны и умоляя Пресвятую Деву Марию простить умирающему его невольный грех.

***
2005 г.
А пока он крестится, у всех нас есть возможность отдохнуть немного от исповеди короля Санчо, попить чаю, покурить, а может быть, не дай Бог, и поработать.

Даты, события, люди

1072, 1073, 1074, 1075 Строительство в Низовьях Дона: учебный лагерь, лесничество, рыбачья пристань, лесопилка. Поскольку эти постройки в отличие от последующих требовали кое-каких усилий по накоплению капитала, о них я упоминаю отдельно.
30 апреля 1073 Рождение у короля Санчо и Изабеллы дочери Беатрис.
10 августа 1074 Королева Изабелла – воспаление легких.
3 января 1075 Наследник Альфонс – придворное образование.
9 августа 1077 Смерть королевы Изабеллы.
1077 Англия захватывает Париж. Распад Французского королевства.
10 ноября 1077 Королевство Наварра объявляет нам войну.
сентябрь 1078 Захват нами с помощью каталонского союзника Наварры. Мир с Наваррой на наших условиях.
5 января 1081 Женить ба короля Санчо на сестре Мейсенского герцога Оде фон Веймар. Налог – 98 монет.
1081 Уничтожение арабами королевства Леон.

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Глава 3 (1082-1091)

17.11.2005 12:42

Глава 3

- Твое преосвященство… Гомес… - король сочувственно смотрел на молящегося епископа. - Ну, ладно, хватит лбом по полу колошматить, все равно не прошибешь – он каменный. Ладно, каюсь.
- Уф, - епископ с трудом разогнул спину. – Ваше величество, но нельзя же так о понтифике, тем более, покойном. Чем он вам не угодил?
- Чем не угодил? Этот покойный понтифик Богумил 1 января 1082 года прислал мне грамоту, в которой призывал в поход на неверных до полного их истребления.
- Благое дело.
- Дело-то благое, да с чем, а вернее, с кем я пойду? По милости Наваррского кузена видом моей армии можно было пугать только баб беременных, а не мусульман. Я как раз только-только всю казну ухнул на учреждение в городах королевских судов, а тут – извольте, ваше величество, не угодно ли нехристей из Святой земли выгнать? А знаете что? Не угодно!
- Могли бы вместо судов деньги на благочестивое дело потратить. Зачем вам суды?
- Не боюсь показаться оригинальным, чтобы судить.
- Кого?
- А тех, кто с повышением пошлин не согласится. Управляющий Матеу оказался малый не промах и смекнул, что пошлины можно бы и приподнять.
- Значит, сребролюбие одолело вас? И вы не присоединились к тем толпам истинно верующих, направившихся класть голову за Гроб Господень?
- Э, знаешь, Гомес, было дело, проезжал я по дороге на Иерусалим близ Константинополя. И как-то не заметил там особого столпотворения. А вернее – вообще ни одного крестоносца. То ли толпы были такие маленькие, то ли ловко прятались от меня, но так за целый день никого и не нашел. Так что не очень-то торопился народ класть головы за Гроб Господень.
- О, Господи, не удивлюсь, если своим на глазах тающим благочестием отталкивали истинно верующих.
- Не знаю, то ли истинно верующие как-то перевелись к тем порам, то ли не такое уж благочестие и тающее было, но…

***
1083 г.
Королевство Кастилия к осени совсем завоевалось с Каталонией. Это уже порядком начало надоедать вассалам-призывникам. Не сказать, что от них и так рябило в глазах при Кастильском дворе, но теперь еще среди этих, не совсем уже верноподданных, начали появляться уклонисты. К одному из таких пацифистов (Исиго, граф Бисайи) в сентябре 1083 года направлялся пышный кортеж из Хаки. Канцлер Тереса получила строжайшее указание от короля Санчо любой ценой склонить Исиго к вассальной клятве Арагонскому престолу. На вопрос: «Что его величество понимает под любой ценой?» Санчо ответил лишь многозначительным хмыканием. А сопровождавшему Тересу тайному советнику Рамиро Какамесу было дано указание проследить, чтобы та не кочевряжилась и с показным удовольствием платила «любую цену».
До замка графа Бискайского добрались удачно, еще засветло. Исиго был несколько обескуражен появлением такого пышного кортежа: «Чем же я кормить буду такую свиту?» На что получил ответ Рамиро Какамеса: «Э, не волнуйтесь, граф, я тут рядом с замком деревеньку видел. Ну так наши молодцы как-нибудь перебьются. Приучены обходиться, так сказать, подножным кормом».
Делать нечего – пришлось сеньору графу принимать родственников Арагонского монарха и угощать их (накладно для графского бюджета). Посидели хорошо. Рамиро учил Исиго чокаться по-русски, лобызаться после каждой чарки с присутствующими дамами, петь пьяные песни и лезть в драку. Такие дополнительные удовольствия к выпивке, с которыми арагонцы познакомились, когда сидели в окопах бок о бок с русскими, не могли не понравиться неискушенному среднестатистическому европейскому графу. И можно его понять – ну что в своей никчемной жизни он видел? Охоты, турниры, чтение Библии по воскресным дням – вот, практически, и все. А тут – вековой опыт поднаторевшего в увеселениях русского народа.
Короче, к полуночи граф едва шевелил конечностями. Рамиро подмигнул Тересе, мол, проводи его в опочивальню. Та было заупрямилась, мол, мы, конечно, за ценой не постоим, но лучше сам иди. Однако идти, да еще самому, тайному советнику после вечера русской культуры было довольно таки затруднительно.
А утром несчастному графу Исиго пришлось выбирать: либо как честный сеньор он должен загладить ночной грех, либо проситься в вассалы к королю Арагона. Оценив беглым взглядом «прелести» Тересы («ну и напился же я вчера»), Исиго мужественно решил пожертвовать графской свободой, но зато сохранить мужскую.
К полудню кортеж арагонцев двинул в обратный путь. Тайный советник Рамиро жмурился на солнце, прикидывая, сколько еще реалов за многолетнюю усердную службу содрать с короля. Тереса, устало развалясь на подушках, открывала для себя вечную истину: какие же все мужики св… А на горизонте догорала покинутая их свитой бискайская деревенька, жители которой в очередной раз этой ночью поняли, какие же все сеньоры вокруг св…

***
- Тебе, Гомес, этого не понять. Первый вассал Арагонского престола. Первый! Армия наша сразу увеличилась до тысячи человек. Наконец, приспело время нанести упреждающий удар половецкому хану Аепе, у которого к тому времени (дай Бог здоровья русским князьям) оставалось лишь полтыщи бойцов.
- Э, а хан Аепа был нечестив?
- Очень!
- Это хорошо, - довольно промурлыкал епископ. – Это вам наверняка зачтется. За каждого поверженного нехристя снимется с души вашей по одному прегрешению.
- Эх, если бы знать в свое время – уж я бы погрешил! Половцев-то мы тогда преизрядно и очень благочестиво повырезали…

***
1084 г.
Лето этого года в Лукоморье выдалось на редкость засушливое. Трава выгорела еще в июне, когда только-только начиналась война между половцами и арагонцами. И уже в июле тысячная армия короля Санчо, вздымая клубы пыли, продвигалась по выжженной солнцем земле. Именно из-за пыли едва не упустили небольшой отряд половцев, пытавшийся ускользнуть. Около полутораста грехов было снято с души Санчо.
Теперь армия продвигалась к лукоморскому укреплению. Окружающая местность поражала своим безлюдьем.
К королю Санчо подскакал неузнаваемый под толстым-толстым слоем пыли маршал Санчо-Рамирес:
- Ваше величество…
- Ой, ты кто, такой чумазый?
- Брата не узнал? – маршал утер лицо подолом камзола. Это помогло слабо, так как и камзол был не чище лица.
- А-а, чего надо?
- Трава в степи выгорела, корма для коней нема. Дохнут, заразы.
- Надо будет – пешком пойдем!

***
- Вот я ему и говорю, мол, надо будет - во славу Божию пешком пойдем. Лишь бы нехристей смести с лица земли.
- Так и сказали, ваше величество? – умилился епископ. – Я верил в вас.

***
- Надо будет – пешком пойдем, но город мне вынь и положь! Деньги нужны, брат, до зарезу нужны деньги и рекруты!
- Да я понимаю. Но солдаты чего-то бузят. Говорят, мол, идем уже месяц, а ни одной деревни по дороге. Только пустые дворы попадаются. Ни тебе пограбить всласть, ни с бабами поразвлечься. Нешто это война?
- Да, так не воюют. Куда эти bicho raro подевались? Ни души.
От авангарда послышался радостный вопль:
- Парни! Деревня! С бабами!
- Ура!!! – не дожидаясь команды доблестные арагонцы сломя голову побежали воевать… с бабами.
- Пусть порезвятся-повоюют, - добродушно усмехнулся маршал и направил коня к деревне: - Поеду пригляжу… себе чего-нибудь, - и хлестнул скакуна нагайкой.
Король Санчо, разморенный жарой, тоже направил коня к деревне. Конь, вяло перебирая ногами, взметал облака пыли и смачно фыркал. От деревни навстречу королю мчался всадник:
- Стойте! Ваше величество! Стойте!
- Ой, ты кто, такой чумазый!
- Да, я это, брат, - всадник тяжело дышал и, судя по дрожащему голосу, под маской пыли скрывалось на редкость побледневшее лицо. – Оспа, - только и сумел выдавить он из себя.
- Твою мать!..

***
- «Пресвятая Дева Мария», отвечаю я ему, - продолжал свою чистосердечную исповедь король Санчо. – Как это наша разведка проморгала оспу в Лукоморье? До сих пор не пойму. Но печальный факт от этого не становится менее печальным – осаждая Лукоморье, моя армия понесла страшные потери от эпидемии. И когда 14 июля 1085 года лукоморское укрепление пало, у меня в строю оставалось лишь 666 человек.
- Число зверя, - Гомес машинально обмахнул себя крестным знамением.
- Ага, поэтому мы благочестиво вздернули одного мародера на дубе высоком, и стало нас 665. И вот с этой горсткой людей я и двинулся на столицу Аепы, в Низовья Днепра. Ох и натерпелись мы тогда. Полтора года сидели под стенами укрепления, но так или иначе, а 11 марта 1087 года Низовья Днепра вошли в состав Арагона, напоили мы своих коней (всех трех штук) из святой для каждого арагонского сердца могучей реки Днепр. А я именно тогда смог наименовать себя герцогом Крымским.
- А вы ничего не забыли по этому поводу, ваше величество? – посуровел епископ.
- А, ну да, конечно. Само собой, устроили благодарственный молебен и недельный пост. Во время поста и решили, что делать далее…

***
1087 г.
- Что дальше делать будем, брат? – король Санчо кивнул оруженосцу, тот подлил в королевский кубок еще вина.
- Не знаю, не знаю. У нас в строю осталось лишь 300 человек, - маршал замолчал, прислушиваясь, как за пологом шатра гудел пир на 300 человек королевской армии. – Конечно, можно идти на Тану, но простоим там до второго пришествия и ничего не добьемся. Мириться надо.
- Правильно мыслишь, - Санчо впился зубами в румяный бок жаренного кабана. Только я уже два раза к Аепе посылал. Не хочет мириться, нехристь вонючий, не хочет – и все тут. Ладно, - Санчо отшвырнул кабанятину, - когда парни протрезвеют, поднимай их. Пойдем на Тану.
Путешествие до Таны прошло гладко. Отожравшиеся во время «поста» парни не буянили, оспа в Лукоморье тоже сошла на нет. 25 апреля 1087 года «армия» вышла к Дону. На том берегу, в Тане, был виден стан человек на тридцать. В центре стана стоял шатер, над которым виднелся ханский бунчук.
- Чур, мое! – Санчо-Рамирес рванул за уздечку и направил коня прямо в реку. Парни веселой толпой ломанулись за маршалом.
Много позже в учебниках истории умные дяденьки все разложат по полочкам и подробно объяснят ход событий. Как рождался план атаки, как проводилась разведка, как маршал произнес пламенную речь перед боем. Всего этого участники событий, конечно, не знали. Они попросту навалились десять на одного и покромсали в капусту стан хана Борса, вассала Аепы. Санчо-Рамирес лично смахнул с плеч голову Борса. Легенды о проявленном им героизме еще долго вдохновляли мальчишек бегать по лесам с деревянными мечами и рубить «нехристей».

***
- Только после этой победы хан Аепа прислал послов с миром, - закончил свой рассказ о войне король Санчо.
- Ваше величество, вы опять замирились с неверными? – всплеснул руками Гомес.
- Слушай, Гомес, вот ты, наверное, знаешь. Все епископы такие зануды, как ты? Ну что мне оставалось делать? Армия вся от оспы передохла, а тут еще 2 мая 1087 года арабы на Каталонию напали. Педро Рамон опять помощи клянчил.
- А вы?
- Послал его куда подальше, - энергично шмыгнул носом умирающий.
Епископ аж застонал:
- Да смилостивится над вами Господь, дядя. Это же надо столько нагрешить. А вы не подумали, что следом за Каталонией арабы могут напасть на вас?
- Подумал. И тут же оженил сына Альфонса на дочке германского императора и отдал ему Хаку. А сам со всем двором перебрался в Низовья Дона. Пущай там меня теперь арабы поищут, - хихикнул довольный своей находчивостью король.
- А дальше?
- А дальше, - погрустнел король, - было хуже. Брат Санчо-Рамирес отправился в новоприсоединенных землях строить учебные лагеря и не вернулся. Умер 20 октября 1087 года. Осиротил армию. В срочном порядке назначил я маршалом купчишку Матеу. А на его место управляющего усадил племянницу Фредерику. Эх, и шустра в хозяйственных делах девка – просто жуть. Как только Тереса такую умницу народить смогла, даже и не знаю.
- Господи, нешто можно маршалом купца?
- Да можно, чего ж нельзя-то? Поди опосля меня и не таким идиотам будут армии поручать. Нет, конечно, Матеу тоже заупрямился, мол, предпочел бы другую должность. Но я его взял да и оженил на дочке Беатрис. Он и заткнулся.
- А Каталония?
- А Каталонию в 1088 году честно поделили Кастилия и арабы. Тю-тю – и нету больше Педро Рамона. Ну и фиг с ним, одним педро на свете меньше. Мне не до него тогда было. К управляющей Фредерике повадились всякие там разные свататься. Девке, конечно, охота было замуж, но такого предательства по отношению к арагонскому престолу я не мог позволить. Всем от ворот поворот. Сын письмо прислал из Хаки, сноха забеременела да и шизанулась на этой почве. Видать, мать ей в свое время не всю правду сказала, откуда дети берутся. Тоже недолго потом протянула. Ну, и наконец, в августе 1091 года… - Санчо замолчал лукаво посматривая на Гомеса.
- О нет, ваше величество, нет! – возопил святой отец, а вернее, племянник. – Только не порочьте в присутствии моем пресвятейшего понтифика Богумила!
- Смотри-ка, помнит, когда папа скончался, - довольно пробурчал король. – Ладно, не буду порочить. Ой! Гомес… я это… расслабился немного.
- Я уж чую, - зажал пальцами нос епископ.
- Чуешь и чего тогда стоишь?
- А что я могу сделать, дядя?
- Чего-чего? Простыню поменяй, остолоп. Да не боись испачкаться – чай, королевское!

***
2005 г.
Честно говоря, присутствовать при смене простыни мне не особо и хочется (хоть и королевское…), поэтому я предлагаю ненадолго прерваться. Возражения есть? Нет. Ну и отлично.

Даты, события, люди

1 января 1082 г. Эра крестовых походов.
15 сентября 1083 г. Исиго, граф Бискайи принимает наше предложение стать вассалом.
21 июня 1084 г. Объявление войны Куманам.
14 июля 1085 г. Мы захватили Лукоморье.
11 марта 1087 г. Мы захватили Низовья Днепра.
17 июля 1087 г. Белый мир с Куманами.
20 октября 1087 г. Смерть брата короля Санчо-Рамиреса, маршала. Оставил сына Вермундо шести лет.
1 января 1088 г. Имеем 4 доменных провинции, 2 графа-вассала, 10 монет ежемесячного дохода и 739 солдат.
1088 Арабы с Кастилией слопали Каталонию.

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Глава 4 (1091-1102)

23.11.2005 14:01

Глава 4

Епископ сгреб запачканные простыни в узел и аккуратно запихал его под кресло. Затем с какой-то фатальной обреченностью осмотрел свои, мягко скажем, не сильно чистые руки, вздохнул («прощай ангельская чистота и непорочность») и вытер их о сутану. Король тем временем, покряхтывая, устраивался поудобнее на чистом.
- Напомни, племяш, до какого там греха я дошел?
- Вы только что изволили помянуть нехорошо почившего в 1091 году пресветлого понтифика Богумила.
- А, точно. Ну, тогда до кучи помяну и нового папу Станислава из Кракова (ох уж эти поляки на римской кафедре, как медом там для них намазано, маразматики старые). Мы-то думали, ждали, надеялись, что хоть он отменит это абсурдное решение предшественника о походе на неверных. Как бы не так.
- Нехорошо так говорить, - осуждающе покачал головой Гомес, присаживаясь в кресло.
- Ты это, того… Аккуратнее там подлокотники-то своими руками лапай. Чать кресло-то венецианской работы, а ты мне его дерьмом заляпаешь.
- Дык вы же говорили, мол, королевское… не зазорно.
- Это тебе не зазорно, а я еще, не дай Бог, выживу, так что же мне, сидеть на этом… королевском? Тьфу ты, о чем, бишь, я?
- О папе Станиславе.
- Ну ладно, Господь с ним, с папой. Меня в тот год больше волновала личная трагедия. Родами скончалась жена Альфонса, ну эта, та, которая от беременности спятила. Новорожденный умер через неделю. Хотел было я сына снова оженить (наследник-то ему нужен) ан фигу! Я, говорит, теперь как-никак граф, сам ожениться смогу. Такие вот они дети, неблагодарные. Взял за себя шведку какую-то (не знал, видать, почему дядя евонный шведок на дух не переносил), а та, дура, прости Господи, и ну принялась ему девок одну за другой рожать.
- Девочки – это тоже хорошо, - вставил свое мнение не к месту епископ.
- У, греховодник, - лукаво погрозил ему пальцем король, - а еще Гомесом назывался. Хи-хи. Но смех смехом, а к 1093 году у Альфонса было уже три дочери и ни одного сына. Мне даже предложили созвать Генеральные Штаты для решения этой проблемы, но я не допустил такого позора семьи. Сами справимся.
«Уж чья бы корова мычала. Сам поди никогда без помощников не мог обойтись» - ехидно подумал епископ, а вслух произнес:
- А нельзя ли поближе к делам державным, ваше величество? Нам бы поторопиться надо.
- Что, опять есть захотел или в нужник?
- Да нет, я так просто, - пробормотал Гомес и тоскливо скосил глаза на ком грязных простыней под креслом, испускавших весь спектр королевской вони.
- Ну, ладно. Помню я, в 1095 году русские опять навалились на половцев…

***
1095 г.
С утра канцлер Тереса металась по дворцу в поисках августейшего брата. Короля никто не видел и где он, никто не знал. Смотрели везде: и на конюшне, и на псарне, и в оружейной – нету. Заглянули даже в королевский суд – вдруг у его величества внезапно проснулось желание развлечься и отправить кого-нибудь на плаху. И там никого, кроме сонного сторожа и ожидающего своей участи конокрада.
Наконец, стряпуха вспомнила, что их величество после завтрака изволили попить парного молока.
- Ну и что? – отмахнулась Тереса.
- А то, что на завтрак-то подвали хорошо просоленную селедку.
После такого открытия круг возможных мест уединения монарха катастрофически сузился, фактически до одного.
- Чего вам? Посидеть не дадут. – Придворные с облегчением услышали знакомый, хотя и немного напряженный голос короля из-за двери.
- Ваше величество, простите, но дело не терпит отлагательства.
- Мое дело тоже, извините, не отложишь… никак, - напряжение в голосе монарха явно нарастало.
- А, может, все-таки отложите, ваше величество?
- Пппосстарраюсь, - кульминация была не за горами. Наконец, из-за двери послышалось королевское «Уфф, слава тебе, Господи»…

***
- Это вы правильно. Бога никогда не следует забывать, - удовлетворенно заметил по ходу рассказа епископ.

***
Дверь открылась, и показался Санчо:
- Ну, что там? Неужели Европа не может подождать пока арагонский король…
- Ваше величество, - поспешила перебить его Тереса, - Киевский и Галицкий князья… Э, не лучше ли нам присесть?
- Спасибо, я лучше постою… минут десять, - поморщился Санчо. – Так что там князья?
- На половцев идут, - выдохнула Тереса. – Я считаю, упускать наш шанс сейчас будет непростительной ошибкой.
- Э, ежели меня память не подводит, в отличие от желудка, то у нас с половцами мир. Разрыв мира – потеря престижа.
- Санчо, - перешла Тереса на язык родственников, - и это мне ТЫ говоришь? Разве стоит какой-то эфемерный престиж нескольких вполне конкретных провинций?
- Возможно, ты права, - Санчо осторожно пошевелился. – Маршала ко мне!
- Я здесь, ваше величество, - Матеу оказался поблизости.
- Сколько человек мы можем поставить в строй?
- Около двух тысяч.
- Отлично! Понимайте полки, маршал. Мы идем походом на половцев!
- Чую, мы все погибнем, - удрученно пробормотал страдающий хронической депрессией маршал.

***
- …и я разорвал перемирие с Куманами. Каюсь, согрешил, нарушил мирный договор.
- Ваше величество, - епископ от восторга готов был заплакать, - это никак не может быть грехом. Мир с неверными не в мир. Правильно сделали. Надеюсь, вы славно наказали язычников?
- О да! 4 марта 1095 года я объявил войну Куманам. 25 марта «помог» Святославу Ярославичу Черниговскому взять Шарукань. Городишко понравился, решил перенести столицу сюда.
- Значит, наш стольный град стал стольным именно в 1095 году?
- Да. Потом 4 сентября 1095 года взял Тану, а 2 декабря 1095 года нанес последний удар половцам – захватил Корсунь, их последний оплот. Вымел, так сказать, этот мусор с лица земли.
- Великолепно! Теперь-то вам наверняка простится грех сквернословия в адрес почивших понтификов. Вы – истинный крестоносец.
- Точно. Тот не крестоносец, кто по-братски не всадил нож в спину неверным и не прикарманил пару-тройку их городишек. И так все хорошо шло в 1095 году, что несчастья 1096 года едва не подкосили меня, - погрустнел Санчо.
- Хотите поговорить об этом? – участливо поинтересовался Гомес.
- Можно и об этом, - согласился король. – Сначала умер тайный советник Рамиро, твой отец. Его мне было не дюже жалко. Толку от него я никогда не видел, а вот деньги этот жадюга клянчил исправно. Потом за ним в могилу отправилась сестра Санча, твоя мать. Народ по этому поводу намекал на созыв Генеральных Штатов. Думали, наверное, задарма на поминках погулять. Но я показал им фигу. Потом неожиданно спятил маршал Матеу. Собственно, депрессия его была так запущена, что сразу заметить, когда именно он сошел с ума, не представлялось возможным. От командования я его, естественно, отрешил, но поздно. В армии крепко прижились заведенные им придурковатые команды «упал – отжался», «ешь глазами начальство», «курица не птица, прапорщик не человек» и тому подобная дребедень. Гомес, подай попить.
Епископ предпринял неубедительную попытку приподняться с кресла и виновато посмотрел на короля:
- Извините, дядя, не могу – ногу обсидел.
- А с другой стороны армия придурковатого маршала Матеу пошла бы на пользу такому неженке как ты, Гомес. Ногу он обсидел. Как там говаривал Матеу? «Не можешь – научим, не хочешь – щас вздрючим». Душевный был человек и больной тоже душевный.
- А что дальше было, сын мой? – официально поспешил прервать короля епископ.
- А то сам не помнишь, - лукаво усмехнулся король Санчо. – В декабре 1096 года наконец-то сноха порадовала внуком Аматом. Помню, здорово тогда на радостях напился. Бумаги, что Тереса подносила, подписывал не читая. Так и союз с Мстиславом Изяславичем Киевским заключил, и тебя, оболтуса, епископом сделал…

***
1097-1098 гг.
Канцлер Тереса, несмотря на серьезную болезнь, все еще пыталась удержать в своих руках вожжи внешней политики. К осени 1097 года ее изощренный ум выдал очередную пакостливую комбинацию:
- Ваше величество, престиж королевства требует наличия вассалов герцогского достоинства. В связи с этим представляется немаловажным заявить претензии на Киевское герцогство, или, как говорят русские варвары, на княжество.
- Ну, давай заявим, - без особого энтузиазма прореагировал Санчо.
- Есть одно маленькое но, ваше величество. Для заявления претензий необходимо к занятому нами Корсуню прибрать к рукам и Теребовль. Слава Богу, еще никому из окрестных владык не пришло в голову побить тамошних кочевников.
- Не нравится мне все это, - поморщился король, но авторитет старшей сестры в семье Хименесов как раз сейчас набрал полную силу.
Идея идти походом на теребовльские племена степняков еще меньше привлекала нового маршала Пациме. Но если учесть, что Тереса была, как минимум, его матерью, то и здесь особых возражений ожидать не приходилось.
15 октября 1097 года королевская армия перешла границу. Степняки были разбиты без шума и пыли, т. е. тихо и грязно. Не успели арагонцы как следует обосноваться под стенами Теребовля, как к городу поспешила подойти союзная армия Мстислава Киевского. Русские, как водится, к осаде подготовились значительно основательнее своих европейских товарищей по оружию. Первую неделю арагонцы лишь завистливо сглатывали слюнки, принюхиваясь к ароматным запахам жареной дичины и русского пшеничного напитка. Но братство по оружию – великое дело. И вот уже вскоре пирушки союзников стали всеобщими, и завистливо сглатывать слюнки оставалось только осажденным.
За те два месяца, что Мстислав и Санчо провели практически в одном шатре, монархи крепко сдружились. И дружба эта росла и крепла до тех самых пор, пока длилась осада Теребовля. Но 5 января 1098 года город пал. И дружбе пришел конец.

***
- О, как это трагично, ваше величество. Вы хотите об этом поговорить?
- Не очень, но, видимо, придется…

***
1098 г.
Перед торжественным въездом короля Санчо в Теребовль епископ Гомес освятил городские ворота. Собравшийся клир вознес молитву Господу, а поднятая мощным акафистом стая ворон смачно уделала только что освященные ворота. Оттирать их было поздно, так как кавалькада всадников уже подъезжала к городу.
Санчо и Мстислав слегка задержались в воротах, выясняя, кому первому полагается въехать. Изрядно замерзшая свита монархов про себя на все лады проклинала взаимную галантность короля и князя. Не успевшие засохнуть/замерзнуть вороньи сюрпризы щедрым дождем падали на толпившихся в воротах всадников. Немало потом позабавил теребовльцев этот скукоженный от холода и запятнанный гуано въезд победителей в город.
Но все неприятности забываются за доброй чаркой вина. Пир удался на славу. Киевский князь и арагонский король наперегонки клялись друг другу в верности союзу и братству по оружию. Епископ Гомес плакал от умиления, а к середине застолицы даже крепко подружился с русским попом. Еще через пару тостов новые товарищи, поцеловавшись, обменялись крестами и начали уверять друг друга, что разницы между православием и католицизмом – просто тьфу и растереть!

***
- Не было такого, - покрасневши, невнятно пробормотал Гомес.
- О, ты хочешь поговорить об этом? - съехидничал король.
- Нет уж, лучше про вас с князем Мстиславом.

***
А утром русские уезжали в Киев. Санчо и Мстислав тепло простились, король Арагона даже проводил союзника до самых ворот.
- Заезжай, брат, очень тебя буду ждать! – кричал Санчо вслед удалявшемуся Мстиславу. И тут взор короля наткнулся на свирепый взгляд Тересы. Та недвусмысленно приподняла брови, мол, сейчас или никогда.
- Что-о-о? – донеслось от русского отряда.
- Скатертью дорога, говорю! Я тут претензии на Киевское герцогство как раз заявляю!
- …мать! …зараза! …й!
- Ну вот, обиделся, - огорчился Санчо. – Довольна? – спросил он сестру.
- Да, очень, - ответила Тереса и закашлялась.
Стояние на морозе не прошло для больной даром. На следующий день Тереса слегла с воспалением легких.

***
- Вот такая вот история, - закончил рассказ Санчо.
- А потом?
- А потом мне оставалось налаживать хозяйство в присоединенных провинциях, набирать новые полки, выдавать деньги придворным вымогателям. Таким, как ты. Бывает, назначишь эдак сопляка лет 16-17 на какую-нибудь должность, глядь, а он уж через полгода заявляет, мол, ваше величество, я служу вам верой и правдой много лет… Тьфу, молоко на губах не обсохло, а туда же. Маршал Пациме оказался попросту ни на что не годным. Одолеть порядки, заведенные Матеу, ему не удалось, и он благополучно впал в депрессию. Пришлось срочно ставить маршалом Вермундо, сына Санчо-Рамиреса. Этот в отца пошел, вояка еще тот оказался. Служил-старался, то дротики в армии введет, то кожаные доспехи. Учил молодежь за заборами Родину-мать любить. Бывало, идешь мимо лагеря, только и слышишь «мать» да «мать». У Альфонса шведка второго сына родила, Вальдемара. А потом 7 февраля 1102 года умер папа Станислав…
- Ой, все, все, дальше не надо, - забеспокоился Гомес.
- Ты что, не хочешь поговорить об этом? – удивился Санчо.
- С вами, дядя – нет, не хочу. Опять грехи разгребать замучаемся. Что-то темно становится, пойду попрошу, пусть огня внесут, а заодно, - епископ, сморщившись, сгреб ком грязных простыней и бегом кинулся к двери.

***
2005 г.
Вот и нас сейчас темнеет быстро, да еще пасмурно на улице. Пойду-ка свет включу. Ежели не хлобызднет током, то продолжение следует…

Даты, события, люди

4 марта 1095 г. Объявление войны Куманам. Потеря 100 престижа.
2 декабря 1095 г. Уничтожение Куманов, присоединение трех провинций.
1 января 1096 г. 7 доменных провинций, 2 вассала-графа, 2 тысячи солдат армия, 22 монеты ежемесячный доход.
27 декабря 1096 г. Рождение у наследника Альфонса сына Амата.
15 октября 1097 г. Объявление войны племени Переяславль (Требовль).
5 января 1098 г. Захват Теребовля. Заявление претензий на титул герцог Киева (-600 престижа из 631).
1 января 1100 г. 8 доменных провинций, 2 графа, 3300 солдат, 32 монеты в месяц.

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Глава 5 (1102-1108)

29.11.2005 13:49

Глава 5

Гомес вернулся, держа в руке нещадно чадящий факел. Попытка с ходу воткнуть его в кольцо на стене не удалась по причине малорослости его преосвященства. Пришлось епископу задирать сутану и влезать покряхтывая на кресло. Король тактично закрыл глаза – ясное дело, подштанников тогда еще не носили. Наконец, дело было сделано, и подол сутаны вернулся на место, прикрыв тощие ягодицы Гомеса. Санчо открыл глаза:
- Итак, о чем, бишь, мы хотели поговорить?
- Мы с вами, дядя, как раз не хотели поговорить о смерти понтифика Станислава и о восшествии на римскую кафедру 7 февраля 1102 года епископа Равенны Эцио. Поэтому давайте поговорим о других событиях того года. Вам ведь есть еще в чем покаяться, ваше величество?
- Как не быть? Есть, конечно. Перво-наперво предложили мне профинансировать деятельность мятежников, не упомню уже, где именно. Каюсь, пожадничал, не профинансировал. Терять-то нечего было, окромя денег – трусом и так уж на всех углах охаяли. Но ты не верь, клевета это все.
- Я и не верю, - еще раз успокоил умирающего епископ. – Да и никто не верит. А слухи – это все от лукавого.
- Ну вот, а потом мне и говорят, мол, каждый мало-мальски уважающий себя европейский король должен время от времени созывать Генеральные Штаты, прислушаться, так сказать, к гласу народа. Мол, глас народа – глас Божий, единение монарха и народа и тому подобная чепуха. Какой только лабуды не напорют, лишь бы денег слупить побольше с «осчастливленного» единением народа. Короче, не стал я грабить и без того нищий люд арагонский.
- О, ваше величество, недаром с той поры вас называют справедливейшим из монархов.
- Да, Гомес, это так, - довольный собой король мечтательно смежил веки. – Ты, при случае, передай внуку мой завет: гораздо выгоднее для монарха пару-тройку раз жениться и столько же раз выдавать замуж старшую дочь. Вот тогда с народа можно столько содрать, что на целый крестовый поход хватит. О как!
- А что же народ, ваше величество?
- А что народ? У народа вечные проблемы: то жрать нечего, и тогда навоза не хватает, то дизентерия как навалится – вот тогда уж и не знают, куда от навоза деваться.
- Э, давайте не будем отвлекаться от четкого изложения последовательности событий, - решил поумничать его преосвященство. Кроме того, тема дизентерии его не особо привлекала по чисто эстетическим соображениям (сутана все еще пованивала королевским…)
- В следующем году, как ты помнишь, умерла моя дочь Беатрис.
- О да, святая Беатрис, - умилился епископ.

***
1103 г.
Племянница короля управляющая Фредерика была зла на всё и вся. Жизнь ее очень крупно обидела, наградив даром Мидаса. Все сверстницы были давно уже замужем, нянчили детей (даже эта дура Беатрис), и только бедняжка Фредерика намертво обручена с королевской казной, вот уже пятнадцать лет. А ведь сколько женихов по молодости ошивалось при арагонском дворе, попадались даже графы. Но его величество дядя Санчо разогнал всех, разъяснив, что «такая корова нужна самому». Мало того, что без мужи… т. е. без женихов оставил, так еще и коровой обозвал. Обидно.
И сидела вот теперь Фредерика на сундуке с золотом и куксилась на свою незавидную стародевичью долю. Что больше всего раздражало, так это семейное счастье кузины Беатрис. Казалось бы, дура дурой, но зато – дочь короля. Король же ей и мужа подыскал, маршала Матеу. Но господь не без милости, и маршал Матеу в буквальном смысле сошел с ума. Но и тут пакость судьбы. Вместо того чтобы сплетничать, как, мол, Беатрис мужа довела до безумия, придворные кумушки (и громче всех этот ненормальный епископ Гомес) принялись ахать: «Ах, ах, святая женщина. Ах, ах, несет безропотно свой крест». А я, елки-палки, не святая, каждый день крестьян пинками гнать навоз на поле раскидывать, а я не святая, недоимки выколачивать, не святая, по уши в дерьме королевских свиней в свинарнике пересчитывать? Нееет, я не святая, а «шкура», «жИла» и «вообще полная…» У-у-у, ненавижу.
Попомните мои слова, ничего нет хуже неудовлетворенной бабы.
Я-то шкура, а эта Беатрис? Она-то, конечно, должникам прощает и милостыню подает. Ей все можно – прынцесса. Попробовала было Фредерика недоимки прощать. И что? «Да как ты смеешь королевское добро разбазаривать? Не для того приставлена!» И весь сказ. И потому – жила и шкура!
Внезапно по коридору раздался крик:
- Их высочеству плохо!
Это кому плохо? Это ЕЙ плохо? Нееет, это МНЕ плохо.
Следом еще вопль:
- Умирает!
Ага, умирает. Наконец-то! Хоть глаза мозолить перестанет, святоша багрянородная. Пойти посмотреть что ли, поторжествовать напоследок?
Фредерика легко (и не корова вовсе) соскочила с сундука, расправила платье и прогулочным шагом направилась к опочивальне Беатрис. Там уже вовсю суетилась прислуга, удрученный король шагал из угла в угол (ну не должны родители переживать своих детей), епископ Гомес заканчивал соборовать умирающую.
Не прошло и пяти минут, как все было кончено. Наконец-то ушла постылая с глаз долой, очистила от себя белый свет. Не будет более ее непорочность колоть глаза Фредерике. Вот он, сладкий миг торжества!
- Святая церковь считает необходимым, - торжественно воздел руки епископ Гомес, - послать к пресвятейшему понтифику Эцио просьбу о причислении усопшей к лику святых. Ибо всей своей праведной жизнью…
Дальнейшего Фредерика уже не слышала. От осознания постигшего ее горя (теперь еще и молиться этой дуре Беатрис!) на глаза навернулись горючие бабьи слезы, и она просто рухнула у ложа усопшей, содрогаясь от рыданий.

***
- А как над телом умершей рыдала Фредерика, - вспоминал Санчо.
- Да, любила она покойницу, - кивнул Гомес. – Долго мы не могли оттащить ее от тела. Душевный человек наша управляющая, хоть и жИла.
- Что поделаешь, Гомес? Все мы люди, все человеки. Хоть и королевской крови. Все у нас как у простых. И в носу любим поковыряться и задницу почесать.
- А иногда и наоборот, - задумчиво проговорил епископ.
- Гомес, - строго заметил король, бросив на епископа подозрительный взгляд. – Я начинаю о тебе беспокоиться.
- Ой, - спохватился епископ. – Что-то мы отвлеклись. Итак, ваше величество, год 1104-й…
- Так, 1104… Ага, помнится, предыдущий год у рыбаков был неудачным и в январе мне пришлось пожаловать им 22 реала. Потом, слава тебе Господи, скончался сумасшедший экс-маршал Матеу. Не то чтобы он мне сильно мешал, но согласись, Гомес, неприятно, когда по замку разгуливает полоумный.
- Соглашусь. Бывало, спрячется в нужнике…
- Ну, кстати, как раз это-то многим от запора помогало. Значит, следом за нашим сумасшедшим Матеу умер киевский князь Мстислав. его преемник Ростислав прислал предложение о союзе «аки было при отце моем». Я подумал, «ну аки, так аки» и напомнил ему о своих претензиях на киевское герцогство. Хотя тогда, в преддверии нового похода на язычников, сильный союзник нам бы не помешал – пришлось заключать союз.
- Ага, значит, уже тогда вы, ваше величество, надумали покарать за непочитание Христа чухонцев эстонских?
- Ну если тебе так спокойнее, то – да, за непочитание. Хотя по совести говоря, на духу – решил я их покарать за отсутствие союзников и сильной армии. Нельзя быть такими неосторожными в наше трудное время…

***
1106-1107 гг.
К октябрю 1106 года арагонская (хотя состояла практически на 90% из жителей герцогства Крым) армия под личным командованием короля Санчо сосредоточилась в Шарукани. Куда нацелилась эта сила, для всех оставалось загадкой. Соседний князь Владимир Мономах, давно уже шкодивший пятнанием исконно арагонских титулов (Шарукань, Низовья Дона, Днепра), ожидал возмездия для себя. К глубокому сожалению русского шкодника, его могущественный союзник, император Византии как раз скончался, а с новым наладить отношения никак не удавалось.
Есть мнение, что именно тогда дрожащей рукой вывел Владимир Всеволодович в своем Пучении детям: «А вельми понеже доведется вам, таки не зарьтися на чужие титулы, ибо вельми зело немало навалять вам за жадность соседи могут по сусалам. Паки, паки, житие мое, о горе мне, несчастному». Правда, потом эти слова были старательно вымараны апологетами Рюриковичей-Романовых и теперь лишь смутно угадываются на пожелтевших листах русских летописей. Но ведь меня трудно заподозрить в фальсификации истории, не так ли?
А между тем 21 октября 1106 года загадка разрешилась (самым благополучным для владимирского князя образом). Король Санчо Арагонский послал «иду на вы, а вы идите нафиг» эстонскому вождю Айшно (вот пущай теперь мне эстонцы подоказывают, что не было у них авторитаризма). Поговаривают, что в результате этого Мономах испытал грандиозное облегчение, с чем мы его сердечно и поздравляем.
Зимний переход через всю Русь от Шарукани до Нарвы проходил тяжело. Изредка попадавшиеся в пути села не могли вместить всю королевскую рать, поэтому грелись на печках с хозяйками по очереди. Ох, доля ты русская, доля ты женская… Нелегко бабам на Руси жилось, ох нелегко. Но еще хуже приходилось русским мужикам, которых выгоняли ночевать в хлев, благо, скотины там арагонская голодная армия оставляла негусто.
Как там говорится? Скоро только ААР читается, да не скоро дело делается. Полгода шло крестоносное воинство по заснеженным просторам и добралось до Нарвы лишь к апрелю 1107 года. Там на берегу еще не вскрывшейся Наровы встретили крестоносцев толпы чухонцев вождя Айшно.

***
- О, ваше величество, это я хорошо помню, - оживился Гомес. – Именно тогда я был с вами.
- Лучше бы тебя не было, - просипел Санчо.
- Это еще почему? – обиделся епископ. – Чай герои на дороге не валяются.
- А потому…

***
1107 г.
- Не больно их там много, - докладывал маршал Вермундо. – Пятьсот-шестьсот голодранцев и все. Сомбрерами закидаем.
- А можно посмотреть на нечестивцев? – епископ Гомес неумело тронул коня вперед.
- Только поосторожней, - предупредил его король и вновь обратился к маршалу, предлагая хитро-коварный план сомбрерозакидательства.
Тем временем Гомес выехал на опушку леса и вытянул тощую шею, пытаясь рассмотреть нечестивых язычников. Те, обрадованные нелепым видом вражеского всадника (и то – сутана, надо думать, задралась выше колен), принялись улюлюкать, скакать, кидаться конскими катышами, приспускать штаны, дескать, поцелуй меня в… Гомес сокрушенно покачал головой и обратился к заблудшим:
- Одумайтесь, дети мои. Не ведаете, чего творите. Всепокайтеся, обратитесь к милости Господней, и простятся вам прегрешения ваши. И снизойдет на вас благодать божья. И дано вам будет свыше… - смачный кусок конского катыша вмазал свыше епископу прямо в лоб. Гомес дернулся и неловко стукнул пятками по бокам лошади.
- Кобыла епископа понесла!
Санчо оторвался от беседы с маршалом:
- Мать твою, твое преосвященство!
- Прямо на чухонцев! – продолжал вопить дозорный.
С криком «Выручай епископа!» король взвился в седло и лихо пришпорил коня, вырвавшись вперед. Арагонцы кто во что горазд расхватывали оружие и бежали за королем, уверенные, что тот ведет их в атаку. Громовое «ура!» неслось над полем, растворяя в себе все остальные звуки, даже гомесово «караул! спасите-помогите! ё!..»
Лучники чухонцев уже натянули тетивы в ожидании, когда это нелепое недоразумение на взбесившейся кобыле и скачущий за ним воин в золоченных доспехах окажутся совсем близко, дабы бить наверняка.
Король едва успел схватить кобылу епископа за уздечку:
- Назад!
Звонкими камертонами зазвенели тетивы, глухо свистнули в воздухе стрелы, скороговоркой отшпарил «Патер ностер» епископ и неприлично выругался король. Все остальные звуки накрыла арагонская ура-волна. Чухонцы были сметены в считанные минуты.
После боя, уже в шатре под стенами эстонской крепости, епископ сидел на складном стульчике и восторженно взирал на государя:
- Ваше величество, вы были великолепны. Аки Георгий Победоносец, сверкая золотыми доспехами, налетели вы на неверных, обратили их в бегство и спасли христианскую душу. Молитвы мои с этого дня…
- Ты не мог бы заткнуться, - недовольно проворчал лежащий на животе король. – Ё!.. Да полегче ты там, чай, королевская задница, - огрызнулся Санчо на суетившегося над ним лекаря.
- Ваше величество, потерпите немного, еще пять штук осталось, - лекарь устало разогнулся и задумчиво покрутил выдернутую стрелу. – Ну вот, еще четыре. Повезло еще, что так кучно вошли, ваше величество.
- Доволен? – рявкнул на епископа король. – Какой теперь из меня вояка с простреленной задницей? Одно слово – израненный. У-у-у, ирод. Одни неприятности от этих гомесов.

***
- Да, ваше величество, но маршал говорил, что я проявил героизм в бою. Что я тогда вдохновил войско на быструю и решительную атаку…
- А это он так говорил потому, что в его заднице всего одна дырка, а у меня – хрен знает сколько, да еще «кучно». Какой я после этого был полководец, ежели в седло сесть не мог? Да и вообще сидеть не мог.
- Господь зачтет вам этот подвиг. Зато, как следствие моего героизма, Нарва пала уже через месяц, 28 мая 1107 года. Только вы сами, вместо лечения, затеяли новый поход.
- Да уж, времени терять было нельзя…

***
1107 г.
Нарва пылала. Веселые арагонцы носились по улицам, используя на полную катушку свои законные три дня на… ну, кто на что хотел потратить. Епископ Гомес тоже целыми днями не вылезал с пепелища, пытаясь обратить покоренных язычников в истинную веру.
Король Санчо лежал в шатре (разумеется, на животе) и с тоской вспоминал славные дни молодости.
- Ваше величество, - в шатер с шумом ввалился епископ, - не могли бы вы усмирить ненадолго маршала и его варваров…
- Это не варвары, а защитники отечества, - поправил его вошедший следом маршал Вермундо.
- Ну, хорошо. Не могли бы вы усмирить защитников отечества. Они мне сильно мешают обращать язычников. Только начну чухонцам говорить о свете христианской культуры, которую мы им принесли, как эти вар… защитники отечества подпаливают какой-нибудь дом. Начинаю рассказывать о крестных муках Христа, а эти защ… вар… э, да, защитники отечества волокут кого-то вздергивать на сук. Говорю о праведной жизни апостолов, а ваши защ… да какие к дьяволу защитники? Варвары они варвары и есть. Ну вот, говорю о праведной жизни апостолов, а эти варвары вываливаются на улицу вдрызг пьяные и начинают с нагайками за бабами гоняться. Безобразие!
- Да, засиделись наши кабальеро в Нарве. А, Вермундо?
- Так точно, ваше величество.
- Может, на Колывань пойдем?
- А ваша рана? Ее же лечить надо,– забеспокоился Гомес.
- Подождет. В последний разок сам поведу войска. Больше уж, видать, не доведется. Маршал, на Колывань! Завтра с утра!
- Э, ваше величество, - маршал с сомнением покачал головой. – Завтра, пожалуй, не сможем – зело кабальеро перебрали лишнего. Треба один день и десять бочонков вина на лечение.
- От ты подумай только, от каких обстоятельств высшие стратегические замыслы зависят, - огорчился Санчо. – Ладно. Завтра, так завтра.

***
- Да, и пошел я в свой последний поход. На Колывань, кою мы благополучно и оприходовали 15 января 1108 года. А заодно и титул герцога Эстонии.
- Но этом ведь, как я помню мир не наступил, ваше величество?
- Да, как раз рязанский союзник попросил нашей помощи на графство Пронск. Я думал, они сами справятся…
Внезапно в дверь постучали.
- Пойду посмотрю, чего там, - поднялся с кресла епископ.

***
2005 г.
Шухер, камрады, ко мне начальник идет. Застукает за Аром – и возлюбит ближнего своего (меня то есть) крепко-крепко, мало не покажется. Так что пока все. Уйдет – продолжим.

Даты, события, люди

25 июля 1103 г. Смерть дочери короля Беатрис. Канонизирована.
13 декабря 1105 г. Союз с Ростиславом Мстиславичем Киевским.
21 октября 1106 г. Объявление войны Эстонии.
11 апреля 1107 г. Король Санчо изранен.
28 мая 1107 г. Захват Нарвы.
23 июля 1107 г. Соглашаемся помочь Рязани в войне с Пронском.
15 января 1108 г. Захват Колывани. титул герцога Эстонии.

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Глава 6 (1108-1115)

01.12.2005 15:22

Глава 6

Епископ вскоре вернулся. Король опять лежал с закрытыми глазами, но на этот раз Гомес креститься не стал, а просто положил руку на плечо умирающего:
- Ваше величество, Амат приехал. Желаете поговорить с ним?
- А, пожаловал за короной наследничек. Нет, пока не желаю. Давай-ка, с тобой закончим. Немного уже грехов-то осталось – с простреленной задницей много не нагрешишь… при всем желании. Э… - Санчо вопросительно посмотрел на епископа.
- На походе против Пронска, - напомнил исповедник.
- А, да. Тут мне рассказывать особо нечего. В поход пошел один лишь Вермундо-маршал, а меня тихим ходом повезли в Шарукань. Пока мы ошивались в Эстонии, прончане захватили наш Хопер и осадили Низовья Дона. Рязанский князь был разбит и 17 января 1108 года замирился. Пришлось нам самим выбивать паразитов из Хопра. Долго там без меня возился Вермундо, захватывал домен Пронского князя. 7 июля 1108 года мы взяли Пронск, а 4 декабря 1108 года – Буртасы. Несмотря на это, прончане пошли на мир лишь в мае 1109 года. А тем временем…

***
1109 г.
Прислуга суетилась в тронной зале – сегодня ожидался прием киевского посла. Управляющая Фредерика подгоняла девок, сдиравших со стен паутину, пинками выгоняла из залы любимых собак королевы (да, за ними еще не забыть прибрать), распоряжалась установкой специального трона короля Санчо. Знаете, такое, с дырочкой посередине, чтобы простреленной заднице больно не было. Король еще говаривал, что с него удобно это самое… оправляться. С тех пор в Арагоне детские стульчаки для этого самого именовались в обиходе не иначе, как «кресло короля Санчо».
Наконец, все было приготовлено. Доны и гранды Арагонского королевства выстроились чинными рядами, два здоровенных мужика внесли короля и усадили его на трон, аккурат дырками на дырку. Затем вошел киевский посол. После привычного обмена любезностями («Рад видеть вас в добром здравии», «И тебе того же и туда же») русич (ой, извините, предок украинцев) перешел к делу:
- Ведомо вам, ваше величество, что с того момента, как на киевском столе сел Ростислав Мстиславич, подручники его, князья удельные, ополчились на государя своего. Князья Великолуцкий, Туровский, Черниговский. И вы ни разу не всели на конь дабы помочь своему союзнику. Теперь на нас ополчился еще и князь Дикого Поля. Неужели вы и сейчас останетесь в стороне? Неужели не поведете полки, гордо восседая…
- Да ты, каналья, издеваешься, как я погляжу! Все у тебя «всесть» да «восседая». Я, мать твою, уже два года не то что «всесть», и присесть не могу по-человечески. Вот через эту дырочку приходится, - король возмущенно указал на прорезь в троне.
- Да я… - промямлил посол.
- Гнать его в шею! Нет! Для начала ввалить полста горячих по заднице! Посмотрим, как он «воссядет».
- А что же передать князю? – кричал утаскиваемый посол.
- Передай, вот когда титул герцога Киевского мне отдаст, тогда и поговорим. А покамест пущай сам со своими вассалами разбирается.

***
- Вот и опять согрешил клятвопреступлением… четыре раза, - огорченно закончил свой рассказ Санчо. – Гомес, а то, что я отказал в помощи православным схизматикам, это как, зачтется?
- Разумеется, ваше величество. Это грех не в грех. Уверяю вас, что Господа от схизматиков тошнит гораздо сильнее, чем от неразумных язычников. Так что вы поступили правильно. Пусть друг друга бьют.
- Э, а как же возлюбить не только ближнего своего, но и врага, паче самого себя?
- Но не врага веры твоей, - торжественно произнес епископ. – Так что здесь все в порядке.
- Вот и хорошо. К тому же тот год был печальным для всей державы. 5 мая 1109 года пожаловал я сыну и наследнику Альфонсу герцогство Эстония. Уже тогда выглядел он очень плохо – воспаление легких. Этой его слабостью сразу воспользовались гнусные проходимцы и вытребовали себе Колывань.
- Кхм, вообще-то те «проходимцы» - рыцари Ордена тевтонской Девы Марии, благословленные самим папой Эцио, ваше величество. Так что давайте не будем называть их гнусными.
- А, ну, значит, правильно мне сразу тот папа не понравился. Но и это было не самое страшное. Как ты помнишь, 21 ноября того же года скончался мой единственный сын Альфонс, оставив после себя Амата и Вальдемара. Кстати, Вальдемар не приехал?
- Нет.
- Ну и слава Богу. Как-то не лежит у меня душа к этому внуку. В мать пошел. Больше швед, чем арагонец. Ни черта ему не оставлю. Хе-хе, а намучаетесь вы с Аматом. Поговаривают, дюже жесток он. Мда, не завидую. Помянете еще не раз короля Санчо.
- Давайте поближе к событиям тех лет. Итак, княжество Киевское разваливалось прямо на глазах…
- Да, в том же 1109 году отвалился от Киева Филипп Капет, граф Азовский и сын несчастного короля Франции, изгнанного из Парижа англичанами. К тому же – католик. Я ему предложил присоединиться к великому Арагонскому королевству, на что он и согласился 16 февраля 1110 года.
- Дядя, а мне вот было всегда интересно. Почему вы не воспользовались развалом Киева и не взяли силой титул герцога Киевского, который принадлежал вам по праву?
- А кого было послать в поход? Сам я… в общем и так понятно, маршал Вермундо в 1111 году откровенно спятил. Пришлось опять возвращать на этот пост депрессивного Пациме. И что за напасть в нашем королевстве – маршальский пост? Вон у Пястов, я слышал, все маршалы как нормальные люди, если и прихворнут, то глистами, а у нас? Один сумасшедший за другим. Бардак какой-то. Впрочем, 2 июля 1111 года Галицкий князь захватил Киев. И я смог с чистой совестью безо всякой войны провозгласить себя герцогом Киевским (правда, без самого Киева). Помню, еще с внуком поругался…

***
1113 г.
Наследник арагонского престола внук короля Амат приехал к деду с молодой женой.
- Вот, дед, привез познакомиться.
- Ага, молодец, - прошамкал Санчо, разглядывая сноху. – И чьих же ты будешь, сеньора?
- Простите, ваше величество, а как это понимать «чьих»? – засмущалась красавица.
- Мария, дед слишком долго жил бок о бок с русскими варварами и нахватался от них кое-каких словечек, - пришел на помощь супруге Амат. – Дед, Мария – внучка наваррского короля Санчо.
- Тю-ю-ю, - еще раз блеснул знанием русского языка король, - этого проходимца? А с виду и не скажешь, такая приличная девушка.
- Ваше величество, - возразила покрасневшая Мария, - наш род не хуже вашего. Как никак от одного Сапнчо III происходим.
- Да твой дед, ежели память мне не изменяет, презлым заплатил за предобрейшее и вверг пиренейских католиков в междоусобицу, напав на меня. Арабы потом Каталонию здорово схарчили, - иностранизмы так и лезли в великий и могучий будущий испанский язык короля.
- А вы, а вы…
- Ну, ну, что а мы?
- Вообще сбежали из Испании в свою Шакрук… Шаркук… Шакрункань, - выпалила запинаясь Мария.
- Ишь ты, пигалица. Сопля соплей, да еще наваррской, а туда же. А ну брысь с глаз моих.
- Дед, - попытался вмешаться Амат, - но она же чем-то права…
- И ты, Амат? – с гневом воскликнул старый король. – Давайте, валяйте, разрушайте мое королевство, но только опосля моей смерти. Пожили бы с мое на тюках в Хаке, не так бы пели. Вон отседова!
Амат бросился следом за рыдающей женой, пытаясь утешить ее скорой смертью старого пер… (тут он тоже использовал русский иностранизм, смысла которого Мария так и не поняла, оно и к лучшему).

***
- Вот, ваше величество, как раз сейчас вы можете помириться с внуком. Не гоже покидать этот бренный мир с такой тяжестью на душе.
- Ладно, может быть, - согласился король. – Вот только с тобой закончу.
- А много там еще осталось? - с невыразимой тоской в голосе спросил епископ.
- Да нет. Вот только покаюсь в том, как в 1114 году возрадовался, когда маршал Пациме глистами захворал. Вот теперь и наши маршалы стали не хуже пястовских.
- И всё?
- Всё!
- Уфф, слава тебе, Господи. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа отпускаю тебе грехи. Аминь! Ну как?
- Что как?
- Легче стало?
Король на минуту задумался.
- Да, теперь гораздо легче.
- Ну, я пойду? – приподнялся епископ.
- Ага, иди. Только это… кого-нибудь пришли простыни поменять.
- Обязательно, - ответил епископ, сокрушенно покачал головой и вышел из опочивальни.

***
В зале уже не толпились, а истомно позевывали уставшие ждать придворные. Какое-то оживление было лишь в углу, где суетились люди герцога Амата – новые люди грядущей эпохи.
Появление епископа произвело эффект шлепка свежего навоза в старую кучу. Придворные облепили преосвященного аки мухи.
- Ну что, ну как?
- Исповедался, - торжественно произнес епископ. – Желает видеть наследника.
- Ваше высочество, ваше высочество, - зашелестели угодливые голоса. – Его величество вас просят.
Амат оторвался от стены, бросил презрительный взгляд на жужжащую камарилью («ужо погодите у меня») и направился к опочивальне деда. На лицах взволнованных придворных явно читалось: «Э, сеньоры, никто точно не разглядел, что там конкретно мелькнуло в газах его высочества?» Но никто, видимо, не разглядел.
Ожидание явно затягивалось. Нервы были напряжены до предела. казалось, еще чуть-чуть и пара-тройка придворных пополнит ряды депрессивных или сумасшедших обитателей замка короля Санчо. Дверь опочивальни скрипнула.
- А-а-а! – сдали нервы у самого слабого.
На пороге стоял Амат.
- Король Санчо умер, - торжественно произнес он.
- Да здравствует король Амат! – каждому хотелось, чтобы именно его голос расслышал новый король.
А новый король смотрел на вопящую толпу, и на этот раз каждый в его взгляде мог явно прочесть: «Зря вопите. Не поможет. Уж я-то вас отгноблю по полной».
И только несчастный депрессивный глистоносец маршал Пациме робко жался в углу и тихо радовался скорой отставке.

Эпилог
Король Арагона Санчо Хименес скончался поздно вечером 22 сентября 1115 года, 73 лет от роду. Сначала всем казалось, что остановилось не только сердце старого короля – остановилась сама жизнь в королевстве. Но уже утром 23 сентября крестьян снова погнали в поле разбрасывать навоз, егеря прилаживали к виселице новую петлю для очередного браконьера, свиньи с восторгом копошились в свежей грязи от прошедшего ночью дождя.
Неужели никто даже не заметил смерти великого короля, заложившего фундамент грядущей мощи Арагона? Неужели никто не осознал значения его деяний? Может быть, даже не заметил их. А заметить было что. Король Санчо упрочил положение Арагона (правда, за счет кого-то другого), увеличил территорию государства в 12 раз. К моменту его смерти цветом арагонского королевства на политической карте Европы было помечено 12 городов. И это позволяло надеяться на успех так и не начатой им реконкисты.
Европа ждала первых шагов Амата, нового короля Арагона…

«А небо будет также бесконечно,
И также будет жизнь идти под ним.
Круговорот судеб и жизней вечный –
Кто умер, дай дорогу молодым…»

Даты, события, люди

2 мая 1109 г. Белый мир с Пронском.
5 мая 1109 г. Пожалование наследнику престола Альфонсу титула герцог Эстонии.
21 ноября 1109 г. Смерть Альфонса от болезни. Наследником становится его старший сын Амат.
16 февраля 1110 г. Филипп Капет, граф Азова, становится вассалом короля Санчо.
6 сентября 1111 г. Санчо получает титул герцога Киевского.
январь 1113 г. Женитьба Амата на Марии Хименес, из наваррской ветви Хименесов.
22 сентября 1115 г. Смерть короля Санчо. Титулы на момент смерти: король Арагона, герцог Крыма и Киева. Престиж 568, благочестие 428.

Конец первой книги

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Книга 2. Вечер 1 (1115-1118)

08.12.2005 14:31

Книга 2. Сказки бабушки Сибиллы

Необходимое пояснение.

В первой книге, посвященной жизни короля Санчо Арагонского, повествовалось об этапе (как там в марксизме?) накопления первоначального капитала. Однако не будем забывать о главной цели арагонских королей – реконкиста за сто лет. Честно просмотрев полувековую историю Арагона, недоумевающий читатель может, наконец, спросить: «А где же реконкиста? До сих пор арагонские короли у вас только половцев и чухонцев гоняли. Безобразие! Наобещали, а где?» Ответ: здесь! Во второй книге. Настала пора собирать камни (ну, или тратить, приумножая, накопленный капитал). Так что запаситесь терпением, недолго осталось. Половина уже позади. Теперь дешевле дойти, чем бросить.

Вступление

Декабрь 1166 г.
В королевском дворце Валенсии дым стоял, грубо говоря, коромыслом (это такое приспособление у русских для ношения ведер, и его связь с дымом такая же загадочная, как и оно само). Ожидался приезд Эвы, герцогини Толедо, с детьми. Больше всех дымила и коромыслила королева-мать Сибилла, безумно соскучившаяся по внукам. И то было не так, и это – не этак. Там постельки приготовлены для принцев не шибко мягонькие, здесь сладости не шибко сладенькие. Вот погодите ужо, обидятся внуки на бабку, не приедут больше – всем вам будет тогда на орехи!
Семья короля Понса (сам он находился сейчас при войсках) ехала в Валенсию, чтобы отметить с бабушкой Рождество. Время приезда было подгадано за несколько дней до праздника, чтобы дети порезвились вволю на бабкиных харчах.
Гости прибыли вовремя. Радость бабки Сибиллы была неописуемой (нет, я, конечно, подозреваю, что Толстой нашел бы нужные слова, но я описать этот восторг не в силах). Дети (три мальчика и девочка) выпрыгивали из возка, носились как угорелые и никак не давались бабушке для поцелуев. Было даже трудно сосчитать, сколько их там вертится на самом деле. Однако королева-мать не сдавалась и упорно преследовала сорванцов. Так что пятилетнему Суньеру, как самому маленькому и медлительному, пришлось принять на себя практически весь град бабушкиных поцелуев. А старший, девятилетний Мартин еще и поддразнивал брата:
- Фуу, как девчонку зацеловали. Фу, позор! Какой ты герцог? Девчонка и есть! Вот стану королем, велю тебе в платье ходить и косички завязывать.
- Мама, - разрыдался младшенький, - мама, а он дразнится. А-а-а.
- Мартин, а ну прекрати, - прикрикнула на наследника Эва. – Все отцу расскажу.
- Ну, ладно, ладно, вмешалась бабушка, - идемте в покои. Проголодались, поди, с дороги?
Две королевы, три принца и принцесса проследовали во дворец. Про их семейные разговоры здесь будет писать не совсем к месту (да и вникать во взаимоотношения свекровь-невестка я не хочу… пока). Перейдем сразу к вечеру, когда старая королева Сибилла пришла пожелать внукам спокойной ночи.

Вечер 1

Если кто-то хочет чего-то типа вери хард, или, проще говоря, почувствовать все прелести изьма, пусть попробует загнать детей спать в их первый вечер у бабушки. Абсолютно нерешабельная задача. Поэтому надо признать, что королева-мать Сибилла была редкая женщина, ибо ей на решение этой задачи потребовалось не больше часа. Может быть, помощь ее горничной Владиславы и была неким облегчающим проблему фактором, но мы не будем его переоценивать.
Наконец, страсти улеглись под одеялом и тесно прижались друг к другу, хотя еще минуту назад мутузились и ябедничали.
- Бабушка, - жалобно прохныкал младший, Суньер, - расскажи сказку.
- Про драконов и страшилищ, - оживился старший, Мартин.
- Не, про принцесс и рыцарей, - потребовала шестилетняя Перонейя.
- Про войну и про походы, - воинственно просипел из-под одеяла восьмилетний Марте.
- Ну, значит, про короля Санчо, - улыбнулась бабушка, выслушав внуков. Однако молодежь в один голос заверещала:
- Ну вот, опять про Санчо. Не хотим, надоело.
- Так Санчо же был первым…
- Давай про второго, - решительно заявил Мартин. – Про прадеда Амата. Я вот вырасту, тоже королем стану, таким же грозным, как он.
- Про Амата? - с сомнением в голосе проворчала бабка. – Про него и рассказывать-то больно нечего. Может, все-таки про Санчо…
- Про Амата! Про Амата! – засучили ножонками под одеялом внуки. – Ну, бабуля, ну, пожалуйста.
- Ну, хорошо, - сдалась Сибилла. – Про Амата, так про Амата. Владислава, подложи мне под ноги подушку. Вот так, спасибо. Ну, слушайте, пострелята. Король Санчо… Тихо, тихо, сейчас будет и про Амата. Итак, король Санчо умер 22 сентября 1115 года…

***
1115 г.
Сразу после отпевания и предания земле бренного тела короля Санчо Амат, новый государь Арагона и всех его исконно арагонских земель в Причерноморье и Прибалтике, вышел к ожидавшим своей участи придворным. Бедные сеньоры и доны, рыцари и кабальеро, не раз гордо смотревшие в спину убегающему врагу, робко взирали на молодого короля. Девятнадцатилетний монарх был известен своей неукротимой жестокостью. При этом на фоне затянувшегося стресса она приобретала даже несколько романтический оттенок. Правда, тем, кого вскоре Амат обещал «отгнобить», от этого байроновского (потомки будут называть это именно так) романтизма легче не становилось.
- Сеньоры и сеньориты, я собрал вас всех, чтобы отгнобить по полной.

***
- Что, так и сказал? – оживленно блеснул глазенками Мартин.
- Ой, нет, конечно, - спохватилась Сибилла. – Я, говорит, собрал вас, чтобы слегка пожурить, такие-сякие разэдакие.
- А-а-а… - разочарованно протянули в один голос дети.

***
- …Именно по полной, ибо вы все есть скопище дармоедов, ворье и прочая. Изабель, - обратился его величество к стоящей рядом сестре. – Примешь хозяйство у Фредерики, проверь все счета, сундуки и чуланы. Ежели чего не так, сразу ко мне. Уж я-то ее отгноблю.
Экс-управляющая, засидевшаяся в старых девах, смущенно потупилась, не зная, то ли радоваться, то ли «караул» кричать. Пока решила радоваться. Новым маршалом стал Бофиль из Эмпурии, отличавшийся отменным здоровьем и всем своим видом показывавший, что не подпустит и на арбалетный выстрел не только врагов, но и традиционных для маршальства кишечных паразитов. Тайно советовать новому королю должна теперь была королева-мать Катарина (а кто же еще?). Великим канцлером стал Азнаро Альменаро. На том пока стращание всякими карами двора старого короля и ограничилось. Надо думать, что сохранивший свою митру епископ Гомес вознес тем вечером Богу не одну горячую молитву.
Да, принявший крепнущую арагонскую державу король Амат рьяно принялся за дело. Свидетельством тому стали свадьба маршала и управляющей, а также рождение 6 февраля 1116 года наследника престола Сунифреда.

***
- Бабушка, - шмыгнула носом маленькая Перонейя, - а откуда дети берутся?
- Вырастешь – узнаешь, - не отличилась оригинальностью Сибилла.
- Ну, вот, так всегда, - надулась Перонейя, раздумывая, а не заплакать ли по такому поводу. Однако, взглянув на озорно подмигивающую Владиславу (мол, потом расскажу), решила пока не плакать.
- Бабуль, про войну, - напомнил Сибилле Марте.
- Ну, ладно, про войну, - согласилась бабка. – В апреле 1116 года завоевали меж собой кавказские соседи Амата, Абхазия и Алания. Король Амат был не робкого десятка и повелел стягивать полки из Шарукани и Крыма…

***
1116 г.
4 июня король Арагона Амат объявил войну Атону Абхазскому, имевшему до двух тысяч горячих горских джигитов с бааальшими этими самыми… в смысле, кынжалами. 2,5 тысячи арагонских воинов под личным руководством угрюмого короля 14 июня вышли к Кубани, на противоположном берегу которой блестели грозные абхазские кынжалы.
- Ваше величество, какие будут указания? – маршал Бофиль всем своим видом демонстрировал презрение к кинжалам врага.
- Отгнобить всех! Пленных не брать, - процедил сквозь зубы Амат.
- Будет исполнено, - меч маршала с хрустом покинул ножны. – Сеньоры, за мной! Пленных не брать! За короля Амата! – и армия пестрой толпой посыпалась в реку.
Что тут еще сказать? Кинжалы горцев при всей их длине оказались намного короче арагонских мечей. Исход дела решила блестящая атака рыцарей во главе с маршалом Бофилем.
Уже на следующий день, под стенами взятого в осаду кубанского укрепления король Амат растроганно говорил Бофилю:
- Нет слов, дорогой маршал, порадовали. Ваш героизм не остался незамеченным.
- Ваше величество, да я за вас… Да я… Гнобить – самое любимое занятие маршалов. Вот!
- Бофиль, это слова настоящего воина и кабальеро. Уверен, вы поспешите порадовать вашего короля видом поверженного в прах кубанского городка.
Кубань была повержена в прах 5 августа 1116 года. Король Амат с довольным видом ехал на коне по кривым улочкам захваченного города, приказывал добивать раненых, вешать мародеров и просто не понравившихся ему встречных-поперечных. Неожиданно на центральной площади он увидел толпу своих придворных. Сеньоры о чем-то шептались, подталкивали друг друга, мол, ты иди, нет, лучше ты и вообще выглядели не очень уверенно.
- В чем дело? – рявкнул король.
Толпа вздрогнула как один человек, на кого-то моментально напала икота, у кого-то попросту подкосились ноги, а кто-то от неожиданности сделал лужу.
- Я спрашиваю, в чем дело? Почему в тот момент, когда истинные верноподданные предаются законному грабежу в городе, кучка каких-то каналий стоит и никого не гнобит? А?
- Вввашше ввеличччество, - один из придворных еще не до конца лишился дара речи, - мы обсуждали церемонию поднесения вам титула герцога Азова. С захватом Кубани…
- Тааак, значит, угодничаете, лизоблюды? Думаете, гнобить вас меньше буду?
- Ну, хотелось бы надеяться, - промямлил самый смелый.
- Маршал!
- Я здесь, ваше величество, - выдвинулся из-за спины короля Бофиль.
- Дай этим пресмыкающимся сотню реалов…
- Ура королю Амату!
- …а этого самого смелого отгнобить по полной. Лично проверю.
- Будет исполнено!

***
- …и больше этого неразумного никто не видел… здоровым, - закончила Сибилла рассказ о взятии Кубани.
- Ух ты, - глазенки Марте так и сверкали, отражая свет лампы. – То-то прадеда все боялись. А что дальше было?
- А дальше армия короля Амата пошла прямо на Абхазию. 5 ноября 1116 года королевство Абхазия прекратила свое существование. Титул герцога Азова Амат передал графу Азовскому Филиппу Капету.
- Бабушка, а что Амат сделал с Атоном Абхазским?
- Э, давай не будем об этом на ночь. Вырастешь – узнаешь.
- Бабушка, - прохныкала капризно Перонейя, - а про принцесс?
- Сейчас будет и про принцесс. Дело в том, что пока король Амат был в походе, у него умерла жена Мария, ваша прабабка. Как ни горевал, как ни убивался по своей жене Амат, а королю без королевы нельзя. Узнал он, что у вассала его, графа Сантильяны, есть красавица-дочь «днем свет Божий затмевает, ночью землю освещает». И так полюбил король девушку, что…

***
1116-1117 гг.
Первым делом, вернувшись из похода, король принял ванну (образное выражение, на самом деле окунулся в бочку с чуть подогретой водой). Потом плотно поел, после чего по ставшей уже доброй традицией привычке построил придворных и провел с ними воспитательную беседу (образное выражение, на самом деле попросту отгн…) Наконец, королева-мать на правах тайного советника решилась напомнить сыну:
- Амат, может, все-таки сходишь на могилу жены?
- Чего я там не видал?
- Ну, перед людьми нехорошо.
- Это кто тут люди? – Амат свирепо окинул взглядом толпу придворных. Кто-то рухнул без чувств, кто-то от ужаса расслабился и испортил воздух. – Это не люди, а толпа лизоблюдов и проходимцев. Вчера еще увивались перед Санчо, нынче передо мной, а только отвернись – начнут увиваться еще перед кем-то. Тьфу на них! И нефига жить прошедшим. Умерла – найдем другую. Азнаро!
Канцлер появился как из-под земли:
- Слушаю, ваше величество.
- Нет ли у тебя на примете подходящей новой королевы. Чтобы детей рожала, в дела не лезла, короче, была бы дура дурой, как последняя жена деда Ода.
- Как не быть, ваше величество? Дочь графа Сантильяны Маргарита.
- Давай ее сюда. Гомес! Как епископ именно ты нас и обвенчаешь.
- Ваше величество, но период траура…
- Кхм!
- …я говорю, период траура, конечно, можно и сократить в интересах державы.
- Это и в твоих интересах тоже. Учти. Так, а вы, - король ткнул пальцем в замершую толпу придворных, - готовьте денежки. Сейчас мы сторицей с вас вернем реалы за титул герцога. Изабель, собери со всех и пересчитай. Лично мне отдашь.
- Хорошо, ваше величество, - кивнула управляющая. – Итак, сеньоры и сеньориты, доставайте ваши кошельки, сейчас мы будем поздравлять короля со свадьбой. Да не толпитесь вы так, все успеете.
14 декабря 1116 года король обвенчался с Маргаритой из Сантильяны. Сразу после венчания Амат отправился в свадебное путешествие по своим владениям, а Маргарита отправилась в замок рожать детей.
Путешествие короля отмечалось стонами народа. В частности, 24 марта 1117 года в Низовьях Днепра к королю обратился крестьянин с жалобой на барона. С любопытством выслушав просителя Амат бросил свое традиционное: «Отгнобить!» А на вопрос «Кого именно?» уточнил «Обоих». Жестоким этот поступок может выглядеть лишь из 21 века, а тогда он смотрелся вполне естественно. Закон средневековья «Либо ты кого-то гнобишь, либо кто-то гнобит тебя».

***
- В том же 1117 году, - продолжала свой рассказ Сибилла, - вождь Ливонии неосмотрительно остался без союзников. Учитывая, что располагал он всего 1600 воинов и тремя неплохими провинциями, это был глупый шаг с его стороны. Король Амат взял 3 тысячи воинов и отправился с ними в Нарву. 2 января 1118 года он объявил ливонцам войну. А 6 января арабы напали на Кастилию…

***
1118 г.
- И слава Богу, - отреагировал Амат на известие о войне кастильцев с арабами. – Даст Бог, от кастильской линии Хименесов арабы ни рожек, ни ножек не оставят. А мы, Бофиль, тем временем чухонцев прищемим. Выступаем на Юрьев!
Юрьев пал 26 февраля 1118 года. Победоносные полки арагонского короля шли на Ливь, сметая по пути робкие попытки чухонцев воспрепятствовать свету христианской культуры. 20 апреля в сражении под стенами столицы Ливонцев армия Ерастаса Ливонского практически перестала существовать. Правда, на сей раз победа досталась арагонцам не за здорово живешь – маршал Бофиль пал в бою.
Там же под стенами Ливии состоялось отпевание павшего. Епископ Гомес был на высоте, вышибая слезу даже у черствого короля.
- Гомес, - обратился к нему после службы растроганный Амат, - спасибо тебе за этот день, за все слова. Я знаю, ты уже давно верно и преданно служишь арагонскому престолу, однако дед так и не счел нужным наградить тебя. Я сделаю это.
- О, ваше величество, - преданно заморгал епископ, - да я… да за вас… да что угодно…
- Можешь сей же час взять в жены овдовевшую сестру мою, Изабель.
- Э, ваше величество, но пресвятейший папа Ричард, думаю, не одобрит этого и, возможно, лишит меня сана.
- А знаешь, Гомес, если ты будешь и дальше упрямиться, то тогда тебя наверняка лишу сана я. Итак, ты согласен?
- Да, - пробормотал счастливый молодожен-епископ.
- Вот и отлично, Гомес. Плодитесь, так сказать, и размножайтесь, - заключил король. – На худой конец, при дворе и маленькие гомесы пригодятся.

***
- Новым маршалом король назначил своего родича Милослава Хименеса. А тот 28 июня 1118 года взял Ливь. У чухонцев оставался лишь Хельсингланд в Швеции. Но и он стал частью великого Арагона 19 октября 1118 года. А потом с Аматом случилось страшное. Ну, хватит на сегодня, пострелята, теперь спать.
Ну тут началось «Ну, бабуля», «Ну, пожалуйста» и т. п.
- Все, все, - поднялась Сибилла, - спать. А то завтра ничего рассказывать не буду. Владислава, туши огонь и пойдем.
Дети угомонились, но ровно на то время, что понадобилось Сибилле, чтобы выйти из опочивальни. Тут же первой вскочила маленькая Перонейя.
- Владислава, а откуда дети берутся? – спросила она, ковыряясь в носу.
Горничная лукаво посмотрела на принцессу, воровато оглянулась на дверь и заговорщицки прошептала:
- А вот откуда. Когда девочка долго ковыряется в носу, в животике заводится такой червячок. Он там шевелится, шевелится и животик начинает пухнуть, пухнуть, а потом - бац! И ребенок!
- Ой! – взвизгнула Перонейя, вытащила палец из носа и машинально вытерла его о Марте. Что тут началось! Владислава уж и сама не рада была своей шутке, пытаясь угомонить детей. Однако донесшееся из коридора бабушкино «Это что еще там такое?» самым волшебным образом успокоило малышей. Владислава погасила огонь и вышла из комнаты.

Даты, события, люди

22 сентября 1115 г. Восшествие на престол (о как звучит) Амата Арагонского (1/5/10/13). 10 доменных провинций, два графа-вассала, 63 монеты в месяц, 5300 солдат.
15 февраля 1116 г. Рождение наследника престола Сунифреда.
28 апреля 1116 г. Война между Аланией и Абхазией.
4 июня 1116 г. Объявление Арагоном войны Абхазии.
23 июля 1116 г. Смерть жены Марии.
5 августа 1116 г. Захват Кубани. Получение титула герцог владения Азов.
5 ноября 1116 г. Захват Абхазии. Победа.
14 декабря 1116 г. Женитьба на Маргарите, дочери графа Сантильяны.
2 января 1118 г. Объявление войны Ливонии.
19 октября 1118 г. Уничтожение Ливонии. Захвачены Юрьев, Ливь, Хельсингланд. К этому моменту арабы уничтожают королевство Кастилия.

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Вечер 2 (1118-1124)

12.12.2005 17:16

Вечер 2

Следующий день у августейшей малышни прошел на редкость плодотворно. Старший, Мартин, прямо с утра выстроил на улице дворовых детей и, прохаживаясь перед ними, многозначительно обещал:
- Ужо всех вас отгноблю.
Немногие из дворовых детей могли спокойно узнавать о своих столь многообещающих перспективах. Однако терпели. До тех пор, покуда Мартин не попытался изобразить на своем лице байроновский романтизм так, как он себе его представлял. Загадочные обещания отгнобить, подкрепленные такой страшной рожей, кого угодно ввергнут в животный ужас, а уж детей и подавно. На поднявшийся рев во двор выбежала Эва, ухватила свое чадо за ухо:
- Это от кого же ты таких словечек понабрался? А еще наследник престола. Ну-ка марш домой!
Марте тем временем весело проводил время на конюшне, гоняя деревянным мечом конюхов с криками «Пленных не брать!» Перонейя играла в свои куклы. Они у нее, разумеется, были принцессами, и каждой девочка обещала прекрасного принца. Куклы тупо лупоглазились на хозяйку, снисходительно позволяя ей вешать лапшу на уши, сколько влезет. А маленький Суньер уписывал за обе щеки бабушкины сласти.
Тихо и незаметно подкрадывался вечер. Горничная Владислава с затаенным ужасом предвкушала новую порцию приключений под названием «Загони детей спать пораньше». Однако на сей раз, когда она вошла в спальню, мелкота уже лежала в своих кроватках и с нетерпением поглядывала на дверь.
- Ваше величество, - недоумевающее обратилась Владислава к шествующей за ней королеве Сибилле, - это просто чудо какое-то.
- Бабуля! Бабуля! – тишина просто взорвалась от детского восторга. – Расскажи еще что-нибудь. Пожалуйста.
- Ну, хорошо, пострелята, - добродушно улыбнулась Сибилла, усаживаясь в кресло. – Слушайте, что было дальше. Про что уж там я хотела рассказать?
- Про страшное, - мигом напомнили внуки.
- Ага, вспомнила. А потом с Аматом случилось страшное. Хотя кому было страшнее, ему или придворным, хороший вопрос. 22 октября 1118 года впал наш король в тяжелую депрессию. Тут же по двору поползли слухи, что, мол, эдак и до шизофрении недалеко, а тогда всем будет плохо. Решили придворные короля поразвлечь…

***
1118-1119 гг.
Третий день король не вылезал из шатра. Швеция – это, знаете ли, далеко не Испания, и октябрь в Швеции – дело серьезное. Сколько еще предстояло несчастной армии арагонцев стоять в Хельсингланде в связи с внезапно начавшейся депрессией короля, не знал никто. А холод уже начинал пробирать до костей теплолюбивую публику из Причерноморья. Надо было срочно что-то делать.
Меж собой придворные уже давно решили, как отвлечь Амата от тяжких дум. Оставалась лишь одна проблема – кто пойдет к королю. Дело это было небезопасное. Традиционной процедурой гнобленья могло и не обойтись. Вчера вон пытался повар отнести его величеству покушать. Вообще-то сам дурак – нефига было вилки нести, мог бы и ложками обойтись. Конечно, при определенной доле мастерства и ложку можно удачно приспособить. Но ее хоть извлечь из… ну, оттуда, куда приспособят, полегче. А то лекарь опосля намучился швы накладывать на задницу повара. Да тоже пьян был, не ту дырку заштопал. Пришлось заново откупоривать.
Короче, идти никому не хотелось. Так и жались бы у самого входа в шатер до второго пришествия, если бы канцлер Азнаро удачно не поскользнулся. Поскользнувшись, он неловко (вообще-то кому-то показалось, что нарочно) толкнул в спину епископа Гомеса, и тот с застывшим в глазах ужасом и мелькнувшей мыслью «Хоть к лику святых за мученический конец причислят» влетел в шатер короля.
Амат сидел в углу, небритый, с всклокоченными волосами. Потертый кафтан небрежно наброшен на плечи. Ледяной взгляд, брошенный на Гомеса, не предвещал ничего, не связанного с гнобленьем.
- Вввашше ввелличчестввво… - Гомес зажмурил глаза.
- Уйди, епископ, я в печали.
- Ваше величество, - епископ приотжмурил один глаз. – Я как раз и пришел развеять вашу грусть-печаль.
- Ты чего это щуришься?
- Да так, соринка в глаз попала.
- Ой, не лги, епископ. Королю лжешь. Боишься? – король встал, подошел к Гомесу и принялся с интересом рассматривать большой серебряный крест на груди его преосвященства.
- Очень, - снова зажмурился Гомес, мысленно проклиная канцлера и прикидывая, сколько потребуется времени лекарю, чтобы извлечь крест (и зачем только я его надел именно сегодня?) из…
- Хорошо, - довольно произнес король и снова сел в угол. – С чем пришел?
- Ваше величество, ваша депрессия не иначе как от праздности. Посмотрите вокруг, сколько в этой Богом забытой Швеции язычников. Ваше величество, я вам как духовник говорю, в вашем теперешнем состоянии вам совершенно необходимо погромить язычников. И вам приятно, и церкви польза.
- Хм, забавно. Может, и правда, погонять чухню скандинавскую? Заодно погреемся… на пепелищах. А?
- Вот-вот, ваше величество. И двор то же самое говорит. Только…
- Что там еще? – снова приподнялся король.
- Нет, нет, - поспешил успокоить его епископ. – Ничего особенного. Просто для облегчения забот ваших тяжких не передать ли вам часть земель брату вашему, Вальдемару? Подумайте, какое произведет впечатление на Европу появление у вашего величества вассала герцогского достоинства.
- А рожа у него не треснет от титула герцогского?
- Так ведь можно ему отдать Эстляндию. Зачем вам этот чухонский край?
- Хм, что-то в этом есть. А кого гонять предлагаешь?
- Да начнем хоть с Вестерботена.
- А пожалуй, начнем. Маршала ко мне!

Вестерботен пал 29 января 1119 года. Для увеселения короля город был пущен на поток, а жители отгноблены по полной. Однако королевская депрессия не проходила. Придворные уж и не знали, чего ожидать. Опыт подсказывал, что следующим этапом станут либо паразиты кишечные, либо шизофрения полная. В надежде отвлечь короля от грустных мыслей придворные поволокли короля воевать Лапландию. Как же они потом сожалели о содеянном.

***
- Бабушка, а король Амат, правда, был великим и храбрым воином?
- Правда, Марте. Только храбрость его сильно аукнулась подданным. Дело было в походе на Лапландию…

***
1119 г.
В феврале армия Амата в поисках противника вступила в Лапландию. Найти врага оказалось делом непростым. Видите ли, Лапландия очень большая, а вот армия (гротескно звучит) у вождя Торгилса что-то около полусотни аборигенов. Хорошо хоть нашлось чего поосаждать.
Осада шла ходко, ребята старались (погреться уж дюже охота было). Король, довольный ходом дел, немного взбодрился, все чаще садился в седло и объезжал стан. Обычно сопровождающими были маршал Милослав и епископ Гомес, но не сегодня. Амат ехал один, сплевывая (по-байроновски, конечно) на снег и присматриваясь, нельзя ли кого отгнобить для душевного равновесия. О, вон какая-то кучка, отбившаяся от стана. Подойдет! Амат направил коня к небольшому отряду.
- Тэкс, кто главный? – резко спросил король.
Толпа лупоглазо таращилась на диковинного рыцаря в золоте. Отвечать никто не собирался.
- Вы что, нормального кастильского языка не понимаете? – начал сердиться король. И выдал весь свой русский словарный запас: - Мать… Совсем охер… Ё… Я вот вас отгноблю, - добавил он по-кастильски.
Толпа слегка оживилась, видимо, услыхав что-то знакомое в речи богатого всадника, и потихоньку начала обступать короля. «Лапландцы» - запоздало мелькнула мысль у Амата. «Ё… да это король» - наконец, смекнули лапландцы, наступая еще решительнее.
Маршал вышел из шатра, потянулся и обратился к стоящему рядом барону:
- Короля не видал?
- А вон он, кого-то опять гнобит… Или… Не пойму, далековато.
- Мать честная! Да его лапландцы в мешок суют, - ахнул, присмотревшись, маршал. – По коням! Ежели не выручим, он же нас всех…
Однако покуда арагонцы по всем правилам занимали позиции, выдвигали войска, завязывали перестрелку, пронырливых лапландцев с королем в мешке и след простыл.
- Ну, что это такое? – досадовал маршал. – Воюют не по правилам, королей воруют. Собаки! Ну, ваше преосвященство, что делать будем?
- Молиться и уповать на помощь Господа.
Через день в стан прибыл посыльный от Торгилса. Лапландец совершенно не понимал кастильского, лопотал и махал руками. Наконец, заставил выстроиться в ряд 240 рыцарей и велел растопырить пальцы на руках.
- Чего-то шаманит, - предположил епископ. – На костер бы его, а?
- Да нет, показывает, что вернут короля за 2400 золотых монет.
- Святотатцы, - ахнул епископ. – Вот так взять и оторвать от христиан две четыреста и отдать ихним богам. Ни за что, лучше смерть.
- Ваше преосвященство, но жизнь короля в опасности.
- Мы помолимся за него, - отмахнулся епископ.
- Да решайте уже что-нибудь, - раздался голос одного из 240 рыцарей. – Пальцы окоченели!
- Ладно, чай не из своего кармана, - решился маршал Милослав. – Выкупим.

***
- И отдали они чухонцам 2400 реалов, и ввергли казну в запустение и разорение. И пришлось в том же феврале за долги лесопилку в Абхазии продать.
- Ух, что бы я с этими лапландцами сделал, - сверкнул глазенками Мартин.
- А король Амат и сделал. 19 апреля 1119 года он захватил городок Лапландский и всех местных жителей… Впрочем, рано вам еще об этом.
- А денег-то он потом раздобыл?
- Ну, мир не без добрых людей, - загадочно произнесла Сибилла.

***
1119 г.
Замызганный чухонец вылетел из пылающего чума, ошалело заметался и наткнулся на морду королевского коня. Бдительная охрана с шестоперами тут же налетела на бедолагу. Амат даже не посмотрел в их сторону.
- Значит, ваше преосвященство, вы говорили, мол, помолимся?
- Дда, ваше ввеличчествво, - кивнул Гомес, бросив презрительный взгляд на маршала. – Куда же без молитвы? Может статься, молитвами моими вы живы и здоровы.
- А мне кажется, я больше обязан золоту, отданному вами язычникам, - король с наслаждением вдохнул запах пожарища. - Так из чьего кармана, маршал, вы собирались платить выкуп. Не из своего?
- Нну, ваше величество, откуда у меня такие деньги? – Милослав затравленно втянул голову в плечи, одновременно нехорошо подумав о епископе.
- А вот мы и узнаем, откуда, - приподнял брови Амат. – Хватит уже чухонцев гнобить. Поворачиваем домой. Деньгу добывать.
Кони, всхрапнув, тронули с места рысью, охранники бросили недогнобленного чухонца на землю и потрусили за кавалькадой.
Казна державы была в жутком минусе, «добывание деньги» становилось все более насущной проблемой. Многие терялись в догадках, откуда все-таки король собирается черпать средства. Неведение их длилось недолго, до 4 мая 1119 г. Именно в этот день Амат собрал Генеральные Штаты. Люди сходились и съезжались изо всех уголков Арагона. Еще бы! Сам король хочет с н6ими посоветоваться. Амат встречал приезжающих улыбкой, от которой хотелось развернуться и валить отседова куда глаза глядят. Я думаю, не нужно говорить, что эти мысли были хотя и верные, но запоздалые. И скидываться все-таки пришлось. Вырученных 1516 реалов хватило не только на покрытие минуса казны, но также нашлась сотенка реалов на проведение торжеств по случаю возложения на голову короля Норрландской герцогской короны. Которая, правда, тут же была передана уже экс-маршалу Милославу Хименесу. Новым маршалом стал никчемный вояка Матеу Дентеса.

***
- Может, хватит на сегодня? - зевнула Сибилла.
- Ну, бабуля, ну еще чуток, ну, пожалуйста, - визг малышни постепенно начал переходить в стон.
- Ну, хорошо, еще чуток. Владислава.
- А? – с трудом разлепила слипающиеся глаза горничная.
- Поправь подушку. Да нет, не так. Ой! Бога ты не боишься, непутевая. Щекотно же. Ага, вот так. Итак, продолжим. Последовавшие за этим четыре года король Амат практически не выезжал из замка. С каждым днем он становился все угрюмее и страшнее. Дело явно шло к шизофрении.
- Бабушка, - тут же прореагировала любознательная Перонейя, - а что такое шизофрения?
- Много будешь знать – скоро состаришься. И будешь такая же страшная, как Владислава, - Сибилла указала рукой на служанку. Та сидела заспанная с всклокоченными волосами и изрядно помятым личиком. А если учесть пляшущие на ней отблески каминного огня, то можно понять, почему Перонейя, взвизгнув, тут же заверила бабушку:
- Ой, нет. Уж лучше дурой оставаться. Больше не буду к учителям ходить.
- Ну зачем же так? Ходить надо. Все равно они тебя там, в монастыре, многому не научат. Это король Амат своих детей отдавал в обучение сестре Изабели, управляющей. Все надеялся достойных преемников вырастить. А Изабель-то, бестия хитрющая, была здорово нечиста на руку. Лично мне известно о трех случаях, когда по ее вине плодились в провинциях разбойники.
- Ух ты! Про разбойников, - так и подскочил начавший было засыпать Марте.
- Да, про разбойников. Только, как всегда, главные разбойники…

***
1123 г.
- Я говорю, главные разбойники не по дорогам шастают, а при дворе ошиваются. Не так ли, Изабель?
Управляющая судорожно вздохнула и впилась пальцами в носовой платок.
- Я…
- Чего ты? Два года назад я тебе денег давал на постройку замка в Тане. Сколько себе заныкала, а?
- Да я не…
- Ух ты, а может, еще и девочкой прикинешься? У, рожа бесстыжая. Все вы, управляющие, ворье. Чего развылась?
- Я больше так не буду, - всхлипывая, промямлила Изабель.
- Все! Мне нужно срочно кого-нибудь отгнобить, а не то я с ума сойду!
Ноги у Изабель так и подкосились:
- Что, родную сестру?
- А вот это мы сейчас узнаем. Азнаро!
Канцлер, как и положено, возник словно из ниоткуда.
- Слушаю.
- Нельзя ли кого-нибудь…
- Отгнобить? Как нельзя, ваше величество? Конечно, можно. Выбирайте: Алания, Леттгаллы, Карелия – на любой, самый извращенный вкус.
- Хм, Азнаро, да ты просто искуситель какой-то, - впервые за четыре года улыбнулся король. – А нельзя ли попользовать двоих-троих? Да, знаешь, так конкретно, погрубее, а?
- О, ваше величество понимает толк в извр… то есть в гнобленье. Я бы рекомендовал начать с Леттгаллов. Четыре провинции, три с половиной тысячи воинов, два герцогских титула в перспективе, Курляндия и Ливония. Пальчики оближешь.
- Хорошо, уговорил. Идем гнобить Леттгаллов. Так что, Изабель, можешь расслабиться… пока.
Управляющая безвольно опустилась в кресло и тупо уставилась перед собой, не имея уже сил даже малую толику радости.

***
- Ну, и как там война с Леттгаллами? - у детей еще ни в одном глазу.
- Ой, ребятки, давайте-ка спать, поздно уже, - отчаянно зевая, пробормотала бабуля. Сзади, подтверждая слова королевы, раздалось сонное попискивание Владиславы, даже во сне не отваживающейся храпеть в присутствии госпожи.
- Ну, бабуля, ну, пожалуйста.
- Ладно, коротенько про Леттгаллов – и все. К октябрю 1123 года Амат собрал в Ливии 4300 солдат – половина всех сил королевства. 4 октября началась война. В первом же сражении попал в плен епископ Гомес. Этот прощелыга всю жизнь вертелся не там, где надо. За это его еще король Санчо ругал. Король Амат не хотел лишаться такого забавного епископа и заплатил выкуп. Во втором сражении маршал Матеу получил тяжкие ранения. И не удивительно – вояка он был аховый. В марте 1124 года в только что освобожденной Летьголе вспыхнула дизентерия. Епископ Гомес легкомысленно уверял всех, что крест животворящий многие чудеса вершит, крестил сырую воду и пил ее.
- И как? – влезла Перонейя.
- Что как?
- Ну, чудеса.
- А как и должно быть – подхватил кишечных паразитов. Так что не пейте сырую воду. Да мало того, что сам заболел, совратил еще и канцлера Азнаро, который вообще помер. Однако подвиг их не прошел бесследно, и 1 июня 1124 года язычники Летьголы, вдохновленные праведниками, валом повалили в лоно истинной церкви. А следом за тем 15 июля 1124 года пал Эзель – последнее пристанище Жигимонта Леттгалльского. Война благополучно завершилась, а король Амат получил два герцогских титула – Курляндии и Ливонии. Епископ Гомес за свои подвиги был удостоен звания архинпископа Курляндского. А теперь спать.
- А я и так сплю, - пробормотала Владислава, свернувшаяся в кресле калачиком.
- Так, а вот ты как раз вставай, гаси огонь и укладывай детей спать, - королева струдом поднялась и вышла из опочивальни.
Владислава загасила огонь в камине, притушила лампу и принялась укрывать одеялами детей.
- Владислава, а чего ты сегодня такая страшная? - полюбопытствовала Перонейя.
- Я когда не высплюсь, всегда такая. А иногда и еще страшнее. Так что быстро спать, а то завтра хуже меня будете.
- Ой, ой! – заверещали дети и принялись усердно закрывать глаза, сопеть носами и издавать прочие звуки, кои, по их мнению, безусловно свидетельствовали о надвигающемся сладком сне.

Даты, события, люди

22 октября 1118 г. Депрессия у Амата.
1118-1119 гг. Войны с однопровинчатыми скандинавскими язычниками. Захват Вестерботена, Лапландии и Ингерманланда. Титул герцога Норрланд.
18 февраля 1119 г. Король Амат попал в плен. Выкуп 2400 монет. Казна уходит в минус на 1700 монет.
4 мая 1119 г. Созвать Генеральные Штаты. Потребовать крупный взнос. Получаем 1516 монет, выходим из минуса. Бессовестно повезло или так и должно быть?
1 января 1120 г. 12 доменных провинций, 3 герцога-вассала, 1 граф, доход 78 монет в месяц, армия 6200 солдат (прибыль 800 человек в год).
19 июня 1122 г. Наследник Сунифред – придворное образование.
4 октября 1123 г. Объявление войны Леттгаллам.
15 июля 1124 Полная победа. Присоединение 4 провинций. Получение двух герцогских титулов – Курляндия, Ливония.
Хм, а реконкистой все еще и не пахнет. Но скоро просто завоняет.

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Вечер 3 (1124 - 1132)

16.12.2005 15:59

Вечер 3

Владислава с превеликим трудом взбиралась по лестнице на второй этаж. Превеликости ее труду, видимо, добавляли копошащиеся в ее руках принцы, Мартин и Марте.
- Отпусти! Ай, ай! Отпусти, Владислава. Вот стану королем…
- Сейчас бабка с тебя штаны снимет да всыплет для вразумления… твое высочество, - Владислава лишь поудобнее прихватила ухо Мартина.
Сверху раздался знакомый голос:
- Что там такое, Владислава? Кому всыпать? – на площадке показалась королева Сибилла.
- Вот, ваше величество, этим двоим. Видите ли, поединок они устроили.
- Чееего? – взглянула бабуля на внуков.
- Это он первый начал, - тут же аргументировал свою позицию Мартин.
- И ничего не я, а вовсе даже и ты, - обстоятельно отклонил его доводы Марте.
- Это ты мой шлем помял.
- А я его первый увидел, значит, он мой.
- Ничего не понимаю, - замотала головой Сибилла. – Владислава, может, объяснишь?
- Ваше величество, да они ведро за конюшней нашли и подрались за него. А вернее, - хохотнула Владислава, - поединок устроили.
- Конечно, - серьезно подтвердил ее слова Мартин, - мы же, как никак, герцоги. Значит поединок.
- Хм, и на чем же дрались? – полюбопытствовала Сибилла.
- А на волосах друг дружки, - Владислава больше не могла сдерживать смех. – Лыцари недозрелые.
- Так, - вынесла свое решение бабушка, - умываться, есть и марш спать, поединщики.

***
- Бабушка, - Перонейя натянула одеяло до подбородка, - а ты нам еще сказку про Амата расскажешь?
- Ну, конечно, моя сладенькая. Хоть и надо бы наказать этих, с позволения, сказать герцогов, но так уж и быть, расскажу. Может, и эти двое чему хорошему научатся. Значит, 15 июля 1124 года король Амат закончил гноб… в смысле громить Леттгаллов…

***
1124 г.
- Ой, тошно мне, ой муторно, - метался по эзельскому замку король Амат. С самого момента окончания войны с Леттгаллами депрессия снова начала брать свое.
- Ваше величество, - пытались растрясти его придворные, - может, домой, в Шарукань? К жене и детям.
- А чтоб глаза мои их не видели, - бросался король в ответ табуретками, чашками, да всем, что под руку подвернется. И дернула тут нечистая Гомеса, архиепископа Курляндского, ляпнуть:
- А вот у язычников в Карелии…
Король немедля оживился:
- А что, там еще есть язычники?
- Да, ваше величество, как не быть? Вы хотите об этом поговорить?
- Нет, я хочу это просто отгнобить! Маршала сюда!
- Ваше величество? – приковылял на костылях израненный Матеу.
- Сколько после Леттгалльского похода в строю осталось воинов?
- Три тысячи триста.
- Прекрасно. Срочно в гавань, берите корабли. Мы отплываем в Карелию.
Маршал хотел было поныть, посетовать на слабое здоровье, на трудную дорогу, но не решился, опасаясь, как бы после этого разговора вообще не распрощаться с жалкими остатками здоровья.
Армия короля Амата летом 1124 года двинулась в Карелию. Первыми чужеземцев приветствовали лопари из племени Вотес (это сейчас стало понятно, а тогда их просто отгнобили и фамилии не спросили). 8 ноября 1124 года был захвачен Выборг, 17 декабря 1124 года – Кексгольм. Больше о племени Вотес никто никогда не слыхал.

***
- И осталося у короля Амата 2800 солдат, и кручинился долго король сердобольный, оплакивая несчастную судьбу павших. И вторил ему благоверный архиепископ Гомес, обещая кущи райские сложившим голову свою за веру праведную.

***
1125 г.
- Ваше величество, - плаксиво сипел маршал, - но подумайте о сотнях уже погибших в этих болотах и о тысячах, кому еще предстоит замерзнуть в этих лесах. Куда мы идем?
- Я уже говорил: на Ярвидаса Саволакского. И хватит ныть. К чертям погибших, плевать на замерзших. Чай бабы арагонские рожать еще не разучились, а коли подзабыли малость, как сие делается, то мы, по мере сил наших, им подсобим… как сможем. Гомес!
- Слушаю, ваше величество.
- Скажи маршалу, что ты там насчет павших в крестовом походе мямлил.
- Дон Матеу, павшие в крестовом походе очистятся от грехов и будут приближены к вышнему престолу. И память о них будет вечной и светлой.
- Хм, это за то, что баб чухонских насиловали и деревеньки на дым пускали? – усомнился маршал.
- Точно, кто больше отгнобил, тот выше вознесется. А кто мне лично Ярвидаса Саволакского на веревке притащит, того я навечно освобожу от гнобленья. Так и передайте войскам.
Вдохновленные таким заманчивым обещанием, еще уцелевшие крестоносцы яро набросились на Саволакс. Дым от сожженных чумов (или как там эти халупы называются) накрыл землю саволакскую и заслонил солнце. Стоны и плач чухонцев убеждали архиепископа в успехе начавшегося просвещения и приобщения к истинной вере язычников. Господь, наверное, никак не мог нарадоваться на дело рук (мечей, стрел, факелов и прочих орудий гнобленья) истинных детей своих. Никого никогда не трогавшее племя Саволакс 6 марта 1125 года прекратило свое никчемное существование.
Ярвидаса привели к вечеру. Как и приказано – на веревке, но… уж больно много желающих получить избавление от гнобленья. Претендентов на награду набралось человек пятьдесят. Каждый кричал, мол, заслуга в пленении вражеского вождя моя и все тут! Король, насупившись, выслушал орущую толпу и, как не сложно догадаться, бросил через плечо маршалу:
- Отгнобить всех, чтоб никому не обидно было.
С Ярвидаса сняли путы, король велел накормить пленного, одеть в чистое.
- А там посмотрим, как тебя поинтереснее использовать.

***
- Однако ярости Амата не было предела, когда он узнал, что титул герцога Карелии Европа за ним еще не готова признать. Это был черный день в истории племени Корела. 2700 арагонских воинов перешли границу, желая во чтобы то ни стало добыть королю этот титул.
- Добыли? – робко подал голос Марте, а вдруг бабушка все еще сердится.
Но бабушка уже давно не сердилась:
- Конечно, добыли. Как же иначе? 13 июля 1125 года племя Корела исчезло с карты. После такой демонстрации силы Арагона никто уже не посмел возразить против создания в королевстве герцогства Карелии. И первым герцогом стал маршал Матей, изрядно надоевший своим нытьем королю. Новым маршалом Амат приспособил Ярвидаса. Вот с тех пор и повелось, что все маршалы арагонские некатолики. Здорово это не понравилось Гомесу, но король не захотел с ним об этом поговорить и велел отправляться в свою Курляндию с королевских глаз долой. Сам Амат вскоре вернулся домой к семье, и зажили они дружно и счастливо. Особенно радовал Амата подраставший сын Сунифред.
- О, дедушка!
- Да, ваш дед.

***
1127 г.
Одиннадцатилетний Сунифред приник к окну замковой церкви. С тех пор, как отец пресек на корню все его попытки увлечься религией, скептически настроенный Сунифред испытывал непреодолимый интерес ко всему, отмеченному крестом. Но больше всего маленькому принцу хотелось увидеть пресловутую кару божью, о которой он так много слышал на службах. Это потрясающее событие виделось ему в багровых тонах. Как из огня выскакивает архангел Гавриил (или Михаил – не суть важно, но обязательно, чтобы из огня и с диким грохотом) и карает грешников, буквально размазывая их по земле. А потом… Насчет потом четких вариантов не было. Сунифред слышал что-то о котлах с варящимися грешниками, даже бегал смотреть на поварню, как варят гусей, баранов или еще какую живность. Но как варить уже размазанного грешника, представить не мог, но очень хотел.
В церкви никого не было. Сейчас или никогда!
- Укко! Эй, Укко! – позвал маленький принц привезенного из Карелии парнишку-язычника.
- Ваше высочество?
- Слушай, Укко. Видишь икону? – подтащил маленький принц язычника к окну.
- Ну.
- Давай, измажь ее грязью.
- Ваше высочество, но я не могу.
- Ты чего? Бога что ли испугался? Он тебя не тронет, ты ж язычник.
- Да нет, епископ ругаться будет.
- Да он не узнает, - успокоил Сунифред колеблющегося, а про себя подумал: «Все одно, тебя по земле архангел размажет».
Укко наклонился, зачерпнул с краю лужи изрядный шмат грязи и прошмыгнул в приоткрытую дверь церкви. Маленький паршив… то есть принц, затаив дыхание, наблюдал за ним в окно. Укко осторожно подошел к иконе, торопливо оглянулся по сторонам и запустил грязью прямо в центр изображения. Сунифред аж зажмурился, боясь быть ослепленным огнем божьего гнева. Но грохот архангела Гавриила (или Михаила) почему-то задерживался. Зато над ухом прогудел голос целого и невредимого Укко:
- Валим отседова. Епископ идет.
Однако убежать им не удалось. На ор епископа сбежались служки, дворня, а через минуту и сам король.
- Дети, вы не видели святотатца? – обратился он к притихшим шкодникам.
- Я, я видел, - поднял руку Сунифред. – Это все он, - и показал пальцем на обмершего Укко.
«Ах, какой справедливый и честный у нас принц» - умилялись позже придворные. Только король, задумчиво глядя на сына, добавлял: «Ага, справедливый. Только, сеньоры, не обольщайтесь. Справедливость у него какая-то платоническая, нематериальная. Так что легче вам с нее не будет».

***
- В конце того же 1127 года король Амат начал особенно сильно нервничать по поводу необходимости проезда из Шарукани в Крым через земли князя Дикого Поля Трофима. На любые предложения вассализации этот гордец отвечал резким отказом. В ноябре Амат предоставил ему последний шанс. Трофим легкомысленно его упустил. 28 ноября 1127 года усмирять строптивца отправились крымские и шаруканский полки маршала Ярвидаса. Полководцем Ярвидас оказался, не в пример предшественникам, толковым. 26 января 1128 года Дикое Поле стало частью королевства Арагон, а столица Шарукань перестала торчать изолированным островом посреди враждебных земель. Кроме города, Трофиму пришлось уступить еще 500 гривен. 205 из них Амат послал герцогу Норрландскому Милославу на обустройство королевских судов. Весь 1128 год Амат потратил на объезд своих владений. До сих пор в Корсуни и в Лукоморье помнят о его жестоких поступаках. А вот в 1129 году занялся Амат своими внутренними делами.

***
1129 г.
Управляющая Изабель в состоянии сильного стресса стояла навытяжку перед грозно насупившимся царственным братом.
- Изабель, скажи на милость, как ты думаешь, долго я еще буду терпеть твои делишки?
- Ваше величество чем-то недовольны?
- Чем-то? Во-первых, не чем-то, а опять расплодившимися с твоей подачи бандитами на дорогах. А во-вторых, нет, не недоволен, а прямо таки в ярости. Хватит уже пользоваться тем, что мне просто некем тебя заменить! Все, дорогая моя, это конец, - зловеще прошипел Амат, зайдя за спину Изабели. Несчастная тут же внутренне раскаялась в содеянном, дала себе слово никогда так больше не делать… если, конечно, выйдет отсюда живой.
- Я больше не буду, - срывающимся голосом заверила она брата.
- Больше? Не будешь? А столько же? Нет, Изабель, все! Это конец, смирись, - с этими словами Амат швырнул об пол стеклянный графин. Графин разбился с впечатляющим треском.
- Ах, - Изабель медленно осела, теряя сознание.
- То-то, - довольно проговорил король, - авось, запомнишь. Эй, кто там! Унесите управляющую в ее покои.
Изабель пришла в себя лишь через сутки. При виде своей госпожи служанки подняли визг. И было отчего. Несчастная изменилась до неузнаваемости и в худшую сторону. Разговор с братом не прошел бесследно – стресс перешел в глубокую депрессию. Долго потом еще матери пугали детей: «Не будешь слушаться – отведу к королю Амату. Он тебя отгнобит почище управляющей» И дети, конечно, предпочитали слушаться.

***
- В том же году Амат решил написать завещание. Какого же было его возмущение, когда он узнал, что в числе его наследников фигурируют всякие там разные нехименесы. «По линии сестер короля Санчо эвона сколько дармоедов к престолу примазалось. Гнать их в шею!» - повелел Амат. и издал закон, по которому наследование в Арагоне происходить по прямой линии от отца к сыну, чтобы очистить благородную королевскую семью от чуждых личностей. Это был последний и саамы страшный удар по израненному экс-маршалу, герцогу Карелии Матеу. вскоре он скончался. Ну, а дальше маленьким деткам не надо бы слушать на ночь.
- Почему, бабуля? Почему? Ну, расскажи, пожалуйста.
- А плакать ночью не будете? – строго спросила бабушка.
- ваше величество, - лениво подала голос Владислава, - лучше расскажите, а то они точно будут плакать всю ночь.
- Ну, да ладно. Сразу после приятного известия, что вассал короля граф Бискайи Санчо Аро унаследовал титул герцога Браганцы, Амат узнал, что новым папой стал благочестивый Абелярд. Было это в 1131 году. И решил Амат порадовать нового папу расширением земель христианских, а себя титулами новыми.

***
1131 г.
Король Амат слушал своего маршала Ярвидаса. Тот излагал монарху очередной, пятый по счету, план наступления на Литву. Предыдущие четыре плана Амат велел маршалу засунуть себе… короче, он их отгн… т. е. отклонил.
- Ваше величество, мы соберем три армии. Одна в Курляндии, одна в Ливонии и одна на Днепре. Так мы сможем ударить по литовцам сразу с трех направлений. Главное, не дать им собрать воедино свои 7 тысяч.
- Сразу вопрос. Кто будет командовать тремя армиями. Я-то у вас один.
- Ну, одной я могу, другой кто-нибудь из герцогов.
- Ага, щаз, разбежались! Землицы захотелось? Шиш вам, а не землица. Я плачу войскам, значит, и все приобретения – мне! А не каким-то там герцогам и уж, тем более, не тебе, язычнику. А там ведь, ни много ни мало, а 8 провинций.
- Но, ваше величество…
- Нет!
В дверь протиснулась Изабель. Многие отмечали, что за прошедшие два года управляющая слегка оправилась от шока, появился румянец на щеках, взгляд стал более осмысленным. Было видно, что управляющая выходит понемногу из депрессии. Конечно, она вышла бы гораздо раньше, если бы не придворные шутники. Нет-нет, да и разобьет какой-нибудь остряк за ее спиной графин. Сначала это всех веселило, так как Изабель болезненно реагировала на звук бьющегося стекла. Бывало, меняла нижнее белье по три раза на дню. Но со временем попривыкла. И, бравируя своей храбростью, уже не меняла белье месяцами. Так что, когда она появлялась на псарне или на конюшне, несчастные животные начинали выходить из себя. Эх, средневековье, где ты, моя золотая эпоха?
Однако на этот раз Изабель выглядела взволнованной.
- Чего надо? – Амат по привычке грозно сверкнул очами на сестру.
- Ваше величество, в небе – знамение. Солнце ущербилось.
Все бросились к окну, где стали свидетелями частичного солнечного затмения.
- Может, не надо идти в поход? – усомнился маршал. – У нас, в Саволаксе, такие знамения зело недобрые.
- Так это у вас, язычников темных. Чай мы христиане, - с сомнением в голосе произнес король. – Нельзя поход откладывать.
- Народ в смущении, - проговорила Изабель.
- Так, возьми в казне полсотни реалов, купи у торговцев выпивки и закуски. Поставь это все на улицах. Пусть все видят, что знамение благоприятное. Я ни за что не отменю поход.
- Хорошо, ваше величество.

***
- Народ малость поутих. Знамение было признано благоприятным. Амат продолжал готовить поход. Он только ждал совершеннолетия сына Сунифреда, дабы оставить на него Шарукань. В декабре 1131 года учителя объявили, что Сунифред выучился, чему только мог. А мог он не так уж и многому, судя по тому, что признали его неисправимым транжирой. Сразу после этого Амат начал подыскивать сыну невесту и подыскал… - Сибилла лукаво замолчала.
- И подыскал нашу бабушку Сибиллу! – с восторгом вскричали в один голос внучата.
- Да, и подыскал меня, дочь герцога Бретани. Свадьбу сыграли в марте 1132 года, а сентябре началась война. По пятому плану маршала Ярвидаса. Король нашел выход с проблемой полководцев, поручив командование ливонской армией неизвестно кому, а нет человека – нет и проблемы. Курляндская герцогская армия предназначалась им исключительно для войны в поле, без осад. Сам Амат повел 4 тысячи воинов на Олешье.
- Ну, а дальше?
- А дальше? 23 сентября 1132 года узнали мы, что благородный король Арагона Амат пал в бою с язычниками в Олешье. Это был страшный день в жизни королевства. «Как же мы без гнобленья?» - читалось в каждом взгляде. Ну, ладно, пострелята. А теперь - спать! Владислава, гаси огонь, - Сибилла поцеловала внучат и вышла за дверь.
- Владислава, - Перонейя явно задалась целью вогнать в гроб горничную своими вопросами. – А это у тебя откуда? – ткнула она пальчиком в пышную грудь служанки.
- У меня? – смешалась на секунду Владислава. – Так это, тоже вот, как и некоторые, в детстве ночью трескала печенье под одеялом. Жирок и отложился.
- Ой, - растерянно ойкнула Перонейя и моментально выгребла из-под одеяла заначку. – Я больше не буду. Честно. Теперь не вырастет?
- Теперь, - усмехнулась горничная, - не вырастет. Ну, ладно, спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответили ей малыши, а Марте, воспользовавшись моментом, постарался незаметно избавиться от печенья под подушкой. Владислава лишь лукаво погрозила пальцем покрасневшему проказнику и закрыла дверь.

Даты, события, люди

1124-1125 гг. Войны с карельскими язычниками. Получение титула герцога Карелии.
13 июля 1125 г. Претензии на Дикое Поле (950 престижа).
1 января 1126 г. 14 доменных провинций, 5 герцогов-вассалов, 1 граф, 81,3 монеты в месяц, 8700 солдат (увеличение на 1100 в год).
26 января 1128 г. Захват Дикого Поля.
1 января 1129 г. Закон о престолонаследии. Салическое первородство.
29 марта 1132 г. Женитьба наследника Сунифреда на дочери герцога Бретани.
4 сентября 1132 г. Объявление войны Литовцам (8 провинций, 7 тысяч армия).
23 сентября 1132 г. Король Амат погиб в бою (36 лет). Благочестие 744, престиж 444.[Исправлено: Vladimir Polkovnikov, 20.12.2005 09:11]

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Вечер 4 (1132-1139)

21.12.2005 23:51

Вечер 4

Сибилла подошла к детской и взялась за дверную скобу. Однако дверь распахнулась без всякого участия со стороны престарелой королевы. В проеме показалось измученное лицо Владиславы:
- Уф! – вздохнула она.
- Что же ты, непутевая, так дверь-то распахиваешь? А вдруг королеву зашибешь?
- Ой, ваше величество, простите. Не сдюжила.
- Чего не сдюжила?
- Да Суньер изволил к ночи на горшок попроситься.
- И что?
- Да это же смерти подобно. У меня аж глаза заслезились, - вытерла лицо фартуком Владислава.
- Ну-ка, дай я посмотрю, - королева шагнула в детскую.
В детской стоял режущий глаза запах. Принцы и принцесса задолго до ипрской атаки изобретали способы укрытия от газов. Кто прятался под одеялом, кто утыкался в подушку, а кто пытался дышать ртом. Только маленький Суньер с довольным видом восседал посреди комнаты на горшке, как на троне, ковырялся в носу и играл в деревянных лошадок.
- Да, мал клоп да вонюч, - Сибилла с непривычки поначалу вообще не могла дышать. – Марте, закрой рот, а то будет потом оттуда какой пахнуть. Ну, хватит уже, Суньер. Наверное, все.
- Нет, - запротестовал малыш, поудобнее устраиваясь на горшке. – Еще нет, - и снова занялся своими лошадками.
- Так, все! Владислава, вынеси горшок и проветри комнату. А ты, маленькая вонючка, марш в постель.
- Тогда сказку расскажи, - потребовал кроха-шантажист, цепляясь ручонками за горшок и отбиваясь ногами от горничной.
- Ладно, только вот продохну хоть немного.

***
Наконец, источник запаха был мужественно вынесен из комнаты Владиславой, Суньер забрался в кроватку, а остальные дети вылезли из своих укрытий. Королева Сибилла сделала пробный вдох, и, убедившись, что экологическое равновесие в комнате восстанавливается, начала свою вечернюю сказку:
- Ну, слушайте, детишки. Сегодня я буду вам рассказывать про вашего дедушку, короля Сунифреда. 23 сентября 1132 года в бою пал его отец, король Амат. И было тогда Сунифреду всего-то 16 годков…

***
1132 г.
Молодой человек растерянно водил глазами по окружающим его людям. Еще пятнадцать минут назад он при этом дворе был никто, ну или почти никто, а сейчас уже – король. Невероятно. И трудно было поверить, что отца больше нет. Нет того, от кого веяло уверенностью в будущем, надежностью и силой. Ничего этого теперь нет и, может быть, больше не будет.
- Будет, ваше величество! Обязательно будет! – это тетя Изабель, управляющая. Выход из депрессии и смерть вечного гнобителя явно пошли ей на пользу. – Надо только все взять в свои руки.
- Я не могу, - растерянно пробормотал Сунифред, невольно взглянув на свои юношеские, еще слабые руки.
- Можешь! И первое, что ты должен сделать – отправляйся к армии. Ты должен быть сейчас там. Не отдавать же Олешье этому язычнику Ярвидасу.
- Но…
- Немедля!
Так, не успев погоревать над телом отца, юный король отправился с лукоморским полком в Олешье принимать ключи от города. Ох, и долго же ворчал на молодого торопыгу маршал Ярвидас, считавший себя уже, как минимум, вождем Олешья, но… 6 ноября 1132 года первым в город въехал король Сунифред. Следующим подвигом королевской армии стал захват Ольвии. После этого Литва могла позабыть о своих стремлениях стать «от моря и до моря». Боевые действия сосредоточились на коренных землях литовцев.

***
- Но Миндаугас не собирался сдаваться. Он стянул все свои силы к Западной Двине, намереваясь подкараулить тут идущего на север короля Сунифреда. Мол, мы одного короля вашего похоронили, похороним и второго. Это однако не испугало юного Сунифреда: «на наше место придут другие». И его дядя, герцог Эстонии Вальдемар, как я слышала, уже собирался прийти на место короля, но… Франциск Аро, герцог Браганцы, первым нашел притаившихся литвинов. 1 февраля 1133 года произошла грандиозная битва, в которой погибла вся армия Миндаугаса. Сам он едва успел улизнуть с поля боя, бросив щит, шлем, плащ, сапоги, кафтан, подштанники…
- Что, и подштанники? Это в феврале-то, – удивилась только что вошедшая Владислава.
- Гм, ну, может, подштанники он и не бросил. Зато как звучит, а? И в песне так будет петься, и в хронике так написано. Так что – и подштанники. Не замай нашу арагонскую легенду.
- Ну-ну, бабуля, что дальше-то? – проблемы арагонских легенд пока еще не волновали детей. Зато про войну послушать всегда было приятно.
- А дальше оставалось лишь взять беззащитные города, чем молодой король и занялся. Надо сказать, что справедливый и милосердный Сунифред строго-настрого запретил гноб… то есть грабить жителей. Это вызвало легкий шок у покоренных, не ожидавших такой милости от победителей. Но скоро к этому привыкли. И если в первом захваченном городе жители на радостях устроили праздник, объелись и повально заболели дизентерией, то следующие города вели себя более благоразумно. В сентябре 1133 года пал последний литовский город Полоцк. Война, начатая Аматом, была доведена до победного конца. Арагон получил восемь провинций, а король Сунифред…

***
1133 г.
- Нет, нет и еще раз нет! – молодой человек порывисто вскочил. – Я не какой-нибудь разбойник с большой дороги. Я – христианнейший король. Справедливейший из монархов. А вы мне этакое предлагаете. И не стыдно?
- Нет, - не моргнув глазом ответила Маргарита, мачеха короля и по совместительству тайный советник. – Подумайте, ваше величество, от чего вы отказываетесь.
- От подлости, - твердо сказал Сунифред.
- Послушай, Сунифред, - тетя Изабель, наконец, решила помочь Маргарите, - твой отец первым бы делом после такого похода…
- Мой отец первым бы делом после такого похода отгнобил бы весь двор. Вы этого хотите?
Это народное арагонское словечко произвело на Изабель волшебное впечатление. Несколько секунд казалось, что дело кончится либо депрессией, либо мокрым нижним бельем. Однако на этот раз обошлось. В разговор вмешалась королева Сибилла, канцлер Арагона:
- Да нет же, ваше величество. Верные советники хотят вам только добра.
- И чем больше добра мы сможем собрать в казну, тем лучше, - поддержала действующую королеву вдовствующая, Маргарита.
Не отличавшийся твердостью Сунифред начал сдаваться.
- Ярвидас? – вяло взглянул он на маршала.
- Я – за, ваше величество. Полоцк мы честно отбили у литовцев, Ольвию и Олешье – тоже. Так пущай уж в таком случае Кир Полоцкий уступит вам титулы герцога Полоцкого и Молдавского.
- А что же с ним-то будет? Не гнобить же.
- Завассалим – всего и делов. Да не переживайте вы так, может, ему еще и понравится.
- Ладно, посылайте, - махнул рукой Сунифред.

***
- И было послано к Киру Полоцкому, что проживал в Белгороде, требование передать королю Арагона законно принадлежащие ему титулы герцога Полоцка и Молдавии. Однако этот православный схизматик на редкость инфантильно отреагировал на наши претензии, а вернее – не отреагировал вообще.
- Надо было ему навалять по сусалам, - так и подскочил на кровати Мартин. – Уж король Амат ему бы не спустил.
- Это точно, - кивнула Сибилла. – Король Амат, бывало, говаривал: «В мире есть вещи и пострашнее смерти. И одна из них – я». Не вовремя сразила его литовская стрела.
- Да, много еще оставалось соседей, кого он не успел отгн…
- Владислава, - оборвала словоохотливую горничную королева. - Ну, чему ты детей учишь, непутевая? Не слушайте ее, ребятки.
- Ну так как, бабуля, отгн… то есть наказал дедушка Сунифред Кира?
- А как же? Только не сразу, а немного погодя. Конечно, не будь у короля меня, наворотил бы маршал Ярвидас делов, но я все-таки была. И не просто была, а канцлером. Поэтому…

***
1134 г.
- Ну и что мне прикажете делать? – Сунифред растерянно смотрел на жену. Та, раздобревшая после недавних родов (родилась первая девочка в королевской семье), сочувственно смотрела на супруга. – Маршал, ногами топочет, мол, сомбрерами закидаем, тетя Изабель зудит, будь мужчиной. А я не могу видеть, как арабские чувяки топчут землю родной Испании.
- Конечно, конечно, - соглашается Сибилла. – Только прежде, чем плыть в Испанию неплохо бы и еще парочку титулов герцогских обресть.
- Так что, воевать несчастного Кира?
- Да, но только одно но. А вернее несколько этих самых «но» - владимирские князья. Только и знают, что заявляют претензии на наши исконно арагонские земли. Пойдем на Кира – ударят в спину.
- О, господи! Не хочу жить здесь, хочу в Испанию. Князья, в спину, сомбрерами закидаем, мужчиной будь. Эти морозы русские, пьянство повальное. А чем тут в банях занимаются, как не блудом (это мне епископ рассказывал, наверное, сам видел). Что дальше будет? Медведи с балалайками на улицах, березку, как символ Арагона, в герб воткнем? Кошмар ((с) моя теща – V. P. Пусть тоже в создании ААРа поучаствует.). Вырождается порода арагонская. В королевской семье половчанки рождаются, хотя всех половцев в округе еще король Санчо Хименес разогнал.
- Спокойнее, Сунифред, вздохни глубже. Будет тебе и Испания. Но сначала – Полоцкое и Молдавское герцогства. А еще раньше – союз с сильным соседом.
- Господи, да как же я в союз соседа-то сильного затащу?
- А это уже моя забота. Как-никак я – канцлер.
Сибилла оказалась превосходным канцлером. В течение 1134 года предложения о союзе сыпались как из ведра. По разумному совету все той же Сибиллы Сунифред отобрал двоих: Мавра Византийского и Анастасия Галицкого.

***
Маленькая Перонейя и тут не усидела:
- Бабушка, а как ты их заманила в союз?
- Ну, понимаешь, Перонейя… Хотя нет, рано пока тебе об этом. Вырастешь – узнаешь. И потом, сказка не обо мне, а о твоем дедушке.
На этот раз Перонейя, получив отказ, даже и не подумала плакать. Вместо этого совершенно бесполезного занятия она требовательно посмотрела на Владиславу. Несчастную горничную аж пот прошиб от одной только мысли объяснять шестилетнему ребенку подноготную средневековой дипломатии. А пока заговорщики перемигиваются, бабушка Сибилла продолжает свою сказку:
- Это было трудное время для маршала Ярвидаса. Этот лихой воин был никудышным дипломатом и никак не мог уразуметь, почему война откладывается. Каждый день он выводил во двор гвардию, ожидая приказа о выступлении, но тщетно. И после впечатляющей речи распускал рыцарей по домам. Наконец… Это было в октябре 1135 года.

***
1135 г.
Маршал прохаживался вдоль забора, ожидая, когда отряд королевской гвардии выстроится перед ним в шеренгу. Гвардейцы строились хотя и сворчанием, но торопливо. Сердить маршала было глупо. В течение года ожидания похода он здорово сдал, впал в состояние стресса. И чем сердитее был с утра, тем дольше произносил свои поучительные речи перед строем. А учитывая, что сегодня выпал первый снег… Короче, всем хотелось поскорее в тепло, кому под крышу, а кому и под теплый бочок какой-нибудь стряпухи.
- Я, мать вашу, вам уже говорил? Говорил. Хорошо, скажу еще раз. Вы сборище тупых неудачников. Мне стыдно смотреть на вас. Тьфу! И это – гвардия короля. Сосунки! Я сделаю из вас мужиков. Настоящих. А из кого не получится мужик, того я отправлю в прачечную, - шеренга оживилась. Отправится в прачечную в этот морозный день было бы куда лучше, чем оставаться мужиком на улице, в ледяных латах. И вообще, еще полчаса на морозе в латах – и больше не мужик… совсем. К тому же в прачечной такие девочки!
- Чего рожи разухмыляли, скопище дармоедов. Я вас научу родину любить и маршала почитать.
- Чего это он так сегодня разошелся? – спросил у жены вышедший на крыльцо король.
- Да вот, наслушался о западных формах обучения новобранцев и шпарит с утра до вечера. Совсем замучил благородных кабальеро.
- Эй, Ярвидас!
Маршал оглянулся.
- А ну, равняйсь, смирно. Слава королю Сунифреду!
- Хватит сеньоров понапрасну морозить. Распустить по домам, - распорядился король.
- Ура королю Сунифреду! – обрадовано рявкнула шеренга, готовясь расползтись на все четыре стороны (в прачечную, на пекарню, в прядильню и к горничным). Зато маршал заметно потускнел.
- Пора дать им настоящее дело! Выступаем на Кира! Сей же час!
- Ура королю Сунифреду!!! – это уже маршал от избытка чувств. А вот погрустневшая шеренга пробурчала что-то вроде традиционного «здрай-жа-ва-во», понимая, что девчонок из прачечной сегодня придется утешать этим мужланам с псарни. А мы уж как бы совсем ни причем.

***
- Ну вот я и говорю, в октябре маршал Ярвидас начал собирать полки, а 15 ноября 1135 года король Сунифред (не без моего участия, конечно) объявил войну Киру Полоцкому. К 20 февраля 1136 года обе провинции Кира были взяты, и он наконец-то признал законность наших притязаний на герцогства Полоцк и Молдавия. Сам Кир стал нашим вассалом, графом Белгорода. Всего-навсего. В мае того же года у меня родилась уже третья дочь, а наследника все не было. Народ очень переживал по этому поводу. Королю даже предлагали созвать Генеральные Штаты, чтобы решить проблему. Но Сунифред решил справиться сам и… 22 апреля 1137 года у нас родилась четвертая дочь. Впрочем, давайте лучше о другом.
- Да, не хотим про девчонок, - поддержал Марте. – Лучше про войну.
- Сунифред так и рвался освобождать Испанию. Тем более что 15 июня 1137 года под натиском арабов пало королевство Наварра, а единственное оставшееся на полуострове христианское королевство Галисия вступило в союз с неверными. Одно лишь останавливало короля…

***
1138 г.
- Нет, Сибилла, ты как хочешь, а надо идти на арабов. Сил моих честных, милосердных и справедливых нет видеть, как землю моих предков топчут арабские кони.
- Господи, Сунифред, да у них, у коней-то, чай, нету различия по религиям, только по полу.
- Хватит шуток! Ярвидас, хоть ты ей скажи.
Впадающий от безделья в депрессию маршал почтительно привстал:
- А я чо? Я ничо. Мне глубоко по фигу, где воевать, хоть в Испании, хоть Тьмутаракани (она, правда, поближе), лишь бы воевать. А то так и до глистов досидеться недолго.
- Вот, слышала?
- Да что вы, мужчины, в войне понимаете? Не с вашими мужицкими мозгами такие дела вершить. Арабы, война, топчут, - передразнила Сибилла короля. – А об одном-то вы и не подумали.
- О чем?
- Кому земли освобожденные передавать в феод. Самому столько не потянуть – пуп надорвешь.
- Да вон хоть Ярвидасу, - махнул Сунифред на маршала.
- Да, хоть бы и мне, - не стал тот спорить с королем.
- Язычнику? – ахнула Сибилла. – Епископ Гомес в гробу перевернулся.
- Ну, так рожай сыновей. Что это у тебя одни девки дуром прут?
- Э, а может быть, это ваше величество у нас бракодел, а? В нашем корнуэллском роду всегда мужчин больше рождалось.
Король даже и не нашелся, чего сказать. Да и что тут скажешь? Дело это общее, артельное, так сказать. Общая и вина.
- Впрочем, есть один выход, - не стала мучить тугодумных мужчин Сибилла. – Намедни к нашему двору прибился некто Константин, из Мономашичей. Приехал он с сыновьями.
- И что? Хочешь сказать, православному схизматику лучше отдать родные земли Испании? Радуйся – епископ Гомес перевернулся еще раз и вернулся в исходное положение.
- Да нет, все еще кверху задом лежит. Ибо моя мысль глубже. Не надо отдавать схизматикам испанские земли. Отдадим им ихние киевские, полоцкие и крымские города. Все равно вы, ваше величество, в Испанию собирались переезжать.
- Хм, пожалуй, ты дело говоришь. А подать мне сюда сыновей Константина. Сейчас же рассуем их по уделам.

***
- Все бы ничего, да жутко расстроился король, увидев сыновей-Константиновичей. Мал мала меньше. Но делать было нечего, приходилось ждать, пока подрастут. А там, кстати, и дочки наши созреют, думали мы. Чай, не в чужие руки графства и герцогства отдавать. Зятьям-то сподручнее. Заодно с приданным мороки меньше. А тут еще, 11 июля 1139 года, родился и ваш отец, Понс. То-то у короля Сунифреда радости было. Ну, пострелята и маленькие вонючки, пора спать. Довольно на сегодня. Владислава, гаси огонь.
Сибилла встала, поцеловала малышей и вышла вон. тут же вскочила Перонейя:
- Ну, Владислава, ну как там бабка союзников заманивала?
- Э, ну что тут вам сказать? Знаю, в это трудно поверить, но в те времена ваша бабушка была красавица писанная…
- Что? Красавица? Бабка? Наша старая бабка? – так и рухнули от хохота малыши. – Ой, уморила, Владислава, - веселье начало расходиться кругами и достигло ушей еще не ушедшей далеко королевы.
- А ну, кто там бузит? – послышался ее грозный голос. – Ну-ка всем быстро спать. А то…
- …отгнобит, - ахнул Мартин, и вся малышня махом с головой нырнула под одеяла.

Даты, события, люди

23 сентября 1132 г. Восшествие на престол короля Сунифреда, третьего в нашей истории. Это был честный, справедливый, милосердный скептик и неисправимый транжира 16 лет. 9/7/5/12.
18 сентября 1133 г. Успешное завершение войны с литовцами, начатой еще в предыдущее правление. Присоединено восемь городов. Претензии на герцогства Полоцк и Молдавия.
1 января 1134 г. 16 доменных провинций, 6 герцогов-вассалов, 2 графа, 19500 солдат и 136,8 монет в месяц. Казалось бы, пора начинать реконкисту, а то не успеем. Но принципы есть принципы. А именно никаких пожалований земель язычникам и никаких пожалований испанских титулов православным. А вот своих природных католиков у нас пока дефицит. Однако уже в следующей главе… (Гы, можно это считать анонсом)
1135-1136 гг Война с Киром Полоцким. Отбиваем у него титулы герцог Полоцка и герцог Молдавии.
11 июля 1139 г. С пятой попытки у короля рождается наследник Понс. Порадуемся за августейшую чету (я-то в свое время здорово порадовался).

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Вечер 5 (1139-1146)

03.01.2006 13:22

Вечер 5

Прошу прощения за невольную задержку с продолжением. Дело в том, что меня немножко продали в рабство под конец года. Но теперь все в порядке. Ура Аврааму Линкольну, Алексанру II и Новому году!
Камрады, всех с наступившим. Отдельно поздравляю пани В., прекрасное украшение и вдохновление нашего форума .

Вечером пятого дня Сибилла поймала себя на мысли, что у нее уже начинает входить в привычку после ужина рассказывать внукам истории. Королева улыбнулась своим мыслям (это не всегда свидетельствует о нездоровом рассудке) и снова, как и вчера, начала пониматься по лестнице. Горничная Владислава уже ждала госпожу наверху.
- Вы только поглядите на нее, - с возмущением произнесла Сибилла.
Поглядеть действительно было на что. Ибо ничего нет на свете изобретательнее, нежели женский ум в погоне за восхищенными взглядами мужчин. Сегодня Владислава была просто ужасна (но если исходить из моих представлений, а не представлений 12 века, то великолепна). Платье, скроенное ее собственными руками, было симметрично урезано сверху и снизу, демонстрируя правоту тех, кто позднее создаст «Молот ведьм».
- Как это понимать? Ты для чего сие напялила?
- Ну, для красоты. Пробуждать в людях чувство прекрасного, доброту и сердечность.
- Ах, скажите, пожалуйста, это теперь так называется? По-моему в стражниках, что стоят внизу, под лестницей, ты пробуждаешь кое-что другое. Немедленно переодеться – и в детскую, бесстыдница.
Да, это был суровый 12 век, выставлявший непреодолимые заслоны на пути моды. Декольте, мини, короткие рукава – все служило лишь поводом к сожжению на костре. И будь благословенно наше время, когда любое оголение любой части тела, даже самой завалящей, может служить пробуждению в нас чувства прекрасного, доброты и сердечности. Может, но почему-то все равно не служит. По крайней мере, в моем случае. Во мне это будит приблизительно то же самое, что и в стражниках под лестницей. (Прошу не обращать внимания на отдельно проскальзывающие бредни автора. Просто мне сейчас так тоскливо.)
Королева прошла мимо смущенной горничной и открыла дверь в детскую.

***
- Бабуля идет! Бабуля! Сказку! Хотим сказку!
- Будет вам сейчас сказка, пострелята, - добродушно улыбнулась Сибилла, усаживаясь в кресло. – На чем я остановилась?
- Ой, на нашем папке! – радостно напомнили внуки.
- Верно. 11 июля 1139 года у нас с Сунифредом родился сын Понс. Первый после четырех девочек. Но вам, наверное, об этом не очень интересно слушать. Ведь вы такие – про войну да про маршалов подавай. Ну, ладно. 4 сентября 1139 года король Венгрии, прослышав про дивную красоту канцлера Арагона, прислал свое предложение о союзе. «С паршивой овцы хоть шерсти клок» - гласит мудрая арагонская пословица, и король Сунифред решил принять это предложение, надеясь на помощь союзников в деле освобождения Испании. Однако само дело все еще откладывалось…

***
1140-1141 гг.
Сначала бледный как смерть маршал Ярвидас целыми днями таскался за королем, ожидая приказа о походе. Однако приказа все не поступало. От этого безделья стресс маршала лишь углублялся. Никакие народные средства не помогали. К сожалению, восточной медицины тогда еще не знали, и в ходу была русская медицина. Однако на чухонский ослабленный организм Ярвидаса русские народные средства по утолению печали оказывали лишь побочное действие. К осени стресс плавно перетек в депрессию. Чисто внешне маршал изменился немного. Разве что на по-прежнему бледном лице начал выделяться красноватым нос. Но внутренние изменения были страшными. Ярвидас лишился интереса к военному делу, перестал по утрам выстраивать гвардию, и если рассуждал о тактике и стратегии, то с потрясающей непосредственностью ребенка. Конечно, не мешало бы его заменить, однако при общей нехватке мужчин-придворных нехватка разбирающихся, чем фаланга отличается от фланга, была особо острой. А виртуозов военного дела, понимающих, за что деды гнобят духов, не было совсем. Так что…
- Что-то совсем наш маршал загрустил, - поделился своими наблюдениями с женой Сунифред.
- Ну, давай пристрелим его, чтобы не мучился, - отмахнулась она.
- Зачем же так радикально? – осторожно возразил милосердный король. – Лучше дело ему дать какое-нибудь ратное. Например, поход в Испанию.
- Опять свое гнешь? – нахмурилась Сибилла. – Говорят же тебе – рано, Рюриковичам еще дозреть надо… в половом смысле, а то какие из них герцоги? Да еще сделаешь их сейчас герцогами, потом дочек фиг за них пристроишь. То-то.
- А как же маршал?
- Ладно, придумаем что-нибудь маршалу. Кстати, у нас есть герцогство Киевское, но нет самого Киева. Непорядок. Надо бы сообщить о таком недоразумении Галицкому князю. Он наверняка даже и не подозревает, что владеет Киевом не совсем законно. Или Ятвягов ощипать. Короче, я подумаю.
- А как же Испания?
- А что Испания? У нее, чай, ног нету, никуда не убежит.
Сибилле, как истинной бретонке, было глубоко наплевать на Испанию со всеми испанцами. Однако обещание насчет подумать она сдержала. Подумала, подумала да и надумала. 5 аппетитных провинций у Ятвягов перевесили даже лакомый Киев. Поэтому за скуку маршала пришлось расплачиваться Милзасу Ятвяжскому. Весной 1141 года полки Арагона начали стягиваться в Литву, и 4 сентября 1141 года перешли границу Ятвягов. Ох, и тяжко же пришлось расплачиваться несчастным язычникам за депрессию маршала Ярвидаса. Однако присутствовавший при армии король умело сдерживал порывы ярости своего полководца.
Вскоре к разделу сладостей явились и союзники, византийцы. Война плавно катилась к прирастанию земли Арагонской.

***
- …И к февралю 1142 года император Византийский и король Сунифред честно поделили Ятвягов меж собой. Нам достались три из пяти тамошних городков и титул герцога Полесского, который король передал малолетнему придворному Рюриковичу. Мне, говорит, некогда ждать, пока у него вместо молока на губах усы пробьются.
Дверь скрипнула, в комнату проскользнула переодевшаяся горничная.
- А вот и наша модница-негодница явилась. Ну, зашнуровала свои прелести?
- Да, ваше величество.
- А все ж таки бессонная ночь будет нынче у стражников. Оно даже и к лучшему. Может, теперь каждый вечер тебя в таком виде пускать дефилировать перед стражей? Для придания им, так сказать, бодрости.
- Бабуль, бабуль, - захныкала поскучневшая малышня. – Сказку!
- Ладно, ладно. Значит, поделили Ятвягов доблестные крестоносцы. Король собрался, было, домой поворачивать, ан тут-то мне (на радость Ярвидаса) пришла в голову мысль: еще одна провинция с чухонцами – и Европа признает за нами титул короля Литвы (правда, надо было подмазать кое-где, но реалов на это хватало с лихвой)…

***
1142 г.
В обветшалом замке Гродно король Сунифред встречал жену-канцлера, прибывшую поздравить его с победой (и привезшую малолетнего нового герцога для здешних земель).
- Добре ли добралась?
- Спасибо, не жалуюсь. А вы, я смотрю, тут потихоньку закисаете. Твое величество, опять маршала в тоску загоняешь?
- А что же я могу поделать? Мало ему, что ли три города взять?
- Три города – это хорошо, герцогство – еще лучше, а корона Литовская была бы совсем здорово.
- Ты это на что намекаешь?
- А я и не намекаю, а прямо говорю – посылай к Гинтарасу Самогитскому. Пусть уматывает подобру-поздорову с наших земель.
- Господи, да неужто Мемель – наша земля?
- Наша… скоро будет.
Однако Гинтарас Самогитский оказался правителем гордым. Мол, что там за арагонцы такие? А подать-ка их сюда под чесночным соусом, хорошо прожаренных. 6 марта 1142 года канцлер Сибилла решила подать ему арагонцев. Тысяч эдак несколько. Но не под чесночным соусом, а под крепкими кольчугами шаруканской работы. Вроде поданное не совсем понравилось чухонскому вождю. Уже в апреле Гинтарас предлагал 1185 золотых, лишь бы убрали арагонцев из-под Мемеля. Но «денег у нас и так девать некуда, а вот мемелей не хватает». Тогда Гинтарас пригрозил сидеть в осаде до последней крайности, «прибалты не сдаются»!
Последняя крайность наступила 12 июля 1142 года. В этот день от голода умер последний мемельский стражник у ворот. Падая, он задел ворот. Загромыхала цепь, подъемный мост рухнул, и взорам удивленных арагонцев предстали обезлюдевшие улицы столицы Самогитии. Робко продвигались крестоносцы, опасаясь засады. Наконец, на центральной площади увидели арагонцы: сидит, пригорюнившись, Гинтарас, а перед ним разбитое корыто.
- Слава королю Арагона и Литвы! – первым рявкнул маршал Ярвидас.

***
Рассказывая об этом, Сибилла довольно щурилась и улыбалась.
- Так мы увенчали себя второй королевской короной. С тех пор я и Сунифред носили короны по очереди – по нечетным дням я литовскую, а он арагонскую, по четным наоборот.
- Ой, и не запутались? – удивленно спросила Перонейя.
- Ну, поначалу, конечно, тяжело было, но со временем попривыкли. Если бы мы только знали, сколько корон придется носить в будущем… Но блаженны неведущие, ибо несть им тревоги и волнения о дне грядущем.
- Чего? – малыши были просто подавлены эдакой премудростью.
- Короче, - вмешалась Владислава, - пофигизм – это здорово.
- А-а, - довольно закивали дети. – Бабушка, а когда у тебя еще короны появились?
- А вскоре же. Первый эффект от провозглашения королевства Арагон и Литва прошел быстро. Нет, поначалу все шло хорошо. В 1143 году даже Трифон, граф Берестья, согласился стать вассалом Сунифреда Хименеса. Это дало нам возможность обустроить герцогство Берестье, которое и было пожаловано Трифону. А потом все опять скатилось к обыденности. То навоз, то дизентерия, а тут маршал опять начал грустить. Да ладно бы один, но он, такой-сякой, короля на это же подбил. Короче, посмотрела я на них и подумала…

***
1144 г.
- Итак, дорогие мои, - обратилась канцлер Сибилла к сидящим королю и маршалу. - Смотрю я на вас и думаю, что если так и дальше пойдет, то вы у меня элементарно скисните.
- Ох, скиснем, - согласился маршал.
- Ну, вот я и подумала…
- Опять, - устало протянул король.
- Да, опять. Я подумала, а не пора ли нам пройтись огнем и мечом по арабской Испании?
(Немая сцена.)
- А… ты не шутишь? - осторожно спросил Сунифред.
- Над святым не шутят, - дрожащим голосом напомнил Ярвидас.
- Да, не шутят. И я не шучу, - Сибилла серьезно посмотрела на короля и маршала. – Остается лишь распланировать реконкисту, чтобы все прошло как нельзя лучше.
- А чего там планировать, - подскочил Ярвидас. – Покажите моим гвардейцам, где арабы, а уж они с ними разберутся.
- Действительно, что там планировать, - согласился король с предыдущим оратором, хотя и не очень умным. – Где Испания, мы еще не забыли, где арабы, знаем. Так чего зря время терять? Вперед к торжеству реконкисты!
- Ну, знаете ли, дорогие мои. Нет слов. Стратеги! Да разве так большие дела делаются? Арабы где, мы знаем, но что нам известно о том, какие они?
- Чернож… то есть черномазые, я хотел сказать, - маршал густо покраснел. – Правда, я их никогда не видел. Только на картинках. Мне епископ показывал. Такие страшные. Рога, клыки, копыта.
- Это, Ярвидас, не арабы, а черти, которые тебя, нехристя, в аду дожидаются. И спасти тебя может только благочестивая реконкиста.
- А что нам за разница, какие там арабы? – поддержал маршала король. – Мусульмане – и все тут! Что, старый способ уже отменили? Отгнобить их – и вся недолга!
- Арабы, они тоже разные бывают. В основном большие и маленькие. В смысле эмираты. Слушайте сюда, стратеги. Сейчас объясню. Значит так. Испания состоит из королевства Галисии, нашего вассала герцога Браганцы и пяти арабских эмиратов.
- Объединенных? – деловито поинтересовался Сунифред.
- Слава Богу, нет. Самый страшный – эмират Севилья, 20 тысяч солдат. Эмират Валенсия – 13 тысяч. Кордоба и Бадахос имеют по 9 тысяч, а эмират Наварра – три. Итого, больше пятидесяти тысяч. Ну, и еще однопровинчатых эмирчиков штуки четыре. Кроме того, самые сильные эмираты попарно состоят в союзах.
- Черт, черт, черт! – маршал аж подпрыгнул. – Может, лучше на финнов сходим. Они по своей медлительности так размножиться еще не успели. На лице короля тоже промелькнуло некоторое сомнение по поводу необходимости реконкисты.
- Успокойтесь, дорогие мои. Не так страшен араб, как его рисуют на картинках. Во-первых, эмират Наварра сидит без крепких союзников. Во-вторых, есть способ обойтись без войны со всем союзом сразу. Мы будем объявлять войну не самим султанам, эмирам или как их там, а ихним вассалам. Тогда союзники будут тихо сидеть в сторонке и дожидаться своей очереди. А, какого?
- А это точно сработает? – с сомнением поинтересовался Сунифред, уважительно поглядывая на супругу.
- Я, конечно, не пробовала, но думаю, сработает. Что бы вы без меня делали, дорогие мои стратеги, хи-хи?
- Сибилла, - хотя и с уважением, но строго попросил король, - хватит нас называть «дорогие мои». Это производит отвратительное впечатление. Особенно, когда ты пытаешься хихикать.

***
- Ну, бабуль, тогда-то и началась реконкиста? – поинтересовался старший принц, Мартин.
- Да, дорогие мои, хи-хи, именно тогда. 1 сентября 1144 года король Сунифред и маршал Ярвидас начали стягивать армию до 8 тысяч с тем, чтобы плыть в Хаку. Как они добирались до Хаки, отдельная история, только вот прибыли они на нашу прародину 13 апреля 1145 года. Неразумные арабы даже не смекнули, к чему такие передвижения арагонских войск у их границ. Мы поспешили развеять их неведение и послали в тот же день эмиру Наваррскому «убирайся из наших земель, и не говори, что не предупреждали». Так началась наша реконкиста.

***
1145 г.
В этом году в Наварре весна наступила рано. Христиане потихоньку выползали на свои куцые клочки земли. Надсмотрщики-арабы объезжали поля, проверяя, все ли вышли, не отлынивает ли хоть один гяур от работы на великого эмира.
На краю поля показалась вереница христианских женщин, выгнанных на посев. Хороши гяурки, шайтан меня подери, думал надсмотрщик Али Кабы Сдох. Не надо бы их сегодня перенапрягать – вечером еще пригодиться могут. А кончиты и дульсинеи разбирали мешочки с семенами и вставали на борозды.
Вдруг вдали поднялось облако пыли. Не иначе несется какой-нибудь шейх со своей свитой. Однако…
- Гяуры!!! – раздался запоздалый визг охранника.
- Пресвятая донна Мария, христиане! – прокатилась волна восторга по толпе женщин.
Крестоносцы налетели как ураган, жалкая арабская стража была моментально сметена с дороги, порабощенные (нет, теперь уже освобожденные) крестьяне благородно распущены по домам, женщин тоже отпустили… только чуть попозже.
Спастись удалось одному лишь Али Кабы Сдоху, который и донес до своего эмира весть о наступлении христиан. Предупреждение подоспело вовремя. 13 мая 1145 года эмир Наваррский стянул свои войска в Сарагосу, где и устроил засаду. Бой не был особо продолжительным. При первом же ударе арагонских рыцарей арабы с позором обратились в бегство. С позором и маршалом Ярвидасом в мешке. Такого запдл… то есть такой пакости Сунифред никак не ожидал от своих врагов.
- Одно слово – арабы! – негодовал он. – Оставить меня в разгар войны без маршала. Негодяи! Он хоть и был депрессивный, но единственный из моих придворных, кто мог сесть на коня не задом наперед. Придется выкупать.
В тот же день состоялся торжественный обмен маршала Ярвидаса на 450 золотых реалов. Начало войны пока было не особо удачным. Однако дальше дела пошли лучше. 10 июня король освободил Сарагосу, а 7 июля полководец, имя которого так и осталось неизвестным, освободил Наварру.

***
- Это были великие дни. По освобождении Сарагосы Сунифред приказал распаковать наш багаж в сарагосском замке, заявив, что отныне этот город станет столицей королевства Арагон и Литва. После освобождения Наварры он провозгласил себя герцогом Наваррским. Земель все прирастало, пора было пускать в дело повзрослевших Рюриковичей. Первым мы попользовали Фому Константиновича, передав ему герцогство Полоцкое…

***
1145-1146 гг.
- А почему бы ему не передать Наварру? – поинтересовался у жены король. – Все-таки жаль расставаться с Полоцком.
- Сунифред, - строго посмотрела на мужа Сибилла, - хочешь сказать, что до тебя не дошли слухи о призраке?
- О призраке?
- Да, о призраке епископа Гомеса, слоняющегося по темным коридорам шаруканского замка. Говорят, он появляется только тогда, когда у короля мелькают неблагочестивые мысли. А судя по тому, что он следом за нами перебрался и в Сарагосу…
- Да я только один раз… - покраснел король.
- Что ты один раз?
- Да так, не важно. Я больше не буду. Что ты предлагаешь, Сибилла?
- Фоме – Полоцкое герцогство, Владимиру – Киевское. Пусть схизматики возятся с себе подобными, лишь бы ноги их в Испании не было, а то не будет нам покоя по ночам от Гомеса. Говорят, он еще покойному королю Санчо всю плешь проел…
- А-а-а, а я то думал, отчего у него волосы к старости повыпадали. Ну, значит, решено? Как только захватим Калатаюд и Таррагону, так сразу…
- Точно.
Вскоре пали и Таррагона и Калатаюд. Никто не спешил на помощь несчастному эмиру Наварры, хоть он и послал Али Кабы Сдоха к соседним эмирам. Мол, нынче гяуры нас рубят, а завтра до вас доберутся. Однако ответа он так и не получил. Да и сам Али решил остаться при более безопасном дворе, став первым в истории невозвращенцем (это совсем не то, о чем подумали многие из вас, названия для половых извращений тогда еще не придумали). Многие тогда считали песенку Наварры спетой. И они оказались правы. 27 января 1146 года пала последняя наваррская крепость – Барселона. первая война реконкисты была успешно завершена присоединением шести испанских городов. Честь и слава королю Сунифреду, начавшему это святое дело (коего, думаю, вы все уже заждались)! Честь и слава его предшественникам, подготовившим почву для победы! Честь и слава мне, описавшему сие начинание! Честь и слава вам, прочитавшим мои каракули!

***
- Ну, все, дорогие мои, на сегодня достаточно. Спасибо за внимание. Владислава, гаси огонь, - Сибилла поднялась, поцеловала внучат и вышла вон.
Владислава тоже встала, грустно огладила свою длиннополую робу, подошла к камину, поворошила угли.
- Владислава, - показались из-под одеяла глазищи Перонейи, - а чего это стражники сегодня не уснут?
- Понимаешь ли, Перонейя, я сегодня новое платье надела…
- То самое?
- Ага. Вот стражники меня в нем и увидели. Теперь не уснут, бедные, - Владислава лукаво улыбнулась.
- А почему? А если бабушку одеть в него тоже не уснут?
- Если бабушку? Тоже не уснут… от смеха. Ну все, спать пора, - Владислава погасила огонь и вышла из комнаты.

Даты, события, люди

19 октября 1140 г. Заявление претензий на Киев. Ухнули 671 престижа из 1000. Авось потом пригодится.
1141-1142 гг. Войны в Литве.
12 июля 1142 г. Получение титула короля Литвы.
1 января 1144 г. 15 доменных провинций, 8 герцогов-вассалов, 2 графа, 35 тысяч солдат и 138 монет месячного дохода. Больше откладывать реконкисту некуда.
13 апреля 1145 г. Война с эмиратом Наварра. Начало реконкисты.
27 января 1146 г. Уничтожение Наваррского эмирата. Раздача русских и литовских герцогств православным придворным. Католики нам в Испании еще будут нужны. Вообще, главной проблемой в реконкисте за сто лет у меня оказалась именно нехватка придворных католиков-мужчин. Я, конечно, ничего против девочек не имею (как говаривал епископ Гомес, девочки – это тоже хорошо), но это черт знает что такое. И времени на занятия селекцией совсем не было. Так что… Ладно, потом расскажу.
До завершения реконкисты оставалось 20 лет.[Исправлено: Vladimir Polkovnikov, 03.01.2006 13:23]

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Вечер 6 (1146-1154)

13.01.2006 14:09

Вечер 6

Владислава шла темным коридором валенсийского замка. Нещадно чадящие факелы бросали тусклый свет на мрачные стены типичного средневекового королевского жилья. Тени от предметов, искаженные неверным освещением, привели бы нашего современника в состояние панического ужаса. Но не такова была пани… то есть сеньорита Владислава. Этой розовощекой красавице страх был просто неведом. Собственно говоря, ей вообще мало что было ведомо, поскольку, как вы сами понимаете, с образованием тогда было туго. Максимум, на что могла рассчитывать эта одаренная девушка – стать воинствующим священнослужителем, сиречь светочем мракобесия. Ради Бога, не подумайте чего плохого. Владислава отнюдь не была от природы мрачной и бесилась не так уж и часто, но… Впрочем мы отвлеклись.
Итак Владислава пробиралась темными коридорами в детскую. Взгляд ее, задумчиво скользивший по теням, внезапно остановился на собственной тени.
- Чего-то не так, - призадумалась Владислава. – Почему это я лысая и уши у меня торчат?
- Зачэм абижаэшь? Да-а? – пробурчала тень на кастильском диалекте с милой арабской примесью.
- Ой! – взвизгнула сеньорита, внимательнее присматриваясь к тени, которая оказалась просто-напросто темнокожим арабом. – Али Кабы Сдох? Чтоб ты сдох. Я чуть не умерла от испуга. Ты чего тут в темноте прячешься?
- Зачэм прячешься? Али факелы меняет, да-а.
- Тьфу ты, нехристь, - изящно сплюнула Владислава. – Вот еще, встретишь же на сон грядущий, - и толкнула дверь в детскую, где бабушка Сибилла уже выдавала внукам очередную порцию арагонской санта-барбары.

***
- …Вот так, значит, в 1146 году мы окончательно переехали в Испанию. Настроение у короля Сунифреда и маршала Ярвидаса приподнялось, аппетит улучшился, появилось чувство юмора. Я по наивности понадеялась, что с них этого похода хватит. Да куда там! Сунифред армию распускать отказался наотрез. Мол, хочу еще побить мавров во славу Божию. Ну что с ним было делать? Хорошо, я вспомнила о четырех однопровинчатых эмиратах: Лиссабон, Эвора, Мертола и Алькантра. Туда-то я и отправила его величество с маршалом. Пущай, думаю, поразвеют грусть-печаль молодецкую (свою) и девичью (гаремных женщин).
Владислава постаралась незаметно прошмыгнуть в темный угол, но на ее беду маленькая Перонейя души не чаяла в своей горничной:
- Ой, Владислава пришла! Ура!
- А-а, пожаловала, голубушка, - нахмурилась Сибилла. – И где же это ты прохлаждаться изволила? Не иначе, опять хвостом крутила около караульной. Ой, гляди у меня, Владислава. Отправлю на свинарник. Там твое платье новое аккурат в самый раз будет.
- Бабуль, про Сунифреда, - запищала малышня, оказав неоценимую услугу Владиславе.
- Ладно, про Сунифреда. Значит, и провел весь 1146 год король Сунифред в походах на однопровинчатых эмиров. Один за другим нечестивцы склоняли свои головы перед мощью Арагона. Правда, при боях за Лиссабон произошла неприятность с нашим отечественным производителем, Константином Рюриковичем. Он оказался тяжело ранен в… Но, как сказал король Сунифред: «Шрамы украшают мужчину. Даже сзади. И чем их больше тем красившее то, что сзади». Судя по последовавшей вскоре смерти, задница Константина Рюриковича была просто прекрасна. Как бы то ни было, а к декабрю 1146 года мечи были вложены в ножны. К большому неудовольствию короля и маршала. Настали годы мира.
- Ну вот, опять, - расстроился Марте.
- Да, опять. Но не расстраивайся. Хоть я и с большим трудом обустроила мир в Арагоне, но за моей спиной уже плелись сети заговора…

***
1148 г.
Все чаще придворные замечали короля Сунифреда и маршала Ярвидаса рядышком. То они о чем-то перешептывались, сразу умолкая при приближении посторонних, то перемигивались за обеденным столом. А бывало, что и уединялись в королевской опочивальне. А тут еще Сунифред велел щедро наградить маршала. Мол, талант дороже денег. И что там за талант был у депрессивного Ярвидаса? По двору поползли нехорошие слухи. Нет, конечно, никто ничего не имел против крепкой мужской дружбы. Как говорили древние греки, нет крепче фаланги, где любящие сердца стоят не только плечом к плечу, но передом к заду. Жаль только, что последний ряд задниц фаланги никто не прикрывает. Поэтому-то она так и уязвима сзади.
На этот раз уязвимой, а вернее, уязвленной была королева Сибилла. «Что же это такое? Ему что ли меня мало?» Назревал серьезный разговор. И он состоялся. Как то раз королева накрыла супруга с Явидасом, прогуливавшихся под ручку по куртине замка.
- А ну, голубки, кончай воркотню. Кайтесь.
- В чем, Сибилла?
- В грехах, содом и гоморра меня подери.
По королю и маршалу было заметно, что они застигнуты врасплох. Да, вот сейчас все всплывет наружу, и им, конечно, не поздоровится – суровый нрав воинственного священнослужителя Сибиллы из Корнуэля был хорошо известен не только в Арагоне и Бретани, но и во всей Европе.
- Кого вы еще успели совратить, негодники? – напирала королева.
- Видит Бог, Сибилла, никого. Мы все вдвоем, - обливаясь потом, оправдывался Сунифред.
- Бог, он все видит. И как давно это продолжается?
- Ну, с мая… вроде.
- И женщины вам, как я посмотрю, больше не нужны? – гнев Сибиллы все нарастал.
- Да зачем нам бабы-то, ваше величество? - искренне изумился Ярвидас. – Без них в этом деле как-то сподручнее.
- Сподручнее? Ах, сподручнее! – королева была просто поражена масштабами греха. – Ну и что вы, грешники, дальше собирались делать?
- Ну, это… - замялся король. – На Кавказ…
- На Кавказ, - охнула Сибилла. – Да как я честным людям в глаза-то смотреть стану, что скажу им? Мол, муж с любовником на Кавказ сбежал?
- Нам бы денег… на дорогу, - робко попросил Сунифред.
- Денег? Да вы что с ума сошли? Зачем вам деньги?
- Ну это… Корабли нанимать, армию содержать.
- Какую еще армию? Вам что, друг друга мало? – удивленно захлопала глазами Сибилла.
- Это самое… с которой на Дербент пойдем походом, - Сунифред даже зажмурился от своей храбрости, ожидая бурной реакции накрывшей их с маршалом жены.
- Так вы в поход всего лишь собрались? – такого облегчения Сибилла не испытывала уже очень давно, с того дня, когда последний раз наелась селедки с молоком.
- Да, - хором ответили король и маршал.
- Слава Богу, - заулыбалась королева.
- Так как насчет денег? – напомнил Сунифред. – Дашь?
- Конечно, родненькие мои, конечно, ненаглядненькие. Сходите-ка в поход, развейтесь, а то, неровен час, глупости всякие от безделья в голову лезть начнут. И я с вами съезжу.
Так полюбовно закончилось это недоразумение. 6 октября 1148 года арагонцы объявили войну Дербенту…

***
- …которая и была успешно завершена в апреле 1149 года присоединением Имеретии с получением соответствующего герцогского титула. Как раз к тому времени и наша старшая дочь Адалаида, ваша тетя, закончила образование, поразив всех своими выдающимися хозяйственными способностями. Ее немедля пристроили на должность управляющей и выдали замуж за Рюрика Константиновча. Этот брак принес казне полторы тысячи реалов, за что Рюрик получил герцогство Крымское. Только-только все стало налаживаться, и тут…

***
1150 г.
Сибилла просто трепетала от нетерпенья. Хотя… столько ждала, можно бы и еще подождать, пока муж, наконец, штаны снимет. Такое событие не каждый день бывает, даже не каждую неделю. Еще бы! Как никак 18 лет в браке.
- Господи, ну чего ты там ковыряешься? Давай быстрей. Раньше ляжешь – раньше встанешь.
- Иду, - отозвался наконец настоящий испанский мачо Сунифред, взбираясь на кровать.
Сибилла радостно зажмурилась, а когда открыла глаза, взвизгнула, спугнув тот самый момент у мужа.
- Ты чего? – недовольно пробурчал он, проследил за ее взглядом и не то чтобы взвизгнул, а заорал благим матом.
На краешке их кровати сидел полупрозрачный старик в епископском облачении и пристально рассматривал супругов.
- Епископ Гомес, - первая догадалась Сибилла, приглаживая вставшие дыбом волосы.
- И вам здравствуйте, дети мои, - ласково улыбнулось привидение. – Что же вы остановились? Не стесняйтесь меня, пожалуйста, я был духовником самого короля Санчо. Так что всякого навидался.
- Нет, мы, пожалуй, как-нибудь в другой раз, - засмущался Сунифред, втайне радуясь представившейся отмазке.
- Ну, ладно, тогда я в другой раз зайду, - встало привидение и вышло за стену.
Супруги еще долго молча смотрели друг на друга, не решаясь нарушить тишину. Первой заговорила Сибилла:
- Надо с ним что-то делать.
- Да ладно тебе. Славный и безобидный старикан, - отмахнулся Сунифред, уже надевая штаны.
- Нет, эту нежить при дворе надо искоренять, - не сдавалась неудовлетворенная супруга. – Может, молебен какой организовать по изгнанию бесов?
- Бестолковое дело, - ответствовал Сунифред, застегивая камзол. – Пробовали.
- И что?
- И ничего. Он же сам епископ. Не только не изгоняется, но еще и певчим подпевать начинает и священнику слова подсказывает, когда тот забывает.
- Мда, дела, - расстроилась Сибилла. – О, придумала. Дадим ему в епископство провинцию, которую не жалко. Пусть там бродит, маразматик мертвый.
Так и сделали. В следующий раз (он, понятное дело, настал не скоро) Гомес явился королевской чете без опозданий. И тут же получил предложение попугать неверных в Лиссабоне. Епископ, стосковавшийся по пастве, с радостью согласился. Так лиссабонский замок обзавелся собственным привидением.
Но рано радовались Сунифред и Сибилла. 2 сентября 1150 года в арагонском небе явилось знамение. Это Гомес, стосковавшись по родным лицам, явился их проведать. Народ был в смятении. Пришлось королю Сунифреду успокаивать подданных, уверяя их, что это очень благоприятное знамение. Денег было потрачено море, вина выпит океан, захмелевший народ понемногу начал верить монарху.
А тут еще Гомес намекнул, что хотел бы навещать Хименесов, если, конечно, те «не будут сильно заняты крестовым походом на неверных».

***
- Короче, народу объявили, что это знамение, вещающее успех реконкисты. Маршалу Ярвидасу было дано поручение собирать полки. А мне пришлось подыскивать кандидатов на цель крестового похода. Все участники конкурса на лучшую цель были достойны нашего «мечом и огнем», но победа осталась за эмиратом Валенсия, - Сибилла устало откинулась на спинку кресла.
- А почему? – ковыряясь в носу, спросил будущий король Арагона Мартин.
- Ну, 20 богатых городов, хорошие вассалы, на которых мы в первую очередь и ополчились бы. Всего 15 тысяч войска. Опять же идти недалеко, он к нам саамы ближний. И главное – именно туда из Наварры сбежал некто Али Кабы Сдох, начавший распространять там про нас грязные нелепицы.

***
1151 г.
Наваррский невозвращенец Али Кабы Сдох услаждал слух (и поверьте, только слух) жен эмира Валенсии. Те сгрудились вокруг него, ахая и охая, веря и не веря, слушая истории о христианах.
- А еще женщины у них не носят паранджи даже на улицах.
- Ах, ах, ах, скажите пожалуйста, ах, ах, ах, не может быть.
- И вообще бабы у христиан жутко разнузданные. Выходят перед гостями, поют, танцуют, ездят на охоту. Рыцари на турнирах могут ухаживать за любой дамой сердца.
- Ох, ох, ох, диво дивное, ох, ох, ох, ну надо же.
- И самое главное, у каждой, подчеркиваю, у каждой женщины свой собственный муж. И он не может быть женатым еще на ком-то…
И так целыми днями, пока 1 апреля 1151 года не вызвал к себе Али Кабы Сдоха сам эмир. Начальник стражи со зверским выражением морды на лице втащил невозвращенца за шиворот и швырнул к ногам господина.
- Так, значит, этот? – уточнил эмир. – Отлично. Мне жены уже все уши про христианские обычаи прожужжали. Тоже хотят без паранджи с персональным мужем. Это ты их научил?
- Ваше величество, - пролепетал несчастный, - я только рассказывал их величествам о христианских варварских обычаях. И в мыслях не было…
- А должно бы было, - строго сказал эмир. – Хочешь и я тебе немного расскажу о христианских обычаях. Для начала, у них в обычае процедура насаживания на кол сучками вперед. Варвары, одно слово. Мы, как более развитая цивилизация, давно уже сажаем сучками назад. Ты как предпочитаешь?
- Я… я… больше так не буду, - захныкал Кабы Сдох.
- Конечно, не будешь, - согласился с ним эмир, - потому что есть еще один забавный обычай у этих варваров – четвертование справа налево. Любой правоверный знает, что пророк завещал нам обратное направление. Так тебе как больше нравится?
- Я… это… мне…
- Хм, Гасан, - обратился эмир к начальнику стражи, - смотри, этот негодяй еще и задумался, выбирает. Неверная собака, ты должен был выбрать направление, угодное Аллаху!
- Позволь, я отрублю ему голову, - схватился в праведном гневе начальник стражи за рукоять сабли.
Тут и конец нашей истории об Али Кабы Сдохе, если бы не внезапно ворвавшийся визирь:
- О светоч истинной веры, разящий меч ислама, ваше величество, гяуры напали на вашего вассала Халиля, шейха Урхель.
- Что? Да я их!.. Да они у меня!.. Седлать коней!
Остального Али Кабы Сдох не слышал. Воспользовавшись тем, что о нем напрочь забыли, он улизнул сначала из дворца, а потом и из Валенсии. След этого дважды невозвращенца временно затерялся на просторах арабской Испании.

***
- Эти горе-стратеги, Сунифред и Ярвидас, опять по своему дурацкому рыцарскому обычаю ринулись бы тупо гнобить неприятеля. Но, слава Всевышнему, у Арагона была я. Мне удалось настоять на принятии моего плана действий. На валенсийскую границу было стянуто 25 тысяч воинов, разделенных на семь отрядов. Чтобы ударить везде и сразу. По славной арагонской традиции герцогские армии должны были тупо гоняться за арабами в поле, а король и еще пара неизвестных никому полководцев занимались осадами городов.
- Записал, - Мартин шмыгнул носом.
- Молодец, - кивнула ему Сибилла. – Уже в апреле-мае было одержано побед без счета. Застигнутые врасплох арабы метались из провинции в провинцию, но везде встречали арагонцев. 27 мая пала первая вражеская крепость. Дабы не отягощать короля и управляющую Адалаиду лишними заботами в приданное второй дочери Арсендис, вышедшей замуж за Олега Константиновича, мы отдали герцогство Имеретию. К сожалению, в дело решили вмешаться наши союзнички, Византия и Германия. Надо было спешить, чтобы ни кусочка Испании не досталось неиспанцам. Однако эта спешка и стала причиной постигшего нас несчастья…

***
1151-1152 гг.
В погоне за скорейшим покорением прибрежных городов армия короля Сунифреда неслась как оглашенная сначала по июньской, потом по июльской и, наконец, по августовской жаре. В ожидание стычек с неприятелем доспехи было приказано не снимать. Первыми пострадали самые богатые рыцари. Несколько из них в тупом рвении просто-напросто зажарились в своих панцирях. Ежемесячно армия теряла по два процента этих мужественных идиотов. Однако победоносное шествие арагонцев по Валенсии продолжалось, и в августе 1151 года, распространяя за собой приятный запах свежежаренного мяса, армия короля Сунифреда приблизилась к одноименной столице эмирата Валенсия.
Сам Сунифред был неутомим. То ли доспехи у него были особенные, то ли вентилировались лучше. А может, делу способствовал другой вентилятор. Тот, который у нас в заднице зудит, когда чего-то очень хочется. А взять Валенсию Сунифреду хотелось очень. Король носился на коне вдоль строя, подгонял отстающих, следил за порядком. Вернувшись в голову колонны, Сунифред обратился к понуро ехавшему маршалу Ярвидасу:
- Маршал, вы чего это обедать задумали так рано? – и, принюхавшись, заметил: - Хм, и жаренным мясом. Ну, вы гурман, как я погляжу. Ярвидас, чего вы все молчите да молчите. Скучно же. Тук-тук-тук, - постучал Сунифред по шлему маршала, - дома кто есть? Ярвидас, вы… - король заглянул в прорези шлема и осекся. – Елки-палки, ну надо же! И этот спекся.
12 августа 1151 года армия понесла невосполнимую потерю. Зажарился великий маршал Ярвидас. Его брат Висвалдис стал относительно слабой заменой. Но горевать было некогда – на горизонте замаячили верхушки валенсийских минаретов.
3 сентября 1151 года столица Валенсии пала. Одновременно на других фронтах неустанно трудились безымянные полководцы, добывшие своему королю в течение лета-осени титулы герцога Испанской Марки и Кастилии. 12 декабря 1151 года захват Риохи доставил Сунифреду королевство Наварру. Весна 1152 года принесла Арагонскому престолу герцогства Каталония и Саламанка.
Война продолжалась. На Болеарских островах высаживались византийцы. Германцы пока шлялись неизвестно где. Однако это не помешало им втравить Арагон в войну с эмиратом Кордоба. Хотя это, учитывая успех валенсийской войны, и не вызвало раздражения Сунифреда. Отдав дворянину-тезке дочь Эсклармунду и Испанскую марку в придачу, король Сунифред повернул на Кордобу (заодно и Кабы Сдоха достанем).

***
- «Будь проклят тот день и час, когда я приютил этого барана, Али Кабы Сдоха.» Кричал эмир Кордобы. «Недаром великий эмир Валенсии, первый его хозяин, мне говорил, мол, Эдик, один Аллах ведает, куда девается совесть у этого недостойного сына в славной семье правоверных мусульман Испании». Однако кричи-не кричи, а сделанного не воротишь. Удар арагонцев был хоть и неподготовлен, но смертельно опасен. Города сыпались в зачет Арагона один за другим. 13 декабря 1152 года Сунифред смог провозгласить себя герцогом Толедо, 20 апреля 1153 года – герцогом Мурсии. Пришлось опять думать, куда девать избыток провинций. Герцогство Каталония было подарено нашему сыну Мартину на его первый день рождения. Мне – герцогство Мурсия. А сыну и наследнику престола Понсу…
- Папке, папке! – засучили ножонками дети.
- Да, вашему отцу король пожаловал герцогство Толедо. 28 июля 1153 года. Тогда же король Сунифред повелел выделять герцогство Толедо наследнику престола.
- О, и я тоже герцог Толедо, - гордо блеснул глазенками Мартин. – А война та долго еще шла?
- Нет, вскоре и закончилась…

***
1153 г.
В декабре королевская армия стояла под стенами Ла Манчи – последнего прибежища несчастного эмира Кордобы. Эмират Валенсия к тому времени благополучно скончался. Цель 2,5-летней войны была почти достигнута: все материковые провинции Валенсии и Кордобы перешли под власть Арагона. Византийцы успели ухватить лишь Болеарские острова.
Король Сунифред в ожидании момента наказания злокозненного клеветника Али Кабы Сдоха был в прекрасном настроении. Видя благодушный настрой монарха, маршал Висвалдис, вызванный для получения какого-то выговора, не очень и переживал – авось, простит.
- Итак, маршал, вы мне можете сказать, что происходит во вверенных вам войсках?
- Ну, расслабляются малость ребята после трудной войны, ваше величество.
- Малость? Хм, а как мне понимать сообщение от дочери Адалаиды? Видите ли в городах и селах провинции Калатаюд выросло население.
- А что здесь такого?
- Так оно выросло аккурат через 9 месяцев опосля освобождения вашими «ребятами» этой провинции.
- Ну, с кем не бывает, ваше величество?
- Со мной, например. У меня ничего не выросло. Бардак какой-то…
Рассуждения короля о бардаке в частях прервал вестовой:
- Ваше величество, Ла Манча выкинула белый флаг.
- Скорее, маршал, на коней. первому, кто приведет мне Кабы Сдоха, мешок золота.
- Ура королю Сунифреду!

***
- Так закончилась эта война. И призрак епископа Гомеса хоть ненадолго, но оставил короля Сунифреда. А теперь, ребятки, спать.
- А что Кабы Сдох? – спросил Марте.
- А Кабы Сдох оказывается бежал и стал трижды невозвращенцем, укрывшись у эмира Севильи.
- Ух, я бы этому эмиру!
- Ладно, ладно, вояки, спать. Владислава, гаси огонь, - Сибилла вышла за дверь.
- Владислава, - подала голос Перонейя, - а ты привидений боишься?
- С тех пор, как у нас по темным коридорам начал шляться Али Кабы Сдох, я уже ничего больше не боюсь, разве что…
- Что?
- Боюсь, что нас сейчас за болтовню королева Сибилла…
- Отгнобит, - хором сказали малыши и закрыли глазки.

Даты, события, люди

1146 г. Покорение однопровинчатых испанских эмиров.
1148-1149 гг. Война с Дербентом. Получение титула герцог Имеретии.
1 апреля 1151 г. Объявление войны шейху Урхель, вассалу эмирата Валенсия. Начало войны с эмиратом Валенсия. Я уж не буду расписывать полученные герцогские титулы. В тексте уже упоминал. Не расписывать их раздачу. Скажу лишь, что 20 апреля 1153 года была отдана в феод последняя неиспанская провинция. Отныне все доменные провинции Арагона располагаются только на Пиренейском полуострове.
12 декабря 1151 г. Получение титула король Наварры.
12 мая 1152 г. Втягивание в войну эмирата Кордоба.
23 декабря 1153 г. Завершение войны полной победой.
1 января 1154 г. 16 доменных провинций (все в Испании), 18 герцогов-вассалов, 4 графа, 142 монеты в месяц, 33200 человек в армии. Три королевских титула (Арагон, Литва, Наварра). Престиж 4458, благочестие 2287.
Осталось почти 13 лет и эмират Севилья.

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Вечер 7 (1154-1160)

18.01.2006 16:19

Вечер 7

Владислава просто сбилась с ног. Видите ли, бабке Сибилле взбрело в голову на сон грядущий постричь внукам ногти, а ножниц-то и не сыскать. Уж везде шарила несчастная горничная, нет ножниц – и все тут.
- Мда, - задумчиво бормотала сеньорита, - верно говорят, что ножницы самый загадочно исчезающий предмет в доме. По большей части и не нужны никому, а поди-ка сыщи когда потребуются.
Удрученная Владислава вошла в детскую и на вопросительный взгляд королевы лишь беспомощно развела руками.
- Вот непутевая, - строго заметила Сибилла. – Ну скажи на милость, Владислава, какая от тебя польза обществу? Уж ножницы-то и те найти не смогла.
- Так, королева-матушка, уж пожаловали бы вы мне какую-нибудь работу полегче. А то ножницы искать – самая наблагодарная работа в доме. И куда только они могут вечно прятаться? – горничная лукаво посмотрела на принцев. А те с самым невинным видом изображали сожаление по поводу несостоявшейся стрижки ногтей.
- Бабуль, ну тогда хоть сказку расскажи.
- Ну, ладно, озорники. Стрижка отменяется на сегодня. Слушайте, что было дальше с королем Сунифредом и реконкистой. А дальше было вот что…

***
1154 г.
В каминном полумраке комнаты ярко вспыхнул факел, подожженный слугой по приказу короля. Сунифред склонился над столом и тихонько покряхтывал, рассматривая что-то интересное. В комнату вошла Сибилла, в руках у нее были парадные штаны государя.
- Дорогой, а ты случайно ножниц не видел?
- Нет. И не приставай, пожалуйста, ко мне с пустяками. Я занят делом государственной важности. Не видишь – мечтаю.
- О чем это, интересно бы было знать? - Сибилла подошла к столу.
- Все мои помыслы там, - кивнул Сунифред на разложенную карту, - в арабской Испании. И чего только ты меня остановила? Зараз бы с Валенсией и Кордобой похерили и Севилью. 17 городов! Эвона сколько! Всего лишь при 18 тысячах войска.
- То-то и оно, что 17 городов. Взять-то их было бы нетрудно, да управлять как? Адалаида и так покоя не знает. А тут еще 17 городов. Эдак и рехнуться недолго. Подожди. Вот нарожаем детей…
- Так чего же мы ждем? – так и вскинулся Сунифред. – На благо отчизны и потрудиться не грех.
- Экий ты шустрый. Я чай не племенная кобыла, а королева. У меня и других дел много. Вот посмотри. Штаны парадные порвались, надобно ушить, а ножницы куда-то запропастились.
- Ну, гляди. А то вон опять предлагают Генеральные Штаты собрать. Опять, поди, решать проблемы династические. Вроде того, что королева-то теперь еще и герцогиня Мурсии, в ущерб супружеской жизни и государственным интересам.
- А ты?
- А что я? Поблагодарил за рвение и распустил восвояси. Сами, мол, с королевой подсуетимся. Так как?
- Подожди-ка, - королева вперилась взглядом в карту Испании. – Послушай, муж мой, мы как-то за заботами подзабыли провозгласить себя герцогами Валенсии и Сарагосы. Мда, поторопились мы дочку Гюндюз канцлером сделать – молода, неопытна. И не подсказала отцу. Завтра же издай указ.
- Издам обязательно. Так как там с продолжением рода? Уже, почитай, месяц не продолжали. Пора бы…
- Погоди, ножницы найду. Ну я этой Хуаните велю всыпать за нерадение. Досталась же горничная на мою голову.
- Да брось ты, - король аж занервничал. – Пойдем, вдруг получится.
- Эх, была-не была, полежала-встала, пойдем.
И любящие супруги удалились в опочивальню.

***
- Бабуль, получилось? – поинтересовалась Перонейя.
Сибилла на секунду лишилась дара речи, но, оправившись, ответила:
- Ну, как сказать, получилось немного. 14 октября 1154 года родился у нас сын Бермон.
- Да нет, - нетерпеливо заерзала девчушка, - я про ножницы. Получилось их найти?
- А-а, - облегченно вздохнула бабуля, - нет, так тогда и не нашли. Пришлось Хуаните всыпать как следует на конюшне, - Сибилла многозначительно посмотрела на Владиславу. Та сидела ни жива, ни мертва. – Не расстраивайся, Перонейя, король Сунифред купил мне новые ножницы, еще лучше прежних. И было для чего. Намечалось у нас в грядущем году две свадьбы. Дочка Гюндюз выходила замуж за маршала Висвалдиса, а ваш отец Понс женился на вашей матушке Эве Хименес из кастильской линии Хименесов, что обретались тогда при ирландском дворе. Жаль было Гюндюз отдавать язычнику, но король Сунифред заявил: «Интересы государства превыше всего. Да и чем плох язычник? Чай, у него все так же устроено». Ух, и натерпелась же я в ту ночь – опять епископ Гомес являлся, урчал и злобствовал на язычников. Зато Понс с Эвой вскоре порадовали нас тобой, Мартин, будущим королем Арагона, Литвы, Наварры и так далее.
- А чего далее? – поинтересовался будущий король.
- Не перебивай, сейчас расскажу.

***
1156 г.
Король Сунифред захандрил. И то было не так, и это не в ту степь, короче, тоска зеленая. Жена все никак не хотела отпустить его в поход на неверных. Да что там говорить, на охоту и то не каждую неделю отпускала. Мол, держава стала большая, за ней глаз да глаз нужен. Не ровен час, начнет расползаться по швам, а то и просто посередине. Хоть бы Ярвидаса покойного сюда. С ним немного, но душу отвести можно было. А теперь? Из покойных только епископ Гомес является, чтоб ему пусто было. И во дворце – бабье царство. Заправляет всем королева Сибилла, управляющая – дочь Адалаида, канцлер – дочь Гюндюз. Маршал Висвалдис баба еще та, нет, не женщина, а именно баба, настоящая.
И потом, что это за имя такое, Гюндюз? Аж перед Европой стыдно. У всех дети как дети, а у Хименесов? Гюндюз. Пошла, видать, не в папу, не в маму, а в провинцию Шарукань. Вот ведь! Черт, и не каждому докажешь, что пошла в провинцию, а не в какого-нибудь заезжего половца.
О, а вот и Гюндюз, легка на помине:
- Ваше величество, тревожные вести.
- Замечательно, - встрепенулся король. – Война?
- Кажется, да.
- Превосходно! Потрясающе! Наконец-то! – не смог уже усидеть Сунифред, вскочил и принялся расхаживать по комнате, размахивая руками.
- Так, что за шум? – вошла Сибилла.
- Графиня Саволакс Маргарита Хименес отложилась от сына своего, герцога Карелии Лемпи. Герцог просит нашей помощи в походе на мать. Что делать прикажете, ваше величество?
- Пиши герцогу, выступаем немедля, - распорядился король.
- Стоп, стоп, - запротестовала Сибилла. – Ишь ты, «выступаем». Сын с матерью чего-то не поделили, а мы выступать? Шиш им! Пусть сами разбираются.
- Да, но ведь «по швам».
- Господи, да разве Карелия – это шов? Так, нитка-пуговица с краю. Засохнет, сама отвалится. Ерунда, не стоит и связываться.
- Пааазвольте, но мои обязанности сеньора?
- Феодальные пережитки, - отмахнулась Сибилла. – Пора уже понять, что интересы державы превыше ваших рыцарских заблуждений и предрассудков. Впрочем, для очистки совести войну мы, конечно, объявим. Но испанцев гнать в Карелию я не позволю. Перемерзнут все, а ради чего?

***
- И правильно мы тогда сделали. Буквально через три месяца война закончилась полной победой сына над матерью. Однако король мой загрустил. Чего только мы не придумывали, чтобы развеять его. Строили замки по всей Испании, военные гавани, университеты – Сунифред лишь презрительно щурился. Устроили рыцарский турнир – победил не наш рыцарь, король расстроился пуще прежнего. Маршал Висвалдис то новый арбалет принесет, то доспех – король лишь горько замечал, мол, этому бы не на складе пылиться, а по арабам прохаживаться. А тут еще, как назло, арабы начали войну против папы римского. В 1157 году Рим пал, папа Людовик перебрался в Равенну. Наконец, нервы Сунифреда не выдержали…

***
1158 г.
Королевская чета ужинала. За столом, кроме короля и королевы, присутствовали их дочери Адалаида и Гюндюз. Логичным выглядело бы и присутствие их мужей, но теща с зятьями, мягко говоря, не всегда находили взаимопонимание, а, если откровенно, то просто собачились по всякому поводу. Так что без зятьев ужин протекал в теплой семейной атмосфере. До того самого момента, когда король Сунифред схватил кубок с водой для омовения и запустил им в оказавшуюся не в то время не в том месте горничную Хулию.
- Все! Больше не могу! – взревел монарх. – Я элементарно начинаю сходить с ума.
- Ого, - шепнула Адалаида сестре, - депрессия батюшки явно усугубляется. Надо что-то делать.
- Перестань вести себя как ребенок, - строго заметила мужу Сибилла. – Возьми себя в руки.
- Я не могу. Ты понимаешь? Не м-о-г-у. Не могу, не могу, не могу…
- Так, хватит. Я это от тебя и ночью уже устала слушать, а теперь еще и днем за столом. Кончай истерику.
- Нет, завтра же в поход. Валить подальше от этого бабьего царства, - не слушая жену, бормотал Сунифред. – Эдак и самому обабиться недолго. Там уже арабы Равенну взяли, уничтожили папство. А моя Испания…
- У-у-у, опять про Испанию песню завел, - Гюндюз подмигнула Адалаиде. – Теперь точно ужин сорвался.
А король расходился не на шутку. В несчастную Хулию полетели тарелки, объедки и грязные ругательства. Дочери с надеждой взирали на мать. Наконец Сибилла откашлялась и произнесла:
- Гюндюз, а что там у нас с эмиратом Севилья?
Сунифред замер, так и не успев запустить в Хулию кувшин вина. Гюндюз, вдохновленная этим проявлением миролюбия, начала:
- Севилья сейчас ведет войну где-то в Персии.
- А где это такая, Персия? – кувшин плавно вернулся на свое место.
- Честно говоря, не очень себе представляю. Где-то направо от Византии не доходя Чины.
- А где…
- Ой, ваше величество, ну не знаю я. Дальше Крыма бывать не приходилось.
- Ну, ладно, хоть в Персии, хоть в Чине, хоть у черта на рогах, - прервала урок псевдогеографии Сибилла, - главное, что не здесь. Как вы думаете, ваше величество, не созвать ли нам полки?
- Что, правда, можно? – не поверил своим давно не мытым ушам Сунифред.
- Можно, проказник, - улыбнулась Сибилла.
И с криком «Ура!» король вылетел из трапезной. А женщины поспешили оказать первую помощь несчастной Хулии.

***
- Вот были же времена. Горничная не Хуанита так Хулия. А ныне кто?
- Гм, Владислава, ваше величество, - робко напомнила горничная.
- Хуанита и Хулия в одном лице. Не везет мне на горничных. Что ты будешь делать?
- Бабуль, бабуль, скорее про поход, - заерзал Марте.
- Скоро сказка сказывается, да кошки родятся. Полгода собирал маршал Висвалдис полки. И собрал к августу 1158 года аж 34 тысячи, разделенных на семь армий. Однако прав был Сунифред. Никудышный полководец был из Висвалдиса. Покуда он возился, Севилья закончила свою войну в Персии, и армия ее вернулась домой. Кроме того, в небе явилось неблагоприятное знамение. Я хотела было остановить мужа, но куда там. Сунифреда несло. И сомбрерами закидаем, и плевать я хотел на знамения, все нормально будет. Вот что я скажу: весь опыт моей жизни показывает, что никудышные из мужчин стратеги.
- А я? – расстроился Мартин.
- А ты, мое золотце, очень даже кудышный. Ты же внимательно слушаешь бабушку Сибиллу? Вот так. Ладно, как бы там ни было, а 21 августа 1158 года мы объявили войну эмирату Севилья. Против моих ожиданий начало действительно было удачным. Уже 10 октября король освободил Сантильяну. Теперь мы могли с полным правом носить корону Кастилии. До конца 1158 года было добыто три герцогства: Астурия, Визу и Бадахос. За неимением достойных кандидатов при дворе Гюндюз предложила раздавать принцам по два герцогства в одни руки. Адалаида, которая вообще с детства была ленивой и терпеть не могла управлять большой кучей провинций, с радостью поддержала идею. Казалось, что и дальше все будет идти хорошо. 3 февраля 1159 года Европа признала за нами королевский титул Леона. Весна обещала стать временем триумфа. Однако…

***
1159 г.
Королевская армия расположилась невдалеке от Алькантры. Войску давно уже необходим был отдых. И маршал по приказу короля расположил полки на дневку.
Весна брала свое. Арагонские солдаты тоже не теряли времени даром и активно брали свое, а еще чаще чужое. Повсюду зажглись костры и деревни. Удрученный разграблением своей страны эмир Севильи решил бросить на королевскую армию последний резерв. Еще не все деревни в округе были сожжены, еще не все женщины гаремов были освобождены (после известной процедуры), как на опушке леса замаячила легкая арабская кавалерия. Маршал Висвалдис от неожиданности впал в ступор, однако король Сунифред не растерялся ни на мгновение. По его команда рыцари с неохотой вылезали из палаток, гда допрашивали с пристрастием подозрительных обитательниц гаремов, застегивали штан… то есть доспехи и садились на коней.
После непродолжительных традиционных приветствий (текст которых разместить здесь мне не позволяет воспитание, а также то обстоятельство, что это все-таки сказка, рассказываемая детям) две противоборствующие армии сошлись куча на кучу.
Был арагонцев натиск страшен,
Они врубились напролом.
И мусульмане словно с башен
С коней летели кувырком.
В тот день, 3 мая 1159 года, армия эмирата Севилья прекратила свое никчемное существование. Отступающие ошметки арабского воинства спешили укрыться за стенами Алькантры. Король Сунифред был явно настроен войти в город на плечах бегущего неприятеля. Он несся к воротам, махал мечом, грязно ругался. Устрашенная видом неистового всадника воротная стража поспешила захлопнуть створки. Что произошло дальше, никто толком не видел. Раздался скрип ворот, смачный звук буквально расплющенной о ворота лошади и дребезг разлетающихся в разные стороны доспехов.
Последнее, что успел сказать Сунифред, пока его несли в палатку, было: «А знамение-то и правда неблагоприятное. Зря только деньги потратил». И потерял сознание.
Это был ужасный удар. На последних минутах сражения коварный случай подкараулил великого крестоносца короля Сунифреда. Рана, нанесенная ему створками ворот, была просто ужасна. Лицо расплющилось всмятку, нос своротило набок, зато рот растянуло до ушей. Отныне он не мог более водить войска в поход, так как от него в ужасе шарахались не только солдаты, но и лошади.
Однако война продолжалась.

***
- Да, дети мои, когда я впервые после того увидела короля, волосы встали у меня на голове дыбом. Вы его не видели, так как Понс с Эвой решили, вам его не показывать. Я по глупости показала ему младшенького сына, Бермона, так тот до сих пор заика.
Дети подавленно молчали.
- А что же арабы? – наконец подал голос Мартин.
- А что им оставалось?

***
1160 г.
Эмир Севильи сидел в башне Альсехираса. Он был страшно зол. Еще бы! Гяуры наступали. его последняя армия пала под стенами Алькантры, его последний гарем был потерян полгода назад в Севилье. Одичавший без женской ласки эмир кидался на всех… в хорошем смысле этого слова, если он вообще есть. Все, решительно все были виноваты в нашествии гяуров. И почему только аллах дал выжить мерзкому Сунифреду под Алькантрой. Сильно изранил, но дал выжить. Говорят, что у него буквально расплющило все, что хоть немного выступало спереди. однако это не помешало Сунифреду ни захватить гарем эмира, ни провозгласить себя королем Португалии.
- О ясноликий повелитель, позволишь ли \войти своему ничтожному слуге? – просунул голову в дверь Али Кабы Сдох.
Али Кабы Сдох, единственная отрада эмира, по крайней мере в отсутствие гарема.
- Входи. Есть ли тебе что сказать?
- К великому несчастью да, о великий. Сын Сунифреда Понс, неверная собака, захватил Гранаду.
- О, сын ишака и шакала. Что делать, Кабы Сдох? У нас остался лишь Альсехирас. Кажется, победить будет несколько затруднительно.
- Надо мириться, о великий. Придется пожертвовать казной. Я знаю гяуров, блеск золота ослепит их.
- Только это и остается. Но кого послать? Кроме тебя, я никому не верю, а без тебя мне будет одиноко долгими зимними ночами.
- Но я скоро вернусь, - заверил эмира Али Кабы Сдох.
- Хорошо, мой верный Али. Отправляйся.
Через неделю Кабы Сдох уже стоял перед королем Сунифредом. Ужасный вид короля произвел на неверного сильное впечатление, но не лишил дара речи:
- …иди, говорит, и передай гяурам, что арабы не сдаются. Мы будем драться до последнего, и на развалинах Альсехираса вы увидите, как умирают эмиры.
- Гм, - усоменился Сунифред, - а ты ничего не забыл еще передать? Как-то не очень верится в сказанное.
- Ах да, конечно, забыл, ваше величество. Еще он называл принца Понса сыном ишака и шакала…
- Что?!
- А вас лично земляным червяком.
- На Альсехирас! – только и сумел выдавить из себя почерневший от ярости король Сунифред.

***
- 26 января 1160 года пал Альсехирас. На развалинах мы посмотрели, как умирают севильские эмиры. Али кабы Сдох был приставлен в нашем дворце факельщиком. Однако так и осталось невыясненным, куда исчезла эмирская казна. Ну, все, сорванцы, теперь – спать. Мне еще с Владиславой за нерадение разобраться нужно.
- Ваше величество, - пролепетала несчастная девушка.
Перонейя жалостливо взглянула на любимую горничную и произнесла:
- Бабуль, не ругай, пожалуйста, Владиславу. Ножницы Марте с Мартином под подушку спрятали, чтобы ногти не стричь.
- Это правда? – повернулась Сибилла к внукам.
- У, ябеда, - раздосадовано погрозил кулаком сестре Мартин, вытаскивая ножницы из-под подушки.
- Так, сон откладывается. Сейчас будем стричь ногти, прохиндеи вы этакие.
Думаю, не стоит описывать визги и протесты малышей, дабы читатели не оглохли прежде времени. Ибо у нас впереди – еще одна глава.

Даты, события, люди

11 мая 1154 г Получение титулов герцог Валенсии и Сарагосы.
11 мая 1157 г Рождение у наследника престола Понса сына Мартина, будущего короля, между прочим.
21 августа 1158 г Начало войны с эмиратом Севилья, 17 провинций.
10 октября 1158 г Получение титула король Кастилии.
3 февраля 1159 г Получение титула король Леона.
3 мая 1159 г Король Сунифред изранен.
8 октября 1159 г Получение титула король Португалии.
26 января 1160 г Уничтожение эмирата Севилья. Присоединенные в ходе войны герцогства пришлось раздавать детям аж по два в руки.
У арабов на территории Испании осталось две провинции: Алькасер и Альмерия, принадлежащие королевству Аль-Мурабитиды (32 тысячи воинов).
У нас на 1 февраля 1160 г 17 доменных провинций, 19 герцогов-вассалов, 4 графа, 183,5 монеты месячного дохода и 54700 воинов.
Остается еще 6 лет.[Исправлено: Vladimir Polkovnikov, 18.01.2006 16:24]

Vladimir Polkovnikov
AAR-мастер

Нижний Новгород

Старейшина

Генерал-поручик (12)
4424 сообщения

Вечер 8 (1160-1165)

24.01.2006 16:50

Вечер 8

Это была ночь перед Рождеством. Как я сейчас жалею, Гоголь успел описать все чудеса и безобразия, которыми наполнен канун праздника. Хотя, положим, не все, и кое-что можно было бы добавить, но во-первых, как говорит Дрязик, форум посещают и дети, а во-вторых, тягаться с великим классиком себе дороже, пуп, он, знаете ли, не казенный. Надорвешь, новый не достанешь. Итак ограничимся простым «это была ночь перед Рождеством 1166 года».
Королева Сибилла в сопровождении своей верной Владиславы поднималась по лестнице в детскую. А там дым стоял коромыслом. Мать принцев королева Эва пыталась приодеть к службе своих чадунюшек. А чадунюшки чудили во всю ивановскую. Несчастная мать трижды успела проклясть тот день, когда вышла замуж за наследника арагонского престола, и раз по десять дни рождения каждого из детей.
- Отставить балаган! – рявкнула с порога Сибилла. Дети мгновенно замерли. Одного этого факта с лихвой хватит, чтобы показать величие королевы Сибиллы как правительницы обширной державы. Ибо если человек может управиться с детьми, разобраться с государством он сможет наверняка. Ведь что такое государство? Та же песочница, только побольше.
- Вот, шалят, - Эва беспомощно развела руками. – Так мы к службе не успеем собраться.
- Гм, Владислава, ну-ка помоги Эве. Тихо, сорванцы, тихо. Кто хочет сказку?
- Я! Я! – лес рук.
- Тогда ведите себя смирно, слушайтесь маму, и будет вам сказка. Если память мне не изменяет, мы остановились на покорении эмирата Севилья. Это была последняя кампания короля Сунифреда, поскольку тяжкие раны, полученные им в походе, не позволяли сесть в седло. Собственно, проблема заключалась в том, что лошади от него теперь просто шарахались. Печать, наложенная на лицо короля войной, была страшна. Даже призрак епископа Гомеса, увидев его, едва не наделал мне на ковер. Кроме того, рана стала причиной болезни государя. Летом 1160 года Сунифред слег, пораженный тяжелым недугом. К большому сожалению, эта болезнь была только началом череды несчастий…

***
1161-1162 гг.
День ото дня королю становилось все хуже. Ситуация усугублялась еще тем, что лекарь боялся близко подходить к ложу больного. Поэтому диагноз ставил с расстояния. И, наверное, не всегда точно. Впрочем, точность диагноза в 12 веке – дело десятое. Курс лечения все равно был один для всех болезней от насморка до чумы – кровопускание и промывание кишечника. Иногда помогало, иногда нет (например, от насморка помогалао чаще, чем от чумы). Так, бывало, постоит лекарь на пороге королевской опочивальни:
- Ну-с, больной, что тут у нас сегодня? О, ваше величество, сегодня вы выглядите гораздо лучше. Это и отсюда прекрасно видно. Пожалуй, ограничимся одной… нет, двумя клизмами.
Пытались ставить на грудь умирающего пиявок. Но эти твари оказались разумными и вместо кровососания энергично пытались отползти подальше от перекошенной рожи пациента. А сосать кровь из зад… (ой, форум же дети посещают), в общем, затея с пиявками провалилась.
Королю Сунифреду становилось все хуже.
В довершение всех несчастий на страну обрушилась эпидемия дизентерии. Ожидалось, что ослабленный организм короля не выдержит такого испытания. Двор энергично готовился к худшему, и потому как-то проморгали дизентерию у управляющей Адалаиды. К этой больной лекарь смог приблизиться гораздо ближе, что порой даже вызывало некоторое раздражение у ее мужа. Однако рецепт и для дизентерии остался тем же: кровопускание и очищение кишечника. Организм Адалаиды старательно сотрудничал с доктором… хотя бы в области очищения кишечника.
Спустя полгода дизентерия Адалаиды плавно перетекла в воспаление легких, крепко озадачив придворных лекарей. Связь кишечника и легких для этих средневековых невежд не была так ясна, как для их потомков 21 века, понимающих, что в организме все взаимосвязано.
В феврале 1162 года дурному примеру дочери последовал и Сунифред. Со дня на день положение короля ухудшалось…

***
Сибилла вытерла слезы и высморкалась в передник Владиславы. Дети притихли, подавленные трагизмом истории. Воспользовавшись моментом, Эва с ловкостью матери четырех детей принялась одевать своих чадунюшек.
- Уж и не чаяли мы, что Сунифред проживет хоть месяц. А он прожил. Потом еще месяц, и еще, и еще, пока наконец в марте 1163 года…

***
1163 г.
Король лежал на боку, хмуро поглядывая в окно. Вот и опять весна. Последняя? Или нет? Все равно приятно. Теплом веет, птички поют. А вот одна уселась на окне. Залилась звонкой трелью, вытягивая шейку, рассматривая своими глазками-бусинками комнату. Интересно, как люди живут-поживают. Чирик-чирик. Может, хлебных крошек за пение дадут. Чирик-чирик. А вон и человек на кровати лежит. Чиррр…
Птичка неосторожно посмотрела прямо на короля. Трель так и застряла в горле у несчастной пташки. Впрочем, она этого уже не осознавала, замертво валясь с карниза наземь.
- Вот так всегда, - расстроился король и уткнулся своим расплющенным лицом в подушку. – Скууучно мне тут в изоляции. Хоть бы умер, что ли, кто-нибудь. На похороны бы сходил, на людей посмотрел. А так…
- Сунифред, беда, - влетела в комнату Сибилла.
- Что такое? - заволновался король. – Арабы? Половцы? Зять денег просить пришел?
- Да нет, не так масштабно. Всего-то навсего маршал Висвалдис помер.
- Ура! То есть, тьфу, как жалко. Можно мне на отпевание? А то тошно в четырех стенах-то валяться.
- Ну, сходи, развейся, повеселись. Да больно людей-то своей рожей не пугай.
Отпевание проходило в дворцовой церкви. Король стоял в шлеме, поддерживаемый под руки женой и сыном Понсом. Епископ ради присутствия короля старался, выдавливал слезу даже у тех, кто не был знаком с покойным. Вдова маршала, канцлер Гюндюз, вообще рыдала как баба деревенская. Растроганный король подошел к дочери и погладил ее по голове:
- Не плачь, Гюндюз, мы тебе нового мужа найдем, еще лучше прежнего.
- Ой, - спохватилась Сибилла, - про нового-то и забыли. Кто же теперь маршалом будет? У нас вроде бы не осталось мужчин при дворе.
- А как же Бьеви из Егорлыка? – удивился король.
- Господи, да разве это мужчина? Так, недоразумение какое-то.
- Ну и хватит нам пока, - решил Сунифред. – Бьеви!
- Я, ваше величество.
- Как ты смотришь на то, чтобы стать маршалом. Особенно если учесть, что ни у нас, ни у тебя выбора нет.
- Я готов, ваше величество.
- Молодец! Я не сомневался в тебе. Гюндюз! – дочь подняла заплаканное лицо на отца. – Передай епископу, чтобы после отпевания не уходил. Понадобится еще.
- Зачем?
- Тебя обвенчать с Бьеви.
- Господи, да она только что овдовела, - вмешалась Сибилла.
- Вот и прекрасно. Значит, вполне теперь свободная женщина. И не ломай мне добрую арагонскую традицию. Маршал должен быть женат на канцлере, - не отступил король. – Под венец – и точка.
Свадьба сразу после похорон прошла мрачновато. Веселился один лишь Сунифред, ради случая снявший шлем. Гости опасались смотреть на государя, а на молодую без слез было и не взглянуть.
Вскоре после того маршал посчитал, что его способности заслуживают награды. Не очень понятно, о каких способностях говорил Бьеви, так как военными дарованиями он был явно обделен. Но король Сунифред знал что-то, чего не знали остальные, и посчитал, что да, пожалуй, заслуживают. И точно, оказалось, что заслуживали – еще через месяц двор с удовлетворением заметил округлившийся животик Гюндюз. Однако это радостное событие омрачилось ухудшением состояния государя.

***
В этом месте своего рассказа Сибилла больше не могла сдерживаться и зарыдала. Дети от зрелища плачущей бабушки присмирели пуще прежнего. Владислава бегом слетала за какими-то каплями и подала королеве стакан с водой. Сибилла понемногу успокоилась и, вздохнув, продолжила:
- Уже три года прошло, а все никак не могу забыть. Сначала мы думали, обойдется. И лекарь то же говорил, мол, ничего страшного. Ан вышло-то страшно. За неделю до того короля слегка парализовало на правую сторону. Господи ты боже мой, и без того на лицо смотреть было страшно, а тут вообще не подойдешь. Он все храбрился поначалу, порывался сесть, а потом уж только и мог, что лежать да мычать. Сквозь поток звуков с трудом можно было лишь различить «Алькасер и Альмерия. Не успел». Через три дня у короля помутилось сознание, и больше он в себя не приходил. На рассвете 24 октября 1163 года короля Сунифреда не стало. Какой человек умер, какой человек! Дети мои, помните, что именно королю Сунифреду вы обязаны нашей Испанией. Именно он очистил ее от нечестивых арабов, пожертвовав сначала своим здоровьем, а потом и жизнью.
- Ой, как же мы без короля Сунифреда? – заревела испуганная Перонейя.
- Не плачь, глупенькая, - утешила ее мать Эва, - теперь у нас король твой отец, Понс.
- Ой, и правда, - обрадовалась маленькая рева. – Бабушка, а про папу расскажи.
- Да когда ж тут рассказывать? Чай, скоро на службу. Владислава, сколько там?
- Еще полчаса, ваше величество.
- Полчаса? Ну, ладно, как раз успею про Алькасер и Альмерию. Став королем, ваш отец первым делом вызвал к себе епископа и с порога задал вопрос: «Можно так сделать, чтобы церковь признала короля Сунифреда святым?» Тот помялся, помялся, пробормотал что-то насчет отсутствия папы, но потом все-таки сдался и обещал все уладить. И уладил. Так наше Испанское королевство получило своего святого, великого Сунифреда Освободителя. Потом король начал раздавать титулы вам, мои дорогие. Мартину, как наследнику, герцогство Толедо, Марте – герцогство Кастилия, Суньеру – Астурию.
- А мне? – глазки Перонейи начали наливаться слезами.
- А тебе, моя дорогая, он обещал выдать из африканских герцогств, которые, правда, еще надо было отбить у неверных. И разве он не сдержал обещания?
- Ой, и правда, сдержал, - захлопала в ладоши маленькая герцогиня.
- Конечно, сдержал, - подтвердила Сибилла. – С самого вступления на трон моего благородного сына терзала лишь одна мысль – окончательно изгнать арабов с полуострова. И ради этого он был готов…

***
1164 г.
- И ради этого я готов пойти на союз с кем угодно, хоть с дьяволом, хоть с галисийскими Хименесами, - сверкнул глазами король Понс.
- Господи, - испугалась канцлер Гюндюз, его сестра, - только не с галисийцами. Эти позорящие нашу фамилию негодяи в то время, когда Аргон не жалел ни крови, ни денег, состояли с арабами в преступном альянсе. Лучше уж с дьяволом, чем с Хименесами.
- Хорошо, сестра, как скажешь, - кивнул король. - С дьяволом, так с дьяволом. Передай послу германского короля, я согласен вступить с ним в союз. Хоть и не лежит у меня душа к немцам. Гм, что-нибудь еще?
- Да, ваше величество, - выступила управляющая Адалаида. – Что нам делать с крестьянами из Альсехираса?
- А что там с ними?
- «Крестьяне крайне недовольны своим положением! Они уверены, что их нужды и проблемы никого не интересуют!» - прочитала Адалаида по шпаргалке.
- Они правы, - согласился король. – Никого не интересуют. Послать их ко всем чертям! Мужичье неотесанное. А туда же, «недовольны положением». Так, распорядись заодно дать право первой ночи дворянам Альсехираса. Как-никак, благородное сословие – опора трона.
- Как бы не забунтовали, - усомнилась Адалаида.
- Пусть попробуют. Тогда я пожалую дворянам право не только ночи, но и утра, дня и вечера. С молодыми и старыми, бабами и мужиками. Тогда поглядим, какого им будет бунтоваться. Что там у нас маршал? – осведомился король.
- Ой, не знаю, ваше величество. Чего-то чудит. Лучше сами посмотрите.
Понс позвал охрану и вышел из замка, направляясь к учебному лагерю, где должен был ошиваться незадачливый арагонский маршал Бьеви.
Король шагал широко и размашисто, охрана мелко семенила за государем, проклиная кляклую осеннюю грязь и нежелание короля проехаться на лошади. Попадавшиеся по пути солдаты производили самое гнетущее впечатление. Хотя что там говорить, какой маршал, такие и солдаты. А маршал был вообще никакой. Его энергии хватало лишь на размалевывание стен лагеря красочными лозунгами типа: «Солдат, помни! Когда ты спишь, враг не дремлет, когда ты ешь, он не ест, когда ты пьешь, он иссыхает. Спи, ешь и пей! Возьми врага измором!»
- И с этими людьми мне придется идти на Аль-Мурабитидов, - в сердцах восклицал Понс.
- Аль-Мурабитиды, Аль-Мурабитиды, - катился шепоток за королем. Таким образом, уже к вечеру вся столица знала о следующей цели Арагона. К концу месяца об этом знала вся страна, а к концу года об этом узнали и Аль-Мубабитиды.

***
- Впрочем, мой благородный сын и не думал от них этого скрывать. Рыцарский кодекс чести был и остается вторым «я» Понса. Он совершенно не скрывал свою подготовку к войне с арабами за оставшиеся две их провинции в Испании, и Бог знает еще, сколько провинций в Африке. Ведь что такое были тогда, в начале 1165 года, Аль-Мурабитиды? Две провинции в Испании и весь запад Африки. При 32 тысячах солдат. Надо сказать, что в январе 1165 года нам здорово подфартило, ибо именно тогда На Аль-Мурабитидов напали их восточные соседи Фатимиды. Такого шанса упускать было нельзя, и 10 марта 1165 года Понс послал им «иду на вы». Первые же удары были направлены на Алькасер и Альмерию. 1 мая 1165 года король Понс лично въехал в ворота Альмерии, а 23 июля 1165 года неизвестно кто из наших полководцев донес о взятии Алькасера. Вековая мечта арагонской династии сбылась. Испания была полностью очищена от арабов. Теперь оставалось лишь сделать эту землю поистине христианской. Этим-то мы и занялись. 4 мая 1165 года последняя мечеть Валенсии была снесена, арабы признанны истинными каталонцами и христианами. И это – только начало. А чего не успеем мы, доделаете вы.
- Бабуль, а где сейчас папка?
- Папка? Он сейчас в Африке громит нечестивых Аль-Мурабитидов. Уж как он хотел приехать и отметить с нами Рождество, но недосуг. Его армия осаждает сейчас Массат. Это очень важная арабская крепость. Захватив ее, Понс Хименес сможет провозгласить себя королем Мавритании. И познаю арабы, попиравшие веками землю Испании, что такое настоящая арагонская конкиста!
В дверь постучался епископ:
- Ваше величество, у нас все готово. Ждем только вас.
- Ага, пострелята, оделись? Ну, тогда пойдемте на службу, помолимся, дабы Господь послал вашему отцу одоление на неверных.
И королевская семья чинно отправилась в храм.
Всю ночь в храме звучали торжественные песнопения и благодарственные молитвы, причем совсем не так, как прежде. А благороднее, что ли, увереннее и взрослее. Чувствовалось, что Арагон повзрослел, и уже не было в нем той замечательной юношеской удали, стремления вырасти из узких штанишек, в которые его облачила история. Эпоха королей Санчо, Амата и Сунифреда, эпоха реконкисты уходила в прошлое. Наступала новая эпоха, эпоха конкисты. К добру или худу, кто знает, но она наступала. Медленно, но неотвратимо. Под звуки рождественских песнопений.

Даты, события, люди

25 июля 1161 г Король Сунифред болен.
25 октября 1163 г Смерть короля Сунифреда. Королевских титулов на момент смерти 6: Арагон, Кастилия, Леон, Португалия, Наварра и Литва. Престиж: 7947, благочестие:2554.
Вступление на трон его сына Понса (2/14/5/9).
После раздачи титулов: 13 доменных провинций, 22 вассала-герцога, 4 графа, 78800 солдат и 86,6 монет месячного дохода.
10 марта 1165 г Объявление войны Аль-Мурабитидам.
1 мая 1165 г Освобождена провинция Альмерия.
23 июля 1165 г Освобождена провинция Алькасер. Полная победа Реконкисты.
Поставленная задача решена полностью.

К читателям

Мне кажется, что это произведение можно считать вполне законченным ААРом. Поставленные в апреле 2005 года и в предисловии цели достигнуты полностью. Жизнь короля Сунифреда также оборвалась на рубеже двух эпох. А король Понс явно не из эпохи реконкисты, хотя именно ему и выпала честь вбить знамя Арагона в последний клочок арабской Испании.
Собственно, ни история Хименесов, ни игровая кампания на этом не закончились. Если это будет актуально, я готов поведать о конкисте Арагона в последующую эпоху. Хотя, честно говоря, мне хотелось бы взять небольшой творческий перерыв.

Большое спасибо, камрады, всем вам за внимание. Мне было очень приятно писать этот ААР, а также читать ваши отзывы и критику (хотя критиковала меня лишь пани В. и то в смысле моего отношения к церкви

).
Еще раз большое спасибо. Желаю всем читателям хороших ААРов, желаю всем писателям ААРов таких же отзывчивых и благожелательных читателей, как вы